240-летию первого русского романтика в
живописи
До сих пор интригующей и загадочной остается личность и судьба лучшего русского портретиста начала XIX века Ореста Адамовича Кипренского. Художник творил в самую прекрасную эпоху русской истории – Пушкинское время. Когда мы говорим о судьбах людей той поры, перед нами всегда встают произведения Кипренского.
Родился будущий художник
24 марта 1782 года под Петербургом. И был внебрачным сыном помещика Алексея
Дьяконова. Сразу после рождения мальчика мать, Анну Гавриловну, крепостную,
выдали замуж за крепостного же Адама Ивановича Швальбе. Он и стал официальным
отцом Ореста. Откуда такая фамилия – Кипренский? Одни биографы утверждают, что крестили
его в селе Копорье Петергофского уезда, и от этого села он получил фамилию
Копорский. А фамилию Кипренский, созвучную Копорскому, дали уже в Академии
художеств, куда определили Ореста пятилетним, отпущенным помещиком Дьяконовым
на волю. Иначе и быть не могло: уж очень яркие задатки к рисованию были у
ребенка.
Свобода дала мальчику
возможность любить природу, познать доброту людей, не знать горя. Шестилетним
он был уже студентом Петербургской Академии художеств. Окрестности Петербурга,
где жил Орест, изобиловали дворцами. И часто он смотрел сквозь стекла окон и
дверей на внутреннее убранство. Картины в золоченых рамах – самое большое
потрясение его раннего детства.
Учителями Кипренского по
Академии были Угрюмов и Дойен. В преподавании они сочетали страсть и строгость,
требовали от учеников умения рисовать с закрытыми глазами. Одно из требований
было таким: даже под лупой не должно быть видно следов кисти. Поверхность
должна быть гладкой, как полированная кость. И только после достижения этого ученикам
разрешалась работать широкими и свободными мазками.
Несмотря на то, что курс
Кипренский окончил как самый посредственный из учащихся, спустя два года он
собрался с духом и представил программу, за которую удостоился Большой золотой
медали, что давало ему возможность поехать за границу для совершенствования
мастерства. За границу он поедет позднее, так как в Европе в начале XIX века
многие страны готовились к войне. В Академии ценилась историческая живопись.
Исторические полотна мечтал создавать и Кипренский. Мечтал и создал: «Дмитрий
Донской на Куликовом поле» (1805 г).
«Дмитрий Донской на Куликовом поле»
Сложная политическая
обстановка помешала поездке за границу, но не помешала творить на родине. Он
пишет портреты, участвует в оформлении Казанского собора, копирует портреты
старых мастеров в Эрмитаже. При этом освобождается от академических приемов. Кисть
его становилась все свободнее, краски гуще, тон теплее. Это было самое
счастливое время его жизни, в это время он создал свои самые лучшие портреты.
Герои его портретов не позируют, а живут естественной жизнью перед взором
зрителей. Круг портретных моделей Кипренского необычайно широк. Галерея его
портретов – это галерея русской истории. В нее входят – портреты В. Жуковского,
К. Батюшкова, И. Крылова, П. Вяземского, И. Гете, А. Пушкина и многих других.
Эпопея 1812 года выделила
в его творчестве отдельную, значительную тему. Составляют ее воины и люди в
военных мундирах. В портрете лейб-гвардии полковника Евграфа Давыдова (1809 г.
Государственный Русский музей) разработан тип парадного портрета. Глядя на
портрет Давыдова, охватывает чувство ожидания, атмосфера бала. Герой как бы
предается мечтам. Картина позволяет живее, чем исторический текст, понять, как
в тех людях была видна военная доблесть, светское изящество и «дум высокое
стремление».
Картину любили. Но,
странно и несправедливо, портреты других героев 1812 года отдали на откуп
английскому художнику Джорджу Доу. Так показалось правильным царю.
Портрет Е. В. Давыдова
Шедевром в ряду военных
портретов является Портрет А Челищева (1808-1809 г. Государственная
Третьяковская Галерея). Определение этому портрету – обнаружение человеком того,
что называется, раскрытие внутреннего мира человека.
Портрет А. Челищева
В Портрете В. Жуковского
(1816 г. Государственная Третьяковская Галерея) – это сгусток примет
романтизированного изображения. В нем – отражение тематики его баллад. Фон
картины – средневековый замок, ночной колорит как бы соединяет в единое целое
погруженного в меланхолическую мечтательность поэта.
Портрет В. Жуковского
За границей, куда уже тридцатилетним поехал Кипренский, стиль его меняется. Сказалось воздействие старых мастеров. И не в лучшую сторону. На портретах мы видим печать аскетизма, музейный оттенок, холодную отточенность. Пример? Автопортрет 1820 года (Уфицци), Портрет Е. Абдулиной (1922 г. Государственный Русский Музей), Портрет С. Щербатовой (1819 г. Государственная Третьяковская Галерея).
 |
| Автопортрет Кипренского |
 |
| Портрет Е. Абдулиной |
 |
| Портрет Д. Щербатовой |
Разглядывая многочисленные портреты Кипренского, написанные в разное время, кажется, что в нем жили разные художники. В молодости – он восторженный романтик. Зрелый – живописец-реалист. В конце жизни видна склонность к забытому академизму. Все, как в природе: сначала цветение, потом плоды и, наконец, стареющее дерево. И получается, что Кипренский отдал все силы весенней поре, а в конце жизни ужаснул неприглядностью.
 |
| Автопортрет с розовым шейным платком |
 |
| Автопортрет |
А чем, собственно, он поразил современников? До него удивляли Рокотов, Левицкий, Боровиковский. Поразил тем, что показал новую красоту в искусстве русского портрета. В холстах его не было комплиментарности, человек был показан таким, каким был на самом деле. Было в этих портретах какое-то щемящее откровение и удивление самого живописца. В лицах, написанных Кипренским, видна скрытая надежда, ожидание счастья. Но это – первое пятнадцатилетие его творчества. А дальше пошли суровые будни того времени. Пора надежд стала таять, социальные бури нарастать и сотрясать Европу, все ярче стали проступать крепостнические черты России. Наступал 1825 год.
Перед нами Портрет Д.
Шереметева (1824 г.Государственный Исторический Музей, Москва). Он привлекал
большое количество зрителей. Люди видели одного из самых богатых людей России,
да еще и показанного на фоне комнат собственного дома так, как будто он
встречает зрителей как гостей.
 |
| Портрет Д. Шереметева |
Тут Кипренский добился
такого эффекта – будто герой портрета оказывается как-то странно похож на
марионетку – на вещь, предмет интерьера. Вы не находите? Позднее на полотнах
другого художника – Карла Брюллова – таких марионеток будет множество. Они
предстанут перед взором зрителей в пышности и роскоши.
Особого разговора требует
портрет А. С. Пушкина. В сентябре 1826 года царь вызвал поэта из Михайловского.
Пушкин был «прощен» Николаем первым и получил разрешение проживать в столицах.
В это время в Академии Художеств открылась выставка, на которой можно было
увидеть портрет Пушкина работы Кипренского. Пустынное пространство за спиной
поэта создает атмосферу одиночества и в то же время ощущение собранности,
сосредоточенности. Пушкин – словно скульптура. Это подтверждает темно-бронзовый
колорит и золотистое мерцание фона. Не случайна на плечах Пушкина накидка с
шотландской клеткой. Такая клетка вошла в моду в связи с увлечением романами
Вальтера Скотта. Клетка здесь оживляет монохромность. Пестрота ткани, как
выяснилось, требовалась для уравновешивания кисти руки поэта. Она написана
восхитительно! Эта кисть отсылает нас к пушкинским строкам: «…и думать о красе
ногтей». Тщательность письма заставляет нас пристальнее всмотреться в дорогие
черты Пушкина. Кипренскому было важно, чтобы зритель уловил сосредоточенность,
строгость, налет тревожности и понял психологическую глубину его личности.
Пушкин изображен как бы в потоке времени или даже вне времени. Пушкин – как
понятие. Кипренский хорошо знал Поэта, знал, что Пушкин был многолик. То
смешлив, то задумчив, то мягок, то резок. Написать его портрет – крайне трудная
задача. Кипренский и не стремился добиться похожести. Задача была потруднее:
оставить в веках образ гения, заставить зрителя проникнуть в бездну души
Пушкина. Взгляд поэта устремлен вдаль, невесело сомкнуты губы. Кажется, Пушкин
чего-то ожидает или раздумывает над чем-то.
Состоялась встреча двух гениев – кисти и пера. Кипренский добился того, что далекие потомки через много веков угадают принадлежность изображенного человека к поэзии. Добился мягким светом, отсутствием лишних деталей, фоном.
Пушкин всегда оставался недовольным
своими портретами. И только портретом кисти Кипренского остался доволен. И
сегодня мы смотрим на «солнце русской поэзии» глазами Кипренского. И вспоминаем
строки поэта:
«Себя как в зеркале я
вижу,
Но это зеркало мне льстит.
Оно гласит, что не унижу
Пристрастья важных аонид.
Так Риму, Дрездену, Парижу
Известен впредь мой будет
вид».
Портрет А. Пушкина в Государственной Третьяковской галерее, Москва
Писатель Константин
Паустовский в повести «Орест Кипренский» писал: «Изучение портретов Кипренского
вызывает такое же волнение, как если бы вы долго беседовали со многими
полководцами, писателями, поэтами и женщинами XIX века. На его портретах
существуют не только лица, но как бы вся жизнь написанных им людей с их
страданиями, любовью. Один из его современников даже сказал, что, оставаясь
наедине с его портретами, он слышит голоса людей».
Женские портреты. Каждая
из его героинь – индивидуальность, личность – мыслящая, обладающая обаянием.
Глаза на портретах написаны особенно выразительно.
Перед нами портрет О. А.
Рюминой. Может, это не самое лучшее полотно Кипренского. Но портрет прекрасен.
Милые глаза, бесконечно живые и трепетные. Здесь восхитительная сочная и
правильная палитра. Такое впечатление, что художник не писал вообще людей
примитивных и неумных. Да он просто преклонялся перед ЧЕЛОВЕКОМ, отмечая все
его лучшие качества: от сокровенного Мальчика Челищева, одного из лучших
детских портретов мирового искусства, до объятого заботами своего времени
гениального Пушкина.
Портрет О. Рюминой
Критики того времени
сожалели, что Кипренский не пишет «чего-нибудь исторического». Но ведь нет
ничего более исторического, значительного, чем ЧЕЛОВЕК. Поэтому именно портрет
– реалистический, с романтическим уклоном и есть вершина искусства. Хорошо
сказал по этому поводу искусствовед Игорь Долгополов в книге «Мастера и
шедевры»: «Зачем требовать от соловья, чтобы он пел басом?»
Загадочность личности
Кипренского остается и по сей день. Загадочность эта вовсе не в свидетельствах
современников, ни в фактах биографии. А в череде автопортретов. Их около
десяти. Он рисовал себя то подмастерьем живописца, то мечтательным юношей, то
светским повесой. То он похож на Моцарта, то на Евгения Онегина. Поразительно,
все автопортреты взаимоисключающи. Десять портретов – десять Кипренских. Это
связано не с возрастными изменениями мастера. Нет, здесь место разным идеям,
представлениям. То романтический артистизм, то неясность общественного
положения незаконнорожденного дворянского сына. Эти портреты – как бы точки
отсчета превращений Кипренского.
Автопортрет с кистями за
ухом (!808 г.) Перед нами молодой, уверенный, непринужденный художник. Говорят
об этом смелые контрасты светотени, насыщенность красок. Мы видим гордого
живописца. Напоминает чем-то автопортрет Рембрандта.
Автопортрет с кистями за ухом
И почти сразу он пишет
Автопортрет с розовым шейным платком (1809 г.)
Он поразительно отличается
от первого. Где энергия? Где самоутверждение? Лицо излучает духовную чистоту,
искренность, открытость. Впрочем, во всех портретах отмечается нечто общее:
живой, приветливый взор, мягкий, чувственный рот, элегантный беспорядок в
костюме. Он нежный и нарядный, даже влюбленный в себя. На этом портрете взгляд
художника пристальный и чего-то ожидающий. Подчеркнута красота его каштановых
волос, лоб чист, но на нем уже видны заботы. Шейный платок повязан свободно,
плащ накинут на плечи небрежно. Все это говорит об образе романтическом, полном
тайны. Юность всегда чарует. А здесь еще и чарует приветливость, открытость. А
все вместе – великолепное полотно!
Недоброжелателей и
критиков у Кипренского было предостаточно. Кипренский все-таки уехал в Италию.
И показал свои работы. Академики, увидев Портрет отца художника Адама Швальбе,
обвинили автора в том, что он выдает произведение Рубенса за свое. Но
Кипренский с легкостью отстоял свой талант и стал первым русским художником,
удостоенным чести выставляться в Галерее Уффици во Флоренции. Италия на первых
порах улыбнулась художнику. Потом он понял: его здесь не знают, значит надо
блеснуть силой таланта. Но силы… Они иногда исчезают, и наступает разочарование
собственным даром. Да, в его картинах, начиная с 1828 года, жизнь уже не бьет
ключом.
 |
| Портрет отца художника Адама Карловича Швальбе. 1804 |
 |
| Читатели газет в Неаполе, 1831 г. |
 |
| Бедная Лиза, 1827 г. |
 |
| Девочка в маковом венке, 1819 г |
Кипренский проникся
отцовским чувством к девочке в маковом венке и был обеспокоен ее судьбой. В
результате выкупил её у развратных родителей и отдал на воспитание в монастырь.
В 1822 году Кипренский
вернулся в Россию. И совсем не с триумфом. Правительство негодовало: как мог
его подопечный целых семь лет жить вне России?! Но, самое страшное, до России
дошли слухи о неприятном случае, произошедшем с Кипренским: об убийстве слугой
художника натурщицы в доме Кипренского. Одно время главным подозреваемым был
Кипренский. Это событие раз и навсегда перевернуло спокойную жизнь Ореста Адамовича.
Дошло до того, что друзья захлопывали перед ним двери.
Паустовский в повести о
художнике писал: «Кипренский был выброшен из общества. Он затаил обиду. В
Италию возврата не было. Париж не хотел его замечать. Осталось одно только
место на земле – Россия, видевшая его расцвет и славу».
На родине от него не
отвернулся только один человек – граф Дмитрий Шереметев. Он дал кров
затравленному художнику, мастерскую. Вскоре общество забыло о скандале. У
Кипренского появились новые заказы. Но положения в обществе, как прежде, у него
уже не было. Появился новый талантливый портретист – Карл Брюллов. Да и
простить соотечественников было трудно. «Я мерзну на любимой родине», – говорил
Орест.
Та самая девочка в маковом
венке выросла и превратилась в красавицу. В 1828 году Кипренский навсегда
покидает Россию, с большим трудом разыскивает красавицу Мариучу, принимает
католичество и женится на ней. К сожалению, семейное счастье длилось недолго.
Он простудился и умер от воспаления легких. Его единственная дочь Клотильда
родилась уже после его смерти. Вскоре другой великий русский мастер Александр
Иванов писал: «Он первый вынес имя русское в известность в Европе, а русские
всю жизнь считали его за сумасшедшего, искали в его поступках только
безнравственность, прибавляя к ней кому что хотелось».
Собрав последние силы,
Кипренский написал портрет Голенищевой-Кутузовой. Это было последнее сверкание
прошлого.
Портрет П. Голенищева-Кутузова
Использованная литература:
1. Паустовский, К. Г. Орест
Кипренский / К. Г. Паустовский. – М.: Детская литература, 1985. – 85 с.
2. Долгополов, И. В. Мастера
и шедевры. Том 2 / И.В. Долгополов. – М.: Искусство, 1987. – 850 с.
3. Михайлова, К. В. Орест
Кипренский / К. В. Михайлова. – Ленинград : Художник РСФСР, 1986. – 96 с. : ил.
– (Массовая библиотека по искусству).
4. Орест Кипренский
Переписка, документы, свидетельства современников. – СПб: Искусство, 1984. –
765 с.
5. Бочаров, И. Н.
Кипренский / Иван Бочаров, Юлия Глушакова. – М.: Молодая гвардия, 1989.
– 365 с. – (Жизнь замечательных людей. Серия биографий ; Вып. 710).
6. Зингер, Л. С. Очерки
теории и истории портрета / Л. С. Зингер. – М.: Искусство, 1986. – 328 с.
7. Русский карандашный и
акварельный портрет первой половины XIX века из музеев РСФР. – М.: Искусство,
1987 – 318 с.
8. Андроникова, М. И. Портрет.
От наскальных рисунков до звукового фильма. / М. И. Андроникова, Вступ. статья
Р. Юренева. – М.: Искусство, 1980. – 423 с.
9. Зингер, Л. С. О
портрете / Л. С. Зингер. – М.: Советский художник, 1969. – 464 с.
10. Ладвинская, А. А. Жизнь
выдающихся людей. 70 знаменитых художников: судьба и творчество / А. А. Ладвинская.
– Ростов н/Д.: Феникс, 2007. – 447 с.
Читайте еще о Кипренском:
1. Кипренский – портретист / [авт. вступ. ст. и сост. Б. Сурис]. – Ленинград : Художник
РСФСР, 1967. – 24 с., [23] л. ил. - (Русская и советская живопись)
2. Орест Кипренский :
альбом / под редакцией Н. Надольской. – Москва : Белый город, 2000. – 47 с.
3. Орест Адамович
Кипренский / сост. Б. Сурис; ред. И. Бойко. – Москва : Государственное
издательство изобразительного искусства, 1959. – 367 с. : ил.
4. Орест Адамович
Кипренский, 1782-1836 / [главный редактор А. Барагамян ; автор текста А.
Майкапар]. – Москва : Директ-Медиа : Комсомольская правда, 2010. – 48 с. : цв.
ил., портр. ; 32 см. – (Великие художники ; т. 65).
5. Чижикова, Е. Н. Орест
Адамович Кипренский / Елена Николаевна Чижикова. – Ленинград : Художник РСФСР,
1965. – 51 с. : ил. ; 20 см. – (Народная библиотечка по искусству).
6. Зименко, В. М. Орест
Адамович Кипренский, 1782-1836 / В. М. Зименко. – Москва : Искусство, 1988. –
349, [2] с. : ил., цв. ил.
Валентина Тюрина, Центральная библиотека им. А. С. Пушкина
Комментариев нет
Отправить комментарий