В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, жила-была… сказочница-сказительница. Славилась она своими сказками волшебными, песнями напевными, да частушками веселыми по всей стране большой, а особливо – на земле Воронежской. Это присказка, сказка впереди…
Только так, видимо, и
должен начинаться рассказ об одной известной воронежской сказительнице – Анне
Николаевне Корольковой.
В чем же ее заслуга и
почему мы вспоминаем ее в Международный день родного языка?
Благодаря этой простой женщине из воронежского села удалось сохранить многие жемчужины устного народного творчества, которые она слушала, запоминала, сохранила в своей памяти, а потом рассказала всему миру. Анна Николаевна рассказывала сказки так, как делали её предки: певучим народным русским языком с просторечиями и невероятными образами. Ее сказки стали известны поистине за тридевять земель от родного края, издавались в Японии, Чехословакии, Германии, Болгарии. Волшебство, да и только! Если учесть возраст Анны Николаевны (родилась она 1892 г.), а также то, что она в ранней юности переняла свои сказки от глубоких стариков, можно считать, что ее репертуар восходит к началу XIX в. Вот какое сказочное богатство сохранила и донесла она до нас.
130 лет назад, 15
февраля (3 февраля по ст. стилю) 1892 года в Воронежской области, в Анненском
районе, в селе Старая Тойда в бедной крестьянской семье родилась девочка Аня
Глазкова, которой предстояло стать народной сказительницей. А край Воронежский
богат песнями и сказками, и это богатство девочка получила в наследство. Её
дед, Устин Сергеевич Глазков, оставшийся в 6 лет сиротой, из-за нужды бедности
был отдан матерью в поводыри слепому певцу. Сопровождая в течение почти 8 лет
бродячих сказителей и певцов, он узнал от них и запомнил множество народных и
духовных песен. Бабушка Ани, Мария Потапьевна, – известная на селе песельница и
рассказчица, ни одна свадьба без неё не обходилась. Она часто рассказывала
маленькой внучке, жадно слушавшей ее истории, и о прошлом родного села: о
разбойнике Кудеяре, с именем которого связывается городище недалеко от Старой
Тойды, о дочери татарского хана Тойде, но преданию утонувшей в их реке, о
недавних еще временах крепостной неволи.
Много сказок слышала она
ребенком и от «деда Стяпухи» — пасечника Степана Ивановича Растрыгина,
дожившего, по словам Анны Николаевны, до ста шестнадцати лет. Тойденские
ребятишки постоянно бегали на пасеку к деду Стяпухе и слушали его сказки,
предания и песни, которых он знал неисчислимое множество.
Несмотря на хромоту, (в
2 года девочка неудачно упала и сломала ногу, нога, видимо, неправильно
срослась, и Аня навсегда осталась хромой), с девяти лет пошла в люди – нянчила ребят
у снохи, потом пошла в прислуги. Укачивая чужих детей, Анюта вспоминала потешки
и байки, которые слышала от бабушки и матери, тоже знавшей их немало.
Вот что рассказывала
Анна Николаевна о себе:
«Жизнь моя большая, восемьдесят лет, а с чего начать –
ума не приложу. Зачну, как та старуха: взяла краюшку с полицы, глядит – с этого
боку подгорелая, с другого поджаренная. Вот задумалась: как же её почать? А
старик говорит: «С верхнего конца, какая с горчинкой, а хорошую – под конец,
так-то, мол, слаже будет». Ну, она так и сделала. Я эту сказку давно слышала.
Когда я была в детстве, их, сказки эти, только и рассказывали. Люди ведь тогда
дюже бедно жили: ни избы-читальни, ни библиотеки, ни кино. Про это и слуху не
было. Вот детям сказки рассказывали, чтобы не баловались. Вечером – кто чулки
вяжет, кто мотки мотает, кто заплатки кладёт, ну, а нам – сказки. Положит нас
бабка на печи и давай сказывать. Они разные были: детские и взрослые, и
шуточные, и былины про разных про богатырей. У меня память была большая, я всё
запомнила. А родилась я 15 февраля 1892 года в Воронежской губернии, Бобровский
район теперь, село Старая Тойда, в семье крестьянина-бедняка. Мой дедушка Устин
Сергеич остался без отца сиротой. Ему восьми не сравнялось – отдала его мать
слепых старцев водить. Он их до четырнадцати годков водил, старцы стихи пели, а
народ подавал. Вот этим кормились. После он в своём же селе в работники
нанялся, и так дожил до девятнадцати лет. Его женили, взяли мою бабушку за
него, у ней ни отца, ни матери. Тут возьми слобода-то и сгори, и они погорели.
Вот с этого и жить начали. Поставили избёнку в лесу, там и жили. Как нажили
корову, лошадь, поросёнка, стали моего батю женить. Сватались за одну, да она
не пошла: бесчестно ей показалось, что дед побирался со старцами этими. Вот
когда отказалась невеста-то, они поехали в другое село сватать. Вышла невеста,
на заднюю лавку села. Дедушка спрашивает: – Микол, как невеста-то? А батя: –
Ну, если и эту не отдадут, на службу пойду, в солдаты. Но ничего, сладились,
богу помолились, взяли из другого села. С этого и начали жить. А я в бедности
родилась. Восемь годочков сравнялось – меня в няньки отдали, недалеко, к нашему
же крестьянину, к старому старику»
В школе учиться Ане
пришлось совсем недолго. Суровый учитель – настоятель церкви, практикуя
телесные наказания учеников, наказал и Аню, после этого отец больше не отпустил
ее в школу. Читать она умела, а писала всю жизнь плохо. Зато память у Ани была
удивительная, Анна Николаевна помнила 132 сказки, не считая преданий, сказов,
песен, былин, частушек и поговорок…
Несмотря на всю тяжесть
жизни в чужих людях, девушка урывала время, чтобы погулять с подругами,
повеселиться, попеть — редкая свадьба обходилась без ее участия, и она по праву
слыла в родном селе лучшей песельницей и сказочницей. «Как дождь пойдет, все в
куренья забьются: «А ну, Анютка, расскажи про Мартынку». Сказки она
рассказывала, даже разыгрывала, по ролям, на разные голоса.
Анна Николаевна: «Бывало, работаем на покосе ай там у
купца, – как дождь, мы в курень. Нас там много, тишанские девки, садовские там,
бродовские... – Анютка, ты б чего рассказала! Вот я и пошла сказки сказывать.
Ну, меня любили – и девки, и ребята, и старики. И хотя была вроде неправая
(ножку в детстве еще повредила), но меня никто не дразнил, не обижали. Всегда:
«Анютка, к нам! Анютка, с нами!»
В 1913 году Анну выдали
замуж за Ефима Ферапонтовича Королькова. Ей было 20 лет и она стала десятой
снохой в большой семье Корольковых. Несмотря на то что и муж Анны Николаевны и
она сама были на редкость трудолюбивыми людьми, жилось Корольковым трудно –
«дюже земли было мало». Опять пришлось идти в люди. Муж работал конюхом, а Анна
Николаевна кухаркой у купца. Еще тяжелей стало, когда пошли дети, а. было их
семеро, и пришлось завести большое хозяйство: насадили сад, сеяли хлеб. Много
горя хлебнула Анна Николаевна, растя своих ребятишек. Особенно памятны ей
военные годы, которые всей своей тяжестью обрушились на нее, когда муж ушел в
царскую армию. Нелегко было и в первые годы после Великой Октябрьской
революции. Жили трудно и бедно, особенно тяжело пришлось во время голода
1920–1921 гг. В тридцатом году Корольковы вступили в колхоз.
Вот что рассказывала
Анна Николаевна:
«Меня замуж отдали в
тринадцатом, а в четырнадцатом – война. Взяли мужа. Он сперва в Воронеже
служил, потом в Бахмуче-городе. А я одна дома-то. Свёкру со свекровью, может,
годов по восемьдесят.
Ну, лошадёнка у нас,
коровёнка, а всё равно – нужда. За солдат пособие тогда давали, семь рублей,
что ли. Ох, трудно было!
Ну вот. Пришёл муж мой
по болезни – бронхит у него признали, отслужился. Тут вышли мы на новое
поместье. У него – железная лопата в руках, у меня – тыквенные зёрна. Посадили
зёрна, где будет двор. А гумно засеяли – мерку гречихи.
Мужнины братья все
рукомесленные были: Микитка – плотник, Ванька – швец, Яшка – швец*. А мой-то с
Митькой подсёвщики, грохотом* подсевали.
Подсолнух подсевали,
овёс, гречиху. И я от них в работе не отставала, только вот рожь вязала плохо
от неправой ноги: что взять, что переступить – неловко. И я так плакала – ведь
смеяться станут.
А муж говорит:
– Не плачь, я тебя взял
не возы возить, а дом украшать. Я тебе помогу, любая пара стань – мы впереди
будем!»
В 1933 год многодетная
семья Корольковых переезжает в Воронеж, муж Анны Николаевны, Ефим Ферапонтович
Корольков стал работать на первом в стране и мире заводе по производству
синтетических каучуков, а она воспитывала шестерых детей и вела хозяйство. Жили
они вместе с еще пятью семьями (более 30 чел) в бараке недалеко от завода. В
этом деревянном, холодном, безо всяких удобств бараке (воду и дрова подвозили
на лошадях) они прожили 9 лет.
Благодаря своим сказкам,
песням, частушкам Анна Николаевна стала известна в растущем городе. Вместе с
другими любителями народных песен организовали самодеятельный хор, который
исполнял русские народные песни. Анна Николаевна руководила хором, сочиняла
частушки на злободневные темы, разучивала с женщинами старинные песни. За
создание хора в 1936 г. А.Н.Королькова получила поощрение – в ее дом было
проведено радио. Радио подсказало ей первую тему для ее советских поэтических
сказов – про первую дрейфующую станцию в Арктике, высаженную на льдину в мае
1937 г.: «И сама не знает, как это получилось, вдруг сочинила Королькова тогда
свой самый первый сказ». Сочиненный ею сказ о папанинцах напечатали в заводской
газете, и Анна Николаевна стала еще популярнее.
Самые яркие события в
стране и мире сразу отражались в ее метких четверостишиях. В репертуаре
Корольковой были частушки, посвященные успехам советских механизаторов, рекорду
летчиков под командованием Чкалова, совершивших беспосадочный перелет Москва –
Ванкувер и победе Красной Армии в боях на Халхин-Голе…
8 марта 1938 г. в клубе состоялся
первый концерт самодеятельного хора. Хор исполнял старинные народные песни и
сочиненные самой Корольковой песни и частушки. Летом 1938 г. хор впервые выступил
на Всесоюзной олимпиаде коллективов художественной самодеятельности в Ярославле,
где он занял первое место. Как победители, певуньи из хора вместе с Анной
Николаевной выступили на правительственном концерте в Москве, в Колонном зале
Дома Союзов, где среди зрителей были руководители страны И.В.Сталин и В.М.Молотов.
В жизни сказочницы с
1937 года начался новый творческий период – А. Н. Королькова стала сочинять
собственные сказки и предания, они печатаются в воронежских и центральных
газетах – «Коммуна» и «Литературная Россия» и журналах – «Колобок», «Подъём»,
«Работница», в альманахе «Литературный Воронеж», их передают по радио.
В конце 1930-х годов тридцать
две талантливые сказки Анны Николаевны записал воронежский фольклорист В. А.
Тонков. Часть сказок вошли в сборник «Песни и сказки Воронежской области»,
вышедший в 1940 г. А в 1941 году издан первый самостоятельный сборник сказок «Сказки
А. Н. Корольковой» со вступительной статьей и комментариями В. А. Тонкова.
Мирное течение жизни
нарушила Великая Отечественная война.
Когда Воронеж стали
бомбить и началась эвакуация, Анна Николаевна с дочерьми и внуками в июле 1942
г. эвакуировалась в родное село, Старую Тойду. Здесь она организовала новый хор.
Анна Николаевна была и художественным руководителем хора, и солисткой,
формировала почти весь репертуар. Хор выезжал с концертами в воинские части прифронтовой
полосы, в госпитали, где певуньи выступали перед раненными. Солдаты, измученные
ранами, на костылях, забинтованные, стояли, сидели, лежали и слушали песни,
которые радовали, удивляли, подбадривали их, помогая превозмочь боль, вернуться
к жизни. А хор до поздней ночи репетировал, готовил новые номера. В концертных
программах обязательно были сочиненные Анной Николаевной песни, нескладушки, частушки
на актуальные темы.
Вот что рассказывала
Анна Николаевна:
«...взяла да хор организовала. Сперва думала – смеяться
будут над нами, как мы старинные песни играем, протяжные, плясовые, всякие. Мы
на заводе выступали. А как началась финская война – так в госпиталях. Вот в
первый раз позвали, а там – раненые, обмороженные, все с костылями. Бабы мои:
«Не будем выступать, ведь это что! Скажут: «Чёрт вас принёс, дураков старых,
плакать надо, а они песни играют!» Меня вызвал полковник, не помню, как его,
сказал: – Раз вас приглашают, значит, вы тут нужны. Люди печалятся, раны не
заживают, а вы песню поиграете, сказку расскажете – они от своей печали
отвлекутся. Плохо, что ль? Стали мы петь раненым, они нас слушали, благодарили.
[...]
В сорок первом, когда война началась, – по госпиталям всё
с хором со своим. У нашего завода, у СК-2, госпитали были, они у первого
вокзала. Меня в завком позвали, говорят: – Анна Николаевна, соберите женщин
всех-всех – в госпитали. Мы там убирали и полы мыли и керосином койки вытирали,
недели две всё готовили. А потом во всех госпиталях в Воронеже раненых
обслуживали. Песни играли, я раненым сказки сказывала.
[...]
Они, солдаты, на войну уходили, принимали нас хорошо. Там
был полковник Тётушкин, он и сейчас жив-здоров, в Москве, генерал. Он подошёл
ко мне, руку пожал, поцеловал. «Спасибо, – говорит, – за песни за ваши!» А как
прогнали Гитлера, приехали мы сюда в Воронеж – всё разбито, всё погорело, одни
стены. Стали мы жить, где Дворец пионеров прежде был, во дворе, в сарае. И
отсюда на фронт ездили, когда он близко стоял. Я и там, на фронте, солдатам
сказки рассказывала, они рады были».
Песенный коллектив из
Старой Тойды в конце 1942 г. влился в Воронежский русский народный хор, который
возглавил композитор Константин Массалитинов. И 20 апреля 1943 г. в Аннинском
доме культуры состоялся первый концерт хора. В годы войны артистки хора давали
концерты советским бойцам. Позже этот хор прославился на весь мир.
Об одной из поездок в
гвардейское соединение 27 июня 1943 г. писала газета «Коммуна»: «Перед началом
концерта артисты передали привет переполненному залу от трудящихся
освобождённого Воронежа. Долго не смолкали аплодисменты. После исполнения песни
«О Воронеже» в зале усиливается оживление. Сказительница хора А. Н. Королькова
читает свой сказ о танкистах-руссияновцах. Зал не даёт начать следующую песню.
Все встают, генерал-лейтенант Руссиянов идёт на сцену, обнимает и крепко, как
родную мать, целует Анну Николаевну…». С концерта и артисты, и зрители уходили
радостными и счастливыми.
Вот как о деятельности
хора рассказывал Константин Массалитинов:
«Село Анна становилось
прифронтовым. По ночам слышны дальние отголоски боя. Наша бездеятельность была
недолгой. В самой Анне расположился штаб Воронежского фронта. Политуправление
обратилось к нам с просьбой: подумать об октябрьском концерте. Снова за дело!
Подсчитали свой актив. Для пополнения хора поручили сказительнице Анне
Николаевне Корольковой собрать из своего тойденского села нескольких песенниц,
кто мог бы к тому же хоровод водить.
Обсуждали все сообща,
по-деловому и в то же время по-родственному. Спорили, какие песни на первый
случай потребуются. Одни песни заменяли другими. Тут же напевали мотивы...
Главное решили: хору быть!
Невзначай комнату
осветило. Где-то у станции ухнуло. Видать, бомбу большой силы сбросили. Одна из
старых песенниц перекрестилась. Анна Николаевна Королькова шутливо сказала:
«Прости, Господи, душу грешную. За песней нашей супостат гоняется, погутарить
не дает спокойно. Все равно песни сказывать будем, на фронт повезем, а если
придется – присказкой потешу. Слушайте:
Сорока летела,
Летела, села,
Посидела, хвостиком
повертела
Да опять полетела.
Ее спрашивают:
Сорока-душа,
Где ты была?
Табун стерегла.
Где ж твой табун?
По горам пошел.
А где те горы?
Черви выточили.
А где же черви?
Гуси выклевали.
А где же гуси?
По тернам пошли.
– А где же терны?
Девки выпололи.
А где же девки?
За мужьев пошли.
А где мужья?
На войну пошли.
А где ж война?
Там война, где бьют
врага.
А какой это враг?
Тот враг, кто хочет у
народа радость отнять.
– Тогда и мы пойдем бить
врага...
Присказка всем
понравилась, захлопали в ладоши.
Рогинская, входя в роль
директора, уверенно заявила: «Такие присказки нам нужны будут. Не охать и ахать
только, а веселить фронтовиков надо».
Хор запел протяжную песню
«Где вы, горы мои». На сцену вышла Анна Николаевна Королькова в праздничном
наряде с расписным фартуком, над которым не один день и вечер старательно
трудились вышивальщицы. Узнали ее, приветствуют. Из передних рядов руки
протягивают, «видаются». Без объявления Анна Николаевна стала сказку
сказывать...
Слушатели все настроены
по-праздничному. С каким-то особенно радостным волнением, как неожиданное
открытие для себя, встречают каждый номер программы. А большинство слушателей —
воины. На гимнастерках ордена горят. Песен играли много, без устали. Концерт
окончен. Мы в кругу слушателей. Благодарности артистам нет конца. А мы в ответ:
«Спасибо, наши спасители».
Артистки хора не только
концертами помогали фронту, свои сбережения они отдали на постройку для фронта
танка, который попросили назвать «Русская песня». В адрес хора пришла правительственная
телеграмма: «Прошу передать сотрудникам Русского народного хора Воронежской
области, собравшим 10 000 рублей деньгами и 21 170 рублей облигациями госзаймов
в Фонд обороны Союза ССР, – мой братский привет и благодарность Красной Армии.
Желание сотрудников хора будет исполнено. И. Сталин». Танк «Русская песня» с
боями дошёл до конца войны.
Сама Анна Николаевна
выступала с Воронежским русским народным хором до 1944 года, в 1944 г.
сказительница вступила в Коммунистическую партию. В годы Великой Отечественной
войны в ее репертуаре появились сказки «Заветный меч-кладенец и волшебное
кольцо», «Мудрая мать», «Волк-людоед», песни «Кто посеет в мире зерна злобные,
тот пожнет себе горе-горькое» – о борьбе советского народа с захватчиками, причитания,
плачи. В 1944 г. фольклорист В.Тонков записал «Плач по убитым в боях за родину»
А.Н.Корольковой, который продемонстрировал причетную, фольклорную традицию. «Будет
о вас воспоминанье вечное», — так заканчивается «Плач по убитым в боях за
родину». Второе известное причитание от сказительницы – «Плач народа о Сталине».
В победном 1945-м году
Анна Николаевна вернулась в Воронеж и воссоздала самодеятельный хор при заводе,
с которым проработала 10 лет. В каждом концерте хора были частушки, припевки,
нескладушки, сочинённые Анной Николаевной.
В 1950-е годы в
творческом багаже Корольковой насчитывалось около 100 произведений.
И в 1950 году
Воронежское книжное издательство выпускает книгу «Сказки» – сборник сказок воронежских
сказительниц Анны Куприяновны Барышниковой (Куприянихи) и Анны Николаевны
Корольковой, который проиллюстрировал художник Воронежского областного книжного
издательства Владимир Александрович Кораблинов.
В 1950 году артисты
Воронежского государственного народного хора сыграли в фильме Веры Строевой
«Большой концерт» (1951). Анна Николаевна органично смотрелась в эпизодической
роли колхозницы, встречающей столичных гостей из Большого театра.
В 1956-1957 гг.
московские фольклористы записали 72 сказки А.Н. Корольковой, часть их вошли в
сборник «Русские народные сказки» (М., 1969).
Сказки «Бубличная туча»,
«Муж и жена» Анны Николаевны, записанные московским фольклористом Эрной
Васильевной Померанцевой, опубликованы в журнале «Подъем» №4 за 1958 год.
В 1957 году произошло
знаменательное событие – Анну Николаевну Королькову приняли в Союз писателей
СССР. «Комсомольская правда» писала: «Женщина, никогда не переступавшая порога
школы, принята в Союз советских писателей, выпустила несколько книг».
Писатель Евгений
Новичихин комментирует: «Ну, допустим, порог школы она всё-таки переступала. Но
сказать, что она получила какое-то образование, нельзя. И вдруг – писательница!
Нередко приходилось слышать: «Да разве возможно такое?»
Возможно. Потому что
образование – это только часть культуры. Весомая, важная – но только часть.
Необходима еще огромная внутренняя культура, а у писателя – ещё и большое
знание жизни, чувство слова и многое-многое другое. И всё это у Корольковой,
конечно же, было».
Известная воронежская
сказительница всю жизнь посвятила сохранению и пропаганде народного творчества.
Много любовных, свадебных, семейных и других необрядовых лирических песен,
частушек, поговорок, пословиц, загадок из творческого багажа Анны Николаевны
записывали фольклористы словесники, музыковеды. Она выступала в клубах, в
школах, детских садах, в библиотеках, клубах, на предприятиях, на радио и
телевидении.
В Воронеже в 1968 году
заслуженный работник культуры Евгений Михайлович Шелеманов создает молодежный
фольклорный ансамбль «Лада». Он показывал на сцене бытовые фольклорные
инструменты, фрагменты обрядов и исполнительский стиль, близкий к традиционному.
И логично, что за консультацией Евгений Михайлович обращается к Анне
Николаевне.
Из книги Евгения
Новичихина «Добрым молодцам урок. Жизнь и судьба Анны Корольковой»:
«В 1968 году позвонил ей
композитор Евгений Шелеманов:
– Анна Николаевна, мне
очень надо с вами встретиться…
– А об чём, сокол ясный,
речь-то пойдёт?
– Помощь мне ваша нужна…
– Помощь, говоришь?
Помочь я всегда рада. Давай-ка завтра в Союзе писателей встренимся…
Встретились. Оказалось,
что Шелеманов создал в Воронеже молодежный фольклорный ансамбль «Лада».
Создать-то создал, а дело идёт туго:
– Не хватает мне, Анна
Николаевна, консультанта по народной культуре.
– Так в Воронеже-то
столько учёных этим делом занимаются! – удивилась Королькова. – Так уж и некому
помочь?
– Пригласил я в
помощники Лазутина. Он вроде бы согласен. Но рекомендует и вас попросить…
– Ишь ты! – продолжала
удивляться Анна Николаевна. – Уж и профессорам моя подмога понадобилась! Ну что
ж… Поработать что ли на старости-то лет?
Предложение Шелеманова
было для неё лестным. Она согласилась. Так Анна Николаевна вместе с
профессором, доктором филологических наук Сергеем Георгиевичем Лазутиным стала
консультантом ансамбля «Лада». В репертуар ансамбля вошли фрагменты обрядов,
другие номера, основанные на фольклорном материале, а также русские народные
песни, записанные в районах Воронежской области, в том числе – от Анны Николаевны.
Люди моего поколения, конечно, хорошо помнят, что в те годы выступления «Лады»
повсеместно пользовались громким успехом».
В 1969 г. сказки А. Н.
Корольковой были опубликованы отдельным сборником в Москве, в издательстве
Академии наук. В подготовке к печати научного издания сказок А. Н. Корольковой
принимали участие московская фольклористка 3. В. Померанцева, воронежские
литераторы В. Тонков, А. Шубин, М. Сергеенко, Г. Воловик.
В 1972 г. на магнитофонную ленту было записано 138 сказок А. Корольковой.
И в 1973-1973 гг в журнале «Колобок» зазвучал живой голос Анны Николаевны Корольковой – на гибких пластинках вышли записи ее сказок.
Евгений Григорьевич
Новичихин в своей книге «Добрым молодцам урок. Жизнь и судьба Анны Корольковой»
пишет:
«А ближе мы
познакомились с Анной Николаевной в марте 1973 года, когда я стал работать в
редакции «Подъёма». Официально моя должность называлась «редактор отдела поэзии
и публицистики». Но главный редактор вменил в мои обязанности … также отдел для
детей, который назывался у нас «Колобок» (поскольку я писал и для малышей). Для
«Колобка» и приносила нам свои рукописи Анна Николаевна. В те годы появились на
страницах «Подъёма» её сказки «Волк и лиса», «Кто умнее, тот сильнее»,
«Домашние животные», «Диковинка» и другие. Честно говоря, мы – без всяких
возражений с нашей стороны – готовы были публиковать любые её сказки, в том
числе даже опубликованные ранее в книгах. Но Королькова каждый раз приносила
нам новые, причём один раз в год – не чаще. Я не раз спрашивал у неё:
— Анна Николаевна,
почему так редко свои сказки нам предлагаете?
— Мил-человек, –
отвечала она, – да у вас же столько авторов! Чаще меня печатать будете – меньше
для других места останется…
… Могу
засвидетельствовать: и с руководителями организации Константином Локотковым,
Евгением Люфановым, Владимиром Гордейчевым, Сергеем Гуськовым, Эдуардом
Пашневым, и с главными редакторами «Подъёма» Фёдором Волоховым, Виктором
Поповым она (Анна Николаевна) поддерживала ровные, доброжелательные отношения.
С ней дружили Гавриил Николаевич Троепольский, Владимир Александрович
Кораблинов, многие другие мастера художественного слова. При её природной
доброте, человеческом таланте по-иному просто не могло быть».
Сказки Анны Николаевны Корольковой
отличают традиционная сказочная обрядность, народный колкий юмор и интересно
подмеченные детали. Они были хорошо известны в СССР в 50-70-е годы, издавались
в Болгарии, Чехословакии, Германии. В 1976 г. большой сборник ее сказок на
японском языке издан в г. Киото, в Японии.
Олег Ласунский: « Анна
Николаевна Королькова, с простодушным и мудрым крестьянским лицом, осторожно
достает негнущимися от старости пальцами томик, и лицезреть его сбегается весь
этаж: в далеком японском городе Киото иероглифами напечатаны сочиненные ею
сказки. Королькова была своего рода реликтом, обломком старой народной
культуры…».
Очень тепло Анну
Николаевну вспоминают многие встречавшие ее на своем пути.
Оптимизм и чувство юмора
сохранила она на всю жизнь. Уже в весьма почтенном возрасте Анну Николаевну
Королькову пригласили на очередную встречу в Воронеж. Остановилась она в доме
известного воронежского поэта, прозаика Евгения Новичихина. И вот утром, пока
собирался на стол завтрак, по радио звучала песня в исполнении Зыкиной «В жизни
раз бывает восемнадцать лет». Песня закончилась, Новичихин видит, Анна
Николаевна пригрустила, решил не тревожить и тут она говорит: «Да.., а
восемьдесят ещё реже бывает!».
Замечательный
воронежский скульптор Антонина Толмачева в начале 1970-х работала над портретом
Анны Корольковой. Антонина Артемовна поделилась с нами своими воспоминаниями о
сказительнице:
– Я никогда не видела
Анну Николаевну женщиной-обывательницей. Она всегда встречала меня наряженной в
русский народный костюм и восседала на свой стульчик этаким монументом. Вы
знаете, Королькова была готовая скульптура! Мне просто с ней работалось, и я
легко выполнила ее потрет в трех вариантах. Потом все эти варианты были
представлены на всесоюзных выставках.
Особое впечатление
оставило общение с Анной Николаевной. Мы с ней много беседовали, пока она
позировала для портрета. Память у Корольковой была великолепная, и в ее
воспоминаниях всегда присутствовали интересные детали. А как она рассказывала
сказки! Надо обязательно повторять на телевидении передачи с ее участием,
потому что сейчас такой уникальной речи просто не встретишь. В ее чудном говоре
слышалась сама Древняя Русь!
У Анны Николаевны и её
мужа Ефима Ферапонтовича Корольковых было семеро детей: Александра, Митрофан, Мария,
Зинаида, Тамара, Серафима (Сима), Николай и четверо внуков: Валентин, Владимир,
Наталья, Александр.
Валентина Михайловна Леонтьева
вспоминает об А.Н.Корольковой, о съемках передачи «От всей души» из Семилук в
своей книге «Объяснение в любви»:
«Пожалуй, одним из самых
ярких моих впечатлений была встреча со сказительницей Анной Николаевной
Корольковой. Как она пишет! Самобытно и вместе с тем сохраняя традиции русской
сказки. Слово у нее емкое, взвешенное, образное, персонажи будто вылепленные,
объемные, а по отношению к отрицательным проскальзывает легкая, но убийственная
ирония. Анне Николаевне 90 лет, она член Союза писателей СССР, у нее вышло
несколько сборников. Для меня ее творчество было откровением.
В зале было очень жарко,
и мы решили после этого сюжета проводить Анну Николаевну домой. Она встала и, опираясь
на руку своей дочери, пошла. К дверям вел довольно крутой подъем. Весь зал
следил за ней и те, кто был на сцене, тоже.
Дойдя до дверей, Анна
Николаевна вдруг повернулась и низко-низко поклонилась. От всей души! К
сожалению, наши камеры не поймали этот момент. А в поклон этот так много было
вложено... Его надо было видеть! После передачи меня спросила наш постоянный
звукорежиссер А.И.Стефанская (она видит, что происходит в зале только глазами
телевизионных камер, посылающих изображение на экраны пульта): «Что там
случилось? Кому аплодировал зал?»
Валентина Михайловна Леонтьева
в этой передаче не только представила Анну Николаевну, но прочитала её сказку
«Поп Вавила и мирошник Данила».
Посмотреть это видео
можно на ютубе канале От
всей души (с 34 мин. 40 сек. начинается эпизод с А.Н. Корольковой).
В репертуаре Анны Николаевны были сказки всех жанров: богатырские, волшебные, бытовые, авантюрные, сказки о животных. Лучшие из них: «Илья Муромец», «Добрыня Никитич», «Ковёр-самолет», «Сивка-Бурка», «Финист-Ясный Сокол», «Сестрица Аленушка», «Горошина», «Мальчик с пальчик», «Сума, дай ума», «Алтрапка», «Ворожей» и др.
Обстоятельно,
неторопливо рассказывая богатырские сказки о славных русских богатырях – Илье
Муромце, Добрыне Никитиче, Дунае Ивановиче, Анна Николаевна следует былинному, торжественному,
возвышенному стилю. «Во славном во городе по Киеве, у ласкового князя
Владимира, а на том пиру гостей многое множество князья да бояре, купцы
торговые и могучие богатыри, крестьяне – мужики посадские», – распевно начинает
она, не пропуская ни одной детали, сколько бы раз она их ни повторяла, сколько
бы раз ни описывала великолепный пир у князя Владимира Красного Солнышка. К
сказкам о богатырях в сознании Анны Николаевны, как особо редкостные, старинные
и «ценные», примыкают и сказки о Еруслане Лазаревиче, о Франциле Венециане и
Петре Златых Ключах.
В ее репертуаре были и
такие редкие сказки, как «Царь Соломон», «Бова-Королевич», «Баба хуже чёрта» и
уникальная сказка «Князя Петра верная жена», восходящая к древнерусской «Повести
о Петре и Февронии Муромских».
А. Н. Королькова очень
любила рассказывать волшебные сказки, и, конечно, они были основой ее
репертуара: «Сивка-бурка», «Ковер-самолет», «Финист-ясный сокол», «Незнайка»,
«Сестрица Аленушка» и многие другие классические народной сказки. Она
рассказывала эти сказки вариативно, сохраняя при этом их композицию, традиционную
сказочную обрядность, зачины, концовки, общие места. Анна Николаевна часто
начинает сказки стародавним зачином «Не в котором царстве, не в котором
государстве», «В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в
котором мы живем, жили-были…». Концовки ее сказок очень разнообразны и детально
разработаны: «Сказка вся, а присказка будет завтра после обеда, поевши мягкого
хлеба»; «Я недавно у него была, квас с мятой пила, он еще приглашал заходить,
квасцу попить»; «Я у них была, мед пила, пряником закусывала»; «Сказка не вся,
да больше говорить нельзя, а кто слухал, тому шуба с пухом», и др. Частично эти
концовки сочинены самой Анной Николаевной, например, «Ну это сказка — правда
или нет, а кто в нужде помог, тому сердечный привет».
Часто сказительница завершает
свои сказки пословицей: «Вот такая пословица есть: «У кого мать не умерла, у
того и горя не бывало». Ее по всякому применяют: «У кого жена не умирала, у
того и горя не бывало» – тоже говорят». Или даже спорит с пословицей: «Хоть и
есть пословица «Трудом праведным не наживешь домов каменных», мы не ворожили, а
век прожили» («Ворожей»).
Бытовые сказки («Муж и
жена», «Ворожей», «Про барина», «Никонец»), рассказанные Анной Николаевной, сочетают
и юмор, и сатиру. В исполнении сказочницы они становятся мини-спектаклями, она
рисует персонажей интонацией, голосом, мимикой, «перевоплощаясь» в своих
героев.
Чудесны в пересказе
А.Н.Корольковой и сказки о животных, например «Колобок», «Лиса, кочет и кот» («Кот,
петух и лиса»), «Коза и четверо козлят», «Коза-стрекоза», а также детские
сказки, потешки, загадки.
Сюжеты многих сказок из репертуара
Анны Николаевны Корольковой встречаются у разных сказителей, она подает их бережно
и с любовью, но на свой лад, со своими нюансами, в этом и есть мастерство
рассказчика, самобытный авторский стиль. Сказочница – великий мастер своего
дела – по-разному рассказывала одни и те же сказки детям и взрослым
Анна Николаевна часто
включала в свои сказки реальные детали: местные географические названия
(Воронеж, Тойда), фамилии бывших местных помещиков и купцов, имена своих
односельчан. Фольклорист Э. В. Померанцева писала: «Создаваемый этим местный
колорит делает сказку более живой, усиливает её комические эффекты. Придаёт
большую конкретность её сатире. Подчас А. Н. Королькова вводит в свои волшебные
сказки так много бытовых элементов, так густо насыщает их социально острыми
деталями, что они как бы теряют свою жанровую специфику и воспринимаются как
бытовой рассказ, как сатирическое повествование». Такова ее сказка «Сума, дай
ума» с запоминающимися образами жадного богатея и завистливой бабы. Такова и
сказка о мальчике с пальчик, грозящем сделать «такую напасть, чтоб всем барам
пропасть».
Анна Николаевна не
только пересказывала ранее слышанные сказки, но и сочиняла свои, со
своеобразным сюжетом. Например, под известным названием «скрывалась» совершенно
новая сказка: «Незнайка» – о парне, которого злая мачеха хотела извести, «Колобок»
– о том, что в семье все должны быть равны.
Исследователи творчества
Анны Николаевны отмечают ее живой, насыщенный яркими, запоминающимися образами
язык, прекрасное чувство формы, верность народным традициям. Во всех ее сказках
ощущается своеобразный «почерк» Анны Николаевны: сказки ее чрезвычайно
обстоятельны, повествование – детализировано, конкретно. Она часто использует в
сказках художественные образы и приемы других фольклорных жанров. Например,
цитирует воронежскую частушку: «Глазки черные с отливом, губки пахнут
черносливом», дополняя традиционное описание женской красоты «ни в сказке
сказать, ни пером описать». Или использует пословицу «жениться – не напасть, да
как бы женатому не пропасть», иногда перефразируя пословицу «на этом сказка
кончается, а молодая капуста зорями поливается».
Анна Николаевна часто украшает
свои сказки рифмой «был ей бой, а пинки само собой», «стоила хата – от краю
девята»; «из-под копыт руда льется, вот как конь бьется»; «лежит-полеживае,
трубочку покуривае».
Поразительная черта
творчества А. Н. Корольковой — осовременивание сказок. Например, такая концовка
сказки «Горошина»: «А остальное золото в государственный банк положили, и
сейчас, говорят, внучек их директором государственного банка служит».
Кроме сказок, А.Н.Королькова
знала много песен, загадок, частушек, пословиц и поговорок:
Свой рассказ о свадебных
обрядах в старину сказительница щедро пересыпает пословицами, поговорками и
прибаутками. Сваха, вспоминает Королькова, обычно говорила родителям невесты –
Разгадывать нечего, есть пословица такая:
Год на век не меняют,
отдалите помоложе, будет жить попригоже.
Ничего, что молода: мал
золотник, да дорог, а нам и надо такую, чтобы она и дом красила и воз возила.
Хозяев дома гости
расхваливали так: У хорошего свата хлеб пузом не перетаскаешь.
В назидание молодым говорилось:
Где лад, тут и клад.
Много поговорок создала Анна
Николаевна и на актуальные темы.
О бесправном положении
женщин до революции:
Бабий век был – что день
без солнышка.
Жене была дорога: от
печи до порога.
О фашистских захватчиках:
На советский каравай,
Гитлер, рта не разевай.
У фашистов видит око, да
зуб неймет.
От Воронежских ворот
дали немцам поворот.
От фашистских воронят
только перышки летят.
Воронежским Калачом
немец подавился.
Немцы думали — в
Воронеже пироги, а тут морду береги.
Воронежское сало немцам
поперек горла стало.
Дали Гитлеру ходу: из
наших ворот да в воду.
У врагов от брехни
мозоли на языке.
Врагам брехать — не
пахать
О Советской Армии:
Нет такой силы, которая
бы советский народ победила.
Наша Армия не одна: с
нею вся страна.
Заслуги Анны Николаевны Корольковой в литературной, общественной деятельности отмечены орденом Трудового Красного Знамени, медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Материнская слава», «За доблестный труд. В ознаменование столетия со дня рождения В. И. Ленина».
Умерла Анна Николаевна в
1984 г. в возрасте почти 92 лет, похоронили ее в Воронеже.
Имя А.Н. Корольковой носит
улица в Левобережном районе Воронежа и центральная улица в родном селе, Старой
Тойде. Мемориальные доски установлены в Воронеже на доме №12 по Ленинскому
проспекту, где жила Анна Николаевна, и в переулке Прохладном, на месте, где
раньше стоял дом сказочницы (здание не сохранилось).
Имя воронежской
сказительницы носит воронежская библиотека семейного чтения № 39.
В Старотойденской
средней школе Аннинского района собран материал и открыт музей А.Н.
Корольковой.
В 2012 году, к 120-летию воронежской сказительницы, в серии «Сказки Воронежского края» издан сборник сказок А.Н. Корольковой «Золотой сундучок». В нее включены волшебные, бытовые, исторические сказки Анны Николаевны.
В 2014 году в Воронежском
государственном театре кукол «Шут» поставлен спектакль «Сказки бабушки
Корольковой». В постановке по трем сказкам Анны Корольковой: «Горошина»,
«Почему петух нарядный», «Сума, дай ума» народную мудрость на сцене оживляют
две сказительницы — Марья да Дарья.
Анна Николаевна
Королькова — один из тех подлинных мастеров русского народного творчества,
которые сквозь века донесли до нас богатства народного фольклора, донесли,
бережно храня это драгоценное наследие, неустанно обновляя его, освещая блеском
своего таланта и ума. И для продления памяти сказительницы давайте чаще читать
и рассказывать своим детям ее сказки.
Читайте об Анне
Николаевне Корольковой, ее сказки
Русские сказочники :
пособие для учащихся / составитель Э. В. Померанцева ; [редактор Т. П. Казымова
; художники А. В. Озеревская, А. Т. Яковлев]. – Москва : Просвещение, 1976. –
189, [1] с. : ил. – Библиография: с. 188.
Померанцева Э. В.
Русская народная сказка / АН СССР. – М.: Изд-во АН СССР, 1963. – 128 с. –
(Науч.-попул. сер.).
Новичихин Е. Г. Добрым
молодцам урок: Документальное повествование // Подъём. – 2014. – № 1. – С.
56-126.
Огромная благодарность Библиотеке № 39 им. А. Н. Корольковой г.
Воронеж – библиотеке, в которой живут сказки, которая 17 лет прославляет
имя знаменитой землячки и приобщает детей и взрослых к ее творчеству. Виртуальная экскурсия
по библиотеке и мемориальному залу А. Н. Корольковой с посещением Комнаты
сказок.
И несколько сказок Анны
Николаевны Корольковой
«Колобок»
Это было в январе, когда
лютый мороз стоял на дворе. Вот этой зимой шёл солдат со службы домой.
Попросился ночевать в одну избу. Семья там жила небольшая: старик да старуха,
двое женатых сыновей да трое малых детей. А старик-то был привередливый, себе
особого почёта требовал.
Хозяйка говорит:
— Разбирайся, служивый,
да полезай на полати отдыхать.
Влез солдат на полати и
поглядывает. Старуха говорит снохе:
— Матрёна, иди муку сей
на хлебцы через решето, а старику на колобок — через сито. Себе хлебцы становь
на воде, а старику колобок— на молоке да яичко разбей.
Сноха так и сделала.
Утром посажали хлебцы, а
колобок в серёдочку. Разошлись каждый по своему делу. Соскочил солдат с
полатей, схватил кочережку и давай в печке хлебцы мешать и переворачивать.
Закончил да опять на полати. Пришло время вынимать хлебцы. Старуха заслонку
открывает, а там кусков наломано... Она так и ахнула.
— Что же тут было...
А солдат:
— Да я слышал, что в
печке страшная драка случилась. Один кричит: «Ишь какой вельможа нашёлся — сей
его на сите, замешивай на молоке, пеки отдельно. Бей его!» Другой орёт:
«Караул, изувечили!» Третий науськивает: «Всыпь ему, зазнайке, чтобы корка прочь
отлетела!»
Повздыхала старуха, а
старик промолчал.
С этих пор стали они
вместе есть от одной ковриги. И сейчас едят, а старику больше особые колобки не
пекут.
«Коза и четверо козлят»
В лесу стояла избушка, в
ней жила старушка, а у старушки была коза. Вытрескала* коза глаза да в лес
убежала. Долго она в лесу блуждала да опять к старушке прибежала. Старушка
обрадовалась и опять в котушок** загнала, корму дала, ну и спать легла. Утром
пошла, а у козы козлята — четыре козлёночка: и чёрненький, и беленький, и два
сереньких.
Старуха обрадовалась и
думает: «Чем я их буду кормить?» А коза говорит:
— Не горься, бабушка,
сама я козлят приобрела, сама и прокормлю.
Старуха попоила козу и в
хатёнку ушла. А коза говорит: I
— Ну, дети, оставайтесь
вы дома, а я на добычу пойду. А вы запритесь, замкнитесь, да никому не
открывайте. Я приду, а вы слушайте, мой ли голос, я вас позову: «Козляточки,
малянаточки».
— У, мама, не бойся, мы
по голосу узнаем.
Вот она по лесу ходила,
питания припасала и приходит к дверям, рогом стучит, тонким голосом заводит:
Козляточки, малянаточки,
Отопритеся, отомкнитеся.
Ваша мать пришла,
молочка принесла. Полны сисечки, кубышечки.
Творожку на рожочке,
Сметаночки на полочке.
На копыточках вода
хрустальная.
Они открылись,
отомкнулись, она напоила, накормила их. И опять в лес ушла. Волк подслушал,
приходит, поёт:
Козляточки, малянаточки,
Отопритеся, отомкнитеся.
Ваша мать пришла,
молочка принесла.
Козлята прислушались:
— Ох, какой грубый
голос!
Один козлёнок прыгнул на
окно, глянул:
— Ой, какая страшная
зверинка, лохматая!
Они прижокнулись*** и
сидят, как будто их и нет, не открывают. Волк посидел, посидел, пошёл по лесу,
ничего не нашёл, пришёл опять, спрятался на тот бок, где окошечка нет, да
тоненьким голоском запел:
Козляточки, малянаточки,
Отопритеся, отомкнитеся.
Ваша мать пришла,
молочка принесла.
Они отворилися, он —
хам, да всех четырёх проглотил. Побежал на поляну да на солнце разлёгся и спит.
Коза прибежала — дверь настежь, ни одного козлёнка нет. Она заплакала, побежала
в сарай, в чулан, туда– сюда — нет нигде. Побежала по следу, выбежала на
поляну. А там волк спит, раздулся гора – горой, пузатый. Она подошла, ухом к
брюху припала, слышит — козлята возятся. Она рогом полоснула ему брюхо, козлята
выскочили — и бежать. Коза взяла нитку, иголку, набрала камней, насыпала их
волку в брюхо и зашила, а сама за козлятами бежать. Проснулся волк, захотелось
ему пить, перегнулся к воде, голова ниже, а зад выше. Каменья-то перетянули, он
— бултых.
Так это и было: коза волка
утопила.
Сказка эта для детей,
рассказывай, бабушка, веселей!
*Вытрескала — выпучила.
** Котушок — хлев для
мелкой скотины.
***Прижокнулись —
прижались.
«Мудрая мать»
В некотором царстве,
государстве, а именно в том, в котором мы живём, в нашей стране, на нашей
земле, жила да была мудрая мать. Трудолюбивая была она, приспешница, такую
поискать. Детей у нее было много: шесть дочерей и три сына.
Один одного лучше, один
другого краше, волос в волос, голос в голос. Мать с дочками холст ткёт, сыновья
в лес на охоту ходят, землю пашут, траву косят. Работали дружно, это так и
нужно. Вот один раз села мать холст ткать конопный, да толстый-претолстый.
Ткала она с дочками три года, и он стал льняной да такой тонкий-претонкий, как
кленовый лист. Что его она дольше ткёт, то он тоньше делается, все лучше да крепче.
Она ткёт, а челнок у ней в руках играет, аж посвистывает.
Проткала она его ещё
двадцать лет, а холст стал шёлковый да такой красивый, что ни в сказке сказать,
ни пером описать.
Сыновья тоже работают —
поглядеть любо-дорого. Амбары полны всякого добра, на лугах скотина пасётся.
Сала, яиц, молока, меду — всего вдоволь. Жить-поживать да добро оберегать от
вора-злодея, от лютого лиходея.
Пошёл старший сын
оберегать границы, а сёстры да братья ему говорят:
— Иди, дорогой наш брат,
нас много, будем так же хорошо работать.
Пошёл и второй, средний
сын, во флот, охранять берега. Сестра и брат говорят:
— Иди, дорогой наш брат,
а мы и одни управимся.
Живут на радость
друзьям, на зависть врагам.
Но вот грянула война, да
такая, что и старики не упомнят. От лязга, грохота железного земля сотрясается,
леса тёмные преклоняются. Летят по воздуху хищники смертоносные, рвутся бомбы
взрывчатые, рушатся города каменные.
Не усидеть младшему
сыну.
Говорит он своей матери:
— Матушка, отпусти меня
на войну, хочу за Родину постоять, врагов лютых отогнать, чтоб и впредь
неповадно им было на нашу землю ходить, смердить да мержить.
— Ох, мое дитятко, —
говорит мать. — Ты ещё так молод. А уж если так хочешь, вот тебе три загадки:
отгадаешь — быть, по-твоему: «Что самое дорогое? Кто сильней всех? И кто милее
всего?»
Думал сын день, думал
два, а на третий день отвечает:
— Самое дорогое —
Родина, сильней всего — Красная Армия, милее всего — матушка.
— Хорошо, — говорит
мать, — быть по-твоему. Вот тебе конь.
Подводит ему коня, а
конь стальной, в длину — от копыта до копыта рукой не достать.
— Вот тебе, сынок, мой
материнский подарок. Владей — не изнашивай, врагов бей — не спрашивай.
Остригла мать его кудри,
положила себе на грудь. Сына проводила в дальний путь.
Бьется сын со врагами, а
мать ткёт-ткёт холст да посмотрит на кудри. Вьются кудри, завиваются, сердце
материнское радуется: раз кудри вьются, то и сынок жив.
Посмотрела раз на кудри,
а они завяли, почернели. Заплакала мать: значит плохо сыну, трудно.
Как быть, как беду
избыть?
Быстро собралась мудрая
мать, захватила с собой натканное полотно. Долго ли она ехала, это ей лучше
всего знать, а мне сказку продолжать. Вот приехала она на бранное поле. Гул
такой, что земля дрожит, солнце красное от дыму померкло. Видит: лежа г убитые,
фуражкой накрытые, кто вниз лицом, а кто землёй присыпан. Ходит мудрая мать по
полю, хочется ей опознать своего сына убитого. Одному повернёт голову, другому.
До кого только дотронется, тот оживает и опять в бой идёт. Долго ходила мудрая
мать и видит: у ракитового куста конь железный стоит, а около коня — сын-герой
кровавые раны рукой закрывает. Ухватила мать его за руку. Встал сын на ноги.
Улыбнулась мать.
— Эх ты, мой сердечный
сын!
Обняла его, смыла кровь
слезами радости.
А враги стеной идут,
куда ни посмотрит — везде, враги зубы свои скалят, на языке собачьем кричат.
Заслонила мать своего сына от пуль вражьих, вынула шёлковое полотно,
развернулось оно цветом алым.
Крикнула мать громким
голосом:
— Вперёд, мои дети,
истребим врага лютого!
И сколько было бойцов: кто
убитый, кто раненый, кто усталый — все поднялись и пошли за матерью– героиней.
Испугались враги, когда
увидели, что мертвые и раненые поднялись.
— Красную Армию, —
говорят они, — не победить, бойцы её бессмертны.
Побежали изверги, и
усеялось поле их трупами черными, словно черным вороньем.
Собрались бойцы вокруг
матери, а она Им говорит:
— Победили мы
супостатов-злодеев. Не устоять им было перед нашим алым знаменем: ткала я его
не год и не два, а много лет. И с каждым днем оно было крепче.
И был праздник, да
такой, что никому и не снилось такого веселья. Пировали и малые и старые. И я
на пиру была и вас приглашаю пирожка закусить, винцом запить.
«Царь Петр и Солдат»
Было это в стародавние
времена, когда война со шведами шла. Леса в ту пору были большие да тёмные.
Поехал раз царь Пётр на охоту, отстал от охотников и заблудился. Вправо – лес,
влево – лес, куда ни посмотрит – всюду лес стеной стоит. Скоро вечер, а царь
всё никак дороги найти не может. Остановил он коня, прислушался и услышал, что
кто-то песню поёт. Поехал Пётр на голос и увидел дорогу, по ней солдат идёт и
поёт.
Уж дорожка ты,
дороженька,
Широка ты, дороженька,
не широка,
Как по той дороженьке,
дороженьке
Да шли солдаты
новонабраны,
да слезами дороженьку уливали.
Поклонился Пётр солдату.
— Здорово, брат!
— Здорово!
— Кто ты такой?
— Да как будто бы
человек. Иду из отпуска на службу царскую, на службу солдатскую.
— А почему же такие
печальные песни поешь?– спрашивает Петр.
— Кто ты такой, не знаю,
– отвечает солдат, – но скажу тебе всю правду: заморские офицер нашему брату
солдату всю кожу с плеч спустили – дюже сильно батогами бьют. А ты кто такой
будешь?
— Я охотник,– отвечает
царь. – Поехал на охоту да заблудился.
— Коли заблудился, давай
вместе дорогу искать.
Говорит Петр:
— Ты, служивый, садись
на коня, а я пеший пойду, потому что ты, я вижу, очень притомился.
Едет солдат на коне, а
царь рядом идёт и его про службу выспрашивает.
— Плохо живём, — говорит
солдат, — под открытым небушком гниём. Ветер нас обдувает, дождик до костей
мочит, войне всё конца нет. Иной говорит: “Хорошо бы отца-мать повидать да на
малых детушек посмотреть”, другой о молодой жене печалится, а третий о том
думает, что хорошо было бы царя повидать.
— А ты его видел? —
спрашивает Пётр.
— Не довелось, —
отвечает солдат, — а слышать про него слышал. Говорят, он ростом велик и очень
красив, и по характеру добрый, особенно до нашего брата солдата. Но уж если
рассердится, то не подходи: генералов — и тех палкой лупит.
Пока разговаривали, на большую
дорогу вышли. Влез солдат на дерево и увидел, что далеко-далеко огонёк горит.
Пошли они на тот огонек, и пришли к жилищу. Но сколько, ни стучались в ворота,
никто им не открывает.
— Тут что-то неладно, —
говорит солдат. — Дайка я через забор перелезу.
Перемахнул солдат через
забор, а на него со всех сторон псы набросились. Выхватил солдат саблю и всем
им головы отрубил. Потом открыл ворота и царя впустил.
Взошли они на крыльцо, а
навстречу им старая– престарая старуха. Солдат говорит:
— Ну-ка, старая, дай нам
чего-нибудь поесть.
— Ничего у меня для вас
нет, — отвечает старуха.
— Тогда сами посмотрим.
Зашёл солдат в горницу,
разрубил саблей дверь у шкафа, а в нём чего только нет: и жареное, и пареное, и
сыр, и вино.
— Так-то ты гостей
встречаешь, старая хрычовка! — говорит солдат старухе. Потом Петра приглашает:
— Садись, охотник, будем пировать.
Наелись, напились.
Захотелось им спать. А старуха одно заладила:
— Нет у меня для вас
свободной комнаты.
— А это что за дверь? —
спрашивает солдат.
Это дверь в сени, да
ключа от неё нет.
— Ладно, мы как-нибудь
без ключа обойдемся!
Размахнулся солдат
саблей, прорубил дверь, а там комната и в ней пистолеты, сёдла, сапоги,
окровавленные сабли. Солдат сразу понял, что попали они к разбойникам. Решили
ночевать на сеннике.
— Только, — говорит
солдат, — пока ты, охотник, спать будешь, я стану караулить, а потом твоя
очередь караулить, моя спать.
Царь Пётр скоро заснул,
а солдат снял с коня подузник, вбил около двери три гвоздя, устроил петлю, а
сам притаился, сидит и ждёт.
Тут шум послышался,
появились разбойники — трое молодых, один старый. Привезли они с собой
связанную девушку-красавицу.
Один и говорит:
— Бросим девку собакам,
пусть покормятся.
Другой отвечает:
— Да собак что-то не
слышно.
Тут старуха вышла и
объяснила, что приехали какие-то люди, всех собак, порезали и шкаф порубили.
— Много их? — спрашивает
старший.
— Двое. Один-то дюже
велик, а второй поменьше, вертляв.
— Э, ладно! — говорит
старший разбойник. — С двумя мы всегда успеем управиться. А сейчас поедим,
попьём.
Сели за стол и скоро все
четверо захмелели.
Когда кончили пировать,
старший разбойник взял саблю и сказал:
— Пойду-ка я наших
гостей проведаю.
Только он сунул голову в
сенник, а солдат её петлю захлестнул и саблей, как кочан капусты, срубил.
— Мне, — говорит — не
привыкать: шведов бил, а с такими всегда управлюсь.
Пошёл на сенник второй
разбойник, солдат и его порубил, а потом и третьего, и четвёртого. Покончил с
ними, стал Петра будить.
— Вставай, охотничек, ты
наспался, а я навоевался, пора и в путь-дорогу собираться. Надо только
девицу-красавицу развязать и на волю отпустить да со старой ведьмой
рассчитаться.
Глянул Пётр вниз, а там
головы отрубленные валяются. Удивился.
— Когда же ты успел,
служивый?
— Разве мне привыкать? —
отвечает солдат. — Я со шведами управлялся, а с такой братией и подавно. Наш
русский солдат и в огне сгорит, и в воде не утонет.
Порубил солдат старую
разбойницу, отпустил на волю девицу-красавицу, разыскал казну разбойничью и
наложил полные сумки золота себе и Петру. Оседлали они коней и дальше поехали.
Девушка за ними побежала, с ними ехать проситься. Взяли и её.
— Только вот что, —
говорит солдат, — я сейчас на войну еду, мне жениться некогда. Очень прошу
тебя, охотничек, позаботься пока о ней, не дай никому в обиду.
— Ладно, — отвечает
Пётр.
Ехали они день, ехали
два, ехали три, приехали в столицу. Пётр и говорит солдату;
— Ты, служивый, вместе
со своей невестой пока на постоялом дворе поместись, а я пойду одного знакомого
поищу.
Только успел солдат ужин
заказать, а к воротам карета подъезжает. Впереди кареты трубачи скачут, позади
— конные солдаты. Трубят, нового постояльца спрашивают.
Перепугался солдат, а
ему стража приказывает!;
Садись в карету вместе
со своей невестой.
Делать нечего: сел
солдат в карету, рядом девицу посадил — и поехали.
Домчала их карета до
самого царского дворца, а там, на крыльце сам царь Пётр стоит, вокруг него
генералы, и все честь отдают.
Смотрит солдат, а царь,
как две капли воды, на его товарища-охотника похож. И рост тот же, и обличье
такое же.
Подходит Пётр к солдату,
обнимает его, целует и говорит:
— Здравствуй, служивый!
Хотел ты видеть царя, так вот он. Узнаёшь охотника?
Солдат совсем
перепугался, Петру в ноги кинулся.
— Узнать-то я тебя
узнал, да в толк не возьму, как, же так вышло, что я при тебе твоих генералов
бранил. Уж ты, царь, не казни меня за это, лучше сам на войне голову сложу.
— Я, — отвечает Пётр, —
казнить тебя и не собираюсь, потому что сам правду люблю. Даю я тебе чин
генерала, а если хочешь, то и невеста для тебя готова; бери красавицу, которую
от разбойников спас.
Получил солдат под
команду целую армию, да так начал шведов бить, что сам царь Пётр дивился.
Говорит;
— Если у меня все
солдаты такие же молодцы, то нашей России никакие враги не страшны.
Кончилась война, а
солдата Пётр над всеми генералами главным назначил. Женился он на
девице-красавице и стал жить-поживать, горя не знать.
Разное говорят; может,
это было, а может, и нет. На том и сказке конец.
«Поп Вавила да мирошник Данила»
Давным-давно жили в
одном селе поп Вавила да мирошник Данила. Они друг на друга похожи были, на
селе их близнецами считали. Только поп поскупее был, а мирошник – похитрее. Поп
богатство наживал – крестил, хоронил, венчал– деньги в карман клал. А мирошник
людям зерно молол. Зайдёт, бывало, мирошник в трактир, шкалик выпьет, рыбкой
закусит, да ещё крендельков прихватит.
Вот поп Вавила и говорит
попадье: – Мирошник лучше нас живёт. Глядишь, а он крендельки да селёдочку
домой несёт. Хочу я жить, как мирошник Данила. Буду в трактир ходить, по средам
и пятницам мясо есть. (Мирошник – мельник).
Так поп и сделал. А на церковной
ограде написал: «Я больше не служу, а в трактире сижу».
В это время проезжал по
селу царь. Увидел на ограде надпись, рассердился, вызывает к себе Попа Вавилу.
—Ты писал?
—Я.
– Да как ты посмел? Я
тебя за это навечно в монастырь заточу.
Испугался поп, стал
просить, чтоб царь его простил.
Царь отвечает:
– Хорошо. Прощу, если
ответишь на мои три вопроса. Первый вопрос: сколько звёзд на небе? Чтобы все до
единой сосчитал! Теперь запоминай второй вопрос: в моём царстве червь всю соль
поел, – как это дело исправить? А третий вопрос такой: что я думаю? Даю тебе
срок до завтра. Не отгадаешь – на себя пеняй!
Выслушал это поп Вавила
и пошёл домой. Идёт, а навстречу мирошник Данила.
– Что, отец Вавила,
случилось? Почему такой невесёлый?
– Да вот горе какое! Вызвал
меня царь и задал мне три вопроса. Если не отвечу, грозит в монахи постричь, на
хлеб и воду посадить.
Данила смеётся.
– Это горе не горе, лишь
бы не было боле. Подумай поприлежней – отгадаешь.
Так и разошлись они.
Пошёл поп Вавила домой.
Всю ночь думал – ничего
не придумал. А к царю идти надо.
Вот идёт он, еле ноги
тащит. А на перекрёстке стоит мирошник Данила.
– Здорово, отец Вавила!
Придумал?
– Ничего не придумал, – отвечает
поп. – Вижу, беда мне будет.
Мирошник Данила говорит:
– Да что ты, отец Вавила!
До беды-то семь лет – не то будет, не то нет. Давай я за тебя пойду. Мы с тобой
похожи друг на друга. Царь не разберётся.
На том и порешили.
Переоделся мирошник Данила в поповскую одежду и пошёл к царю. Приходит и
говорит:
– Здорово,
царь-государь!
— Здорово, отец Вавила!
Ну, отвечай на первый вопрос: сколько звёзд на небе?
— Да столько их, сколько
на трехгодовалом барашке шерсти – шкуру не снимать, по волоску пересчитать.
Думал-думал царь: как
тут проверить? Не хочется ему себя дураком показать, он и говорит:
– Да, правильно, я по
книгам сверялся. Теперь отвечай на второй вопрос: всю соль у меня в царстве
червь поел. Как это дело исправить?
А мирошник Данила, не
долго думая, в ответ:
— Дождись, царь-батюшка,
весны. Насобирай сосулек, на золу их пережги, а той золой соль пересыпь. Вот
всё дело и исправится.
— Мы и сами так сделать
собирались, – говорит царь. – Ну, отвечай на третий вопрос: что я думаю?
А Данила снимает
поповскую одежду и смеётся:
– Ты, царь-государь,
думаешь, что я поп Вавила, а я-то мирошник Данила!
На этом и сказке конец.
Данила хитрец, а царь глупец.
«Кошка»
В давние времена кошки
были дикими и жили в лесу. И вот одна кошка соскучилась и завела себе товарища –
зайца. Как-то бродили они по лесу и легли отдохнуть под деревом. Откуда ни
возьмись – две собаки. Кошка мигом взобралась на дерево, а заяц пустился
бежать. Да разве от борзых убежишь – догнали собаки беднягу, и тут ему конец
пришёл.
Долго кошка горевала.
Решила она подружиться с лисой. Но лиса оказалась хитрой, бессовестной,
себялюбивой. Принесёт курицу, сама всю съест, а кошке и крылышка не оставит.
Когда лиса попала в капкан, кошка не очень печалилась и стала дружить с
медведем. Но недолгой оказалась Дружба: вскоре медведь погиб от пули охотника.
И кошка сказала сама
себе: «Уж еси охотник с медведем справился, значит, он сильнее всех. Буду
дружить с охотником».
Пошла она за охотником в
дом и увидела, что жена распоряжается мужем, как ей вздумается: иди сюда, не
ходи туда, делай то, не делай этого.
И тот беспрекословно
подчиняется. «Э, нет, – думает кошка, – охотник-то, оказывается, не самый
сильный. Женщина сильнее».
Подошла к хозяйке,
потёрлась об её ногу, замурлыкала, а та ей парного молочка в блюдце налила.
Так кошка нашла себе
постоянного и надёжного друга.
Становитесь богаче –
читайте сказки воронежской сказительницы Анны Николаевны Корольковой!
Комментариев нет
Отправить комментарий