Легенда №1 советской разведки – Николай Кузнецов

Исторический лекторий «Патриот»

Любимым фильмом мальчишек послевоенных лет был фильм Б. Барнета «Подвиг разведчика». Его смотрели по нескольку раз, сбегая с уроков, «протыриваясь» без билетов в кинотеатры. На него ходили поодиночке, дворами или целыми классами, иногда на несколько сеансов подряд. Никакому голливудскому блокбастеру такая популярность не снилась. Считается, что одним из прообразов главного героя был Николай Иванович Кузнецов, погибший 9 марта 1944 года от рук украинских националистов.

Молодежь 50-х и 60-х годов зачитывалась книгами бывшего командира специального отряда «Победители» полковника Д. Медведева «Это было под Ровно» и «Сильные духом», в которых впервые было рассказано о выдающемся разведчике Николае Кузнецове. Книги эти зачитывались до дыр в буквальном смысле слова. На них были огромные очереди в библиотеках.

Николай Иванович Кузнецов – разведчик-легенда и человек-тайна, чем больше о нем узнаешь, тем больше видишь необъяснимых загадок и противоречий. Может быть, потому что его жизнь состоит из двух частей: одна сейчас как будто хорошо известна, а вот вторая и главная до сих пор засекречена. Это гриф секретности будет снят только в 2025 году, поэтому исследователям его жизни и деятельности приходится, как детективам, собирать обрывочные факты, разбросанные по множеству книг, статей и воспоминаний о Н. Кузнецове, выискивать их среди многочисленных слухов и домыслов, сопоставлять, выдвигать версии и гипотезы, иногда совершенно фантастические.

Впрочем, и та, как будто бы хорошо известная сторона его жизни, тоже полна мифов и легенд. И начало этому положили как раз книги, написанные Д. Медведевым, человеком, который хорошо знал Николая Ивановича, был его командиром в отряде «Победители», но полной правды о своем боевом товарище написать не мог в силу объективных причин. Многого и сам Медведев на момент написания своих книг не знал.

Биография Николая Кузнецова сама напоминает фильм с закрученным сюжетом: крестьянский сын из пермской глухомани, в совершенстве владеющий несколькими языками, с внешностью и манерами немецкого аристократа, безупречной офицерской выправкой, ликвидировавший одиннадцать высокопоставленных чинов Третьего рейха на Украине, каждый раз выходя из безнадежных, казалось бы, положений. Многие историки считали и считают, что одному человеку такое не под силу, и что под именем разведчика Кузнецова действовало несколько разных людей. А сколько сенсационных гипотез было выдвинуто журналистами: безупречно владел немецким языком, потому что вырос в немецкой колонии, (забывая о том, что язык Кузнецова, в отличие от архаичного немецкого, сохраненного немцами-колонистами, был современным); закончил Уральский индустриальный институт и защищал диплом на немецком языке (у него не было даже диплома о среднем образовании, не то что о высшем); был офицером-летчиком; был английским агентом; в 1944 году не погиб, а был заброшен с новым заданием в Европу –- и еще множество других подобных выдумок.

О Н. Кузнецове написано множество книг. Лучшим его современным биографом считается Т. Гладков, имевший, благодаря своей службе, доступ к документам, которые другим были недоступны, написавший о нем несколько серьезных и достоверных книг: «Николай Кузнецов», «Спецагент № 1. Неизвестный Николай Кузнецов», «Кузнецов. Легенда советской разведки».

Родился Никанор (так его звали почти девятнадцать лет) Кузнецов в селе Зырянка Талицкого округа Екатеринбургского уезда Пермской губернии, сейчас Свердловская область. Точной даты рождения нет, сам Кузнецов называл одну, в метрической книге записана другая. Официально принято считать, что он родился 27 июля 1911 года. Имя «Никанор» очень не нравилось Кузнецову, и он его сменил при первой же возможности. Сколько раз придется ему делать это за его короткую жизнь: «Кулик», «Ученый», «Колонист», Рудольф Шмидт, Николай Грачев, Пауль Зиберт, «Пух» – это все он, Николай Кузнецов. А еще «Франт» и «Атлет» – эти клички дала ему наша контрразведка, которая вела за Кузнецовым слежку, не догадываясь, что он – советский разведчик, только другого ведомства. Это ведомство, НКВД, довольно долго не признавало Кузнецова своим агентом. Когда пытавшийся хоть что-то узнать о Н.И. Кузнецове младший брат обращался туда в 1946 году, ему ответили, что ничего о таком человеке не знают. Только ставший главой КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов окончательно ликвидировал это белое пятно в биографии легендарного разведчика, которым могла бы гордиться разведслужба любой страны, и признал Н.И. Кузнецова кадровым чекистом, работавшим в службе внешней разведки с 1938 года. Но и это оказалось не совсем точным. Только в 90-х годах прошлого века, когда стали рассекречивать некоторые документы, стало известно, что у Кузнецова была совершенно фантастическая для советской спецслужбы должность: особо засекреченный сотрудник НКВД с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата, без звания и без удостоверения. Не был он и членом партии, хотя во всех энциклопедиях и справочниках числится коммунистом. В это трудно поверить, зная то, как работал НКВД в 30-е годы, но тем не менее, это исторический факт и далеко не единственная загадка в жизни Николая Кузнецова, уникального разведчика с трагической судьбой, вошедшего не только в нашу историю, но и во все западные энциклопедии. Он был единственным разведчиком в истории Второй мировой войны такого уровня проникновения и так долго действовавший вблизи фронта, под носом контрразведок всех мастей, в условиях контрольно-пропускного режима с постоянно сменяемыми паролями, проведший несколько ликвидаций высокопоставленных чинов.

О детстве Н. Кузнецова и его семье вспоминают его сестра и брат в книге «Разведчик Николай Кузнецов». Семья Кузнецовых была, как и многие семьи в тех местах, старообрядческой. Отец, Иван Павлович, в свое время отслужил в гренадерском императорском полку, воевал в Гражданскую войну с колчаковцами, несмотря на солидный возраст. Его заветной мечтой было дать образование всем своим детям. Он умер от туберкулеза в 1927 году, и забота о семье легла на плечи старшего сына. Одним из самых страшных детских воспоминаний Ники Кузнецова стали похороны зарубленных белоказаками сельских активистов, среди которых был и его дядя. Н. Кузнецов был из поколения тех мальчиков, которые росли в атмосфере революции и гражданской войны, в атмосфере становления советской власти в России, и уже тогда, в юные годы, сделали свой выбор. Недаром его любимыми книгами были те, где герои жертвуют своей жизнью во имя великой цели. Он мечтал о такой же высокой и героической судьбе, и не просто мечтал – он готовил себя к такой судьбе, к непримиримой борьбе с врагами государства и к самопожертвованию во имя социалистических идеалов. Об этом вспоминают все, кто знал его в юности. Все отмечали его собранность, выдержку и самообладание, прекрасную память, его великолепные лингвистические способности, умение моментально перевоплощаться – все то, что в будущем помогло ему стать тем, кем он стал.

Одной из загадок его жизни было то, каким образом в своей Зырянке, без всяких учебных пособий, он умудрился в совершенстве овладеть немецким литературным языком и изъясняться на семи диалектах так, что даже носители языка не могли заподозрить, что перед ними не природный немец. Одновременно с немецким он освоил коми-пермяцкий язык, эсперанто, а позже так же, самоучкой, польский и украинский. Учитывая, что все эти языки относятся к разным языковым группам, речь может идти не просто о лингвистических способностях, а о настоящем таланте, отпущенном ему природой. А его безупречная выправка, его светские манеры? Откуда они? Еще один необъяснимый феномен.

Видимо, все эти не характерные для простого крестьянского парня особенности, вызвав пристальный интерес к нему соответствующих органов и бдительных однокашников, привели к исключению его в 1929 году из комсомола и из Талицкого лесного техникума по обвинению в кулацко-белогвардейском происхождении. Он не смирился с такой несправедливостью, доказал ложность обвинений и был восстановлен в комсомоле и в техникуме. Правда, к защите диплома допущен не был, и вместо него получил справку о прослушанном курсе.

Кстати, когда Кузнецов учился в техникуме, он обнаружил немецкую «Энциклопедию лесной науки», которую перевел на русский язык. Работал таксатором в лесоустроительной партии, и даже женился. Правда, семейная жизнь не удалась, и через несколько месяцев молодые расстались. Его бывшая жена, Елена, медик, закончила войну в звании майора медицинской службы и никогда не рассказывала о том, что была женой Героя Советского Союза, разведчика Николая Кузнецова.

Уже тогда местные чекисты активно привлекали Кузнецова к работе по коллективизации, а иногда и к ликвидации в лесах бандитских групп. Начальники лесоустроительной партии, в которой работал Н. Кузнецов, занимались приписками. Узнав об этом, Кузнецов не смог промолчать, при этом и сам оказался под подозрением. Получив год исправительных работ за халатность, снова был исключен из комсомола, и больше уже не восстанавливался. За что он был арестован, вернее, с какой целью, можно только догадываться. Его биографы считают, что это было сделано для того, чтобы привлечь необычно способного юношу к работе в органах. Через несколько дней после ареста под псевдонимом «Кулик» он стал негласным сотрудником ОГПУ. Скорее всего, этот шаг не был вынужденным. Он был уверен, что, став чекистом, он сможет принести много пользы стране. Мальчики послереволюционных лет были романтиками и верили в свое предназначение.

В 1934 году уже под новым оперативным псевдонимом «Ученый» он уезжает в Свердловск, по официальной версии – на учебу в Индустриальном институте.

В Свердловске он работает статистиком в «Свердлесе», чертежником на Верх-Исетском заводе, и, наконец, на Уралмашзаводе расцеховщиком конструкторского бюро. Здесь он ведет оперативную разработку немецких специалистов, выявляя среди них внедренных агентов. Молодой, обаятельный, прекрасно владеющий немецким языком инженер Кузнецов вызывает у них доверие и большую симпатию. Это еще одна особенность Николая Ивановича – он легко располагал к себе самых разных людей. Он приглашает иностранцев к себе в гости, ему предоставлена роскошная, прекрасно меблированная квартира в самом центре города. Тесно общаясь с немцами, Кузнецов перенимает манеру их поведения, изучает их обычаи и традиции. Он начинает одеваться так же, как они: пальто с широким поясом, американские ботинки на толстой подошве, брюки гольф, высокие носки с рельефным рисунком или кожаные краги, кашне в крупную клетку. Сам Кузнецов говорил об этом так: «…Я решил доказать, что могу овладеть в совершенстве не только их языком, но и показать, что я лучше их знаю историю и культуру немецкого народа, знаю творения Шиллера и Гете, Лессинга и Гейне, а они-лишь ходячие сухие формулы «инженерного дела»».

В феврале 1936 года с завода его увольняют как злостного прогульщика, а потом арестовывают по 58 статье. Прогулы объяснимы – секретный агент на заводе только числился, выполняя свои задачи, но за что арестовали – еще один вопрос без ответа. Может быть, разные подразделения НКВД не согласовывали свои действия, а Кузнецов подозрительно крутится около немцев, болтает с ними на немецком неизвестно о чем, вот и арестовали. А может быть, это была жестокая проверка. Несколько месяцев во внутренней тюрьме НКВД были тяжелым испытанием. Еще одна загадка – сразу после выхода из тюрьмы Н. Кузнецов отправляется в Коми АССР в аппарат наркома НКВД республики в качестве специалиста по лесному делу. Удивительные повороты судьбы…

Через несколько месяцев нарком внутренних дел Коми АССР М. Журавлев рекомендует Н. Кузнецова начальнику отдела контрразведки НКВД Л. Райхману как способного агента, блестяще владеющего немецким языком. Т. Гладков приводит в своей книге воспоминания Л. Райхмана о том, как после разговора с Н. Кузнецовым по телефону агент-нелегал, не найдя ни одной погрешности в его речи, отметил: «Говорит, как исконный берлинец». Вот так дважды исключенный из комсомола, дважды арестованный и судимый человек оказался в разведке. Т.К. Гладков пишет: «…Его хотели послать в спецшколу, но биография была такой несуразной, что кадровики отправили бы не в школу, а на посадку…» Ему сделали новый паспорт и спрятали от кадровиков личное дело – сотрудников со знанием немецкого языка не хватало катастрофически. А «немецкие товарищи» вели в нашей стране разведку, даже не особенно скрывая это. Торговые делегации, специалисты на заводах, прилетающие регулярно из Берлина и Кенигсберга в Москву самолеты «Люфтганза», где стюардами были только молодые люди с военной выправкой, меняющиеся через два-три рейса – военные штурманы так изучали маршруты. А наша разведка обескровлена репрессиями… Для разведки Н. Кузнецов, находчивый и сообразительный, в совершенстве владеющий немецким, обладающий способностью быстро завязывать знакомства в любой среде и быстро ориентироваться в любой обстановке, был ценным кадром.

Так Кузнецов стал Рудольфом Вильгельмовичем Шмидтом, российским немцем, выходцем из колонистов (отсюда и новый псевдоним – «Колонист»), импозантным инженером-испытателем, работающим на заводе, выпускающем военные самолеты, старшим лейтенантом ВВС и легкомысленным прожигателем жизни.

Шмидт – Кузнецов в 1939-1940 году провел ряд блестящих операций, поставивших работу немецких дипломатов и разведчиков под контроль чекистов. Он завязал знакомства в мире московской богемы, его даже прочили в администраторы Большого театра. Через знакомых актрис выходил на нужные источники среди дипломатического корпуса, крутил романы с дамами из немецкого посольства, получая от них ценную информацию, в том числе и о готовящемся нападении Германии на СССР. Он завербовал личного камердинера немецкого посла Шуленбурга, получив доступ к дипломатической почте, первого секретаря словацкого посольства Крно, по совместительству тайного советника абвера, секретаря военного атташе Японии Сасаки и многих других. Более двадцати агентов абвера и СД было раскрыто, благодаря работе Н. Кузнецова.

Война положила конец работе Рудольфа Шмидта. В его сохранившемся паспорте было два штампа: «Принят на завод №22 Наркомата авиационной промышленности 10 августа 1938 года». «Уволен 28 июня 1941 года». И добавлено: «Разрешено проживание только в Кзыл-Ордынской области Казахской ССР». Высланный немец Руди Шмидт исчез, но до появления Пауля Зиберта прошло довольно много времени.

С самого начала войны Н. Кузнецов был готов идти на фронт, писал рапорт за рапортом: «Бесконечное ожидание страшно угнетает меня. Я имею право требовать предоставить мне возможность принести пользу своему Отечеству», – но отправки в немецкий тыл ему пришлось ждать почти год. В январе 1942 года он входит в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения НКВД. Бригада должна была заниматься разведкой, созданием агентурной сети, организацией партизанской войны. Кузнецов хорошо понимал, что разведчику мало одного блестящего знания языка, включая сленг и ненормативную лексику. Нужно иметь мышление немца, привычки немца, поведение немца – то, что воспитывается с самого детства, впитывается с молоком матери и что практически невозможно приобрести во взрослом возрасте. Нужно знать содержание книг и фильмов, популярных в Германии, имена актеров, прозвища спортсменов, правила ношения военной формы, а их четырнадцать вариантов, и еще множество различных сведений. Как часто безупречно подготовленные разведчики проваливались на мелочах и пропущенных деталях. И это было еще одной особенностью Н. Кузнецова – он как губка впитывал все эти мелочи и артистически вживался в предлагаемую роль. Чтобы лучше войти в роль немецкого офицера, Кузнецов отправляется на своеобразную стажировку в лагерь немецких военнопленных. Он удивительно легко прижился в лагере. Его приняли за своего, ничего не заподозрив. Он даже был признан лучшим чтецом Шиллера. При этом он еще и занимался агентурной разработкой военнопленных.

Подготовка диверсанта включала в себя прыжки с парашютом, стрельбу с двух рук, навыки минирования, маскировки и выживания во вражеском тылу. Всем этим и занимался Н. Кузнецов после выхода из лагеря. И вот, наконец, получив документы на имя Пауля Вильгельма Зиберта, по личному указанию первого заместителя наркома НКВД Меркулова он зачисляется в состав опергруппы «Победители» и с десантом отправляется в немецкий тыл, под Ровно.

Деятельность отряда «Победители» до недавнего времени тоже была засекречена. Им было проведено в тылу врага более 100 боев, уничтожено около 2 тысяч немецких солдат и офицеров, взорвано 80 вражеских эшелонов. Но это был не обычный партизанский отряд, как о нем принято было говорить долгие годы, а по сути, резидентура. Немцы быстро вычисляли оставленных в городах резидентов, и тогда было принято решение перевести их в специальные отряды, действовавшие на этих территориях. Вот таким отрядом был и отряд «Победители». Соратник Н. Кузнецова, с которым они провели не одну операцию, полковник КГБ Н. Струтинский в своей книге «Подвиг» вспоминал: «Некоторые теперь болтают, что Кузнецова знали и тот, и этот, и друзья – то они были… Нет, такого не могло быть! «Победители» – особый чекистский отряд. В нем никто не имел права спросить тебя: кто ты, куда идешь на задание, что делал? В отряде мы действовали самостоятельными группами. Я входил в «пятерку» Николая. О том, что он – Кузнецов, не знал. Настоящую фамилию Николая мог знать только командир отряда Медведев». В отряде, куда он прибыл как секретный сотрудник отдела «Т», подразделения, организовывавшего террористические акты на территории фашистской Германии, его знали, как Николая Васильевича Грачева, а в Центре ему присвоили новый оперативный псевдоним – «Пух».

Его природный талант к перевоплощению развился необыкновенно. До такой степени, что работавшие с ним разведчики, не знавшие его раньше, были уверены, что перед ними настоящий немец. Один из разведчиков, Борис Харитонов, закончивший школу военных переводчиков, вспоминал: «…Все больше убеждаюсь в том, что он немец. Все в нем – и его внешний облик, и язык, и безукоризненное знание уставных положений немецкой армии, и его привычки и манеры – подтверждало это. Собранная, рослая фигура спортсмена. Продолговатое, сухощавое, с правильными чертами лицо, серые глаза, твердый, чуть выдающийся вперед подбородок, крепко сжатые, тонкие, резко очерченные губы, прямой нос, ровный высокий лоб и гладко зачесанные назад мягкие русые волосы. Чистокровный ариец. Нордический тип, отвечающий лучшему стандарту расистской теории. А его непроизвольные движения, его постоянная манера поведения! Нельзя же все это выработать заново. Ведь существуют некоторые национальные привычки, внешние формы поведения, которые трудно, почти невозможно скрыть или переделать…»

И никто из тех, кто был с ним рядом, не представлял себе, чего стоит ему это перевоплощение и жизнь в облике врага. Доктор отряда Альберт Цессарский, ставший после войны писателем, в своих книгах для подростков «Записки партизанского врача», «Чекист» часто вспоминал о Николае Кузнецове. При первой же встрече с ним он почувствовал в нем какую-то скрытую боль, ощущение, что он скрывает что-то глубоко личное и сокровенное. А фраза Николая Ивановича: «Разведка – нечеловеческое дело, она калечит душу» – потрясла его. О таком же впечатлении от Кузнецова, как от человека загадочного, писал еще один разведчик отряда, В. Ступин. Он вспоминал, как часто видел Кузнецова грустным, и как испытующе и отстраненно тот смотрел на людей. Мучило и оскорбляло Кузнецова недоверие к нему, которое он постоянно чувствовал. За ним следили, проверяли его надежность, не перевербован ли он немцами, поляками, англичанами. Его донесения перепроверяли, контакты в отряде ограничивали, при том, что он постоянно рисковал жизнью. Почему ему не доверяли? Знали о каких-то опасных связях? Боялись чего-то не выявленного в его биографии? Неизвестно. Цессарский для себя сделал вывод: «Человека умного, интеллигентного, добропорядочного, с аналитическим складом ума, каждый день вижу в его жизни, его делах. Такие Родину не предают!»

В октябре 1942 года в городе Ровно появился обер-лейтенант Пауль Зибер. Он успешно добывал важнейшую стратегическую информацию, имеющую неоценимое значение для советского командования, совершил серию диверсионных актов против высших чинов оккупационной администрации и военного командования на Украине. Его интуиция и аналитический ум позволяли из болтовни немецких офицеров, из случайно услышанных фраз, иногда из нескольких слов, извлекать важнейшие сведения стратегического характера.

Он раздобыл информацию о создании в Германии самолетов – снарядов «ФАУ-1» и «ФАУ-2» – новейшем оружии рейха, о неизвестном сверхсекретном объекте под Винницей, оказавшемся полевой ставкой Гитлера «Волчье логово», первым из резидентов сообщил о подготовке гитлеровцами покушения на Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране, передавал ценные разведывательные сведения о дислокации и передвижении немецких частей.

Зиберт – Кузнецов лично ликвидировал 11 высших чиновников гитлеровской администрации и офицеров вермахта. Таких примеров в той войне больше не было. Как правило, больше одной подобной акции ни группа, ни диверсант-одиночка провести не могли.

В 1942 году он ликвидировал руководителя главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины Ганса Геля, его личного секретаря майора Винтера и агента гестапо майора Геттеля. В феврале 1943 года захватил курьера особого назначения рейсхкомиссариата Украины графа Гаана. Шефа «Пакетаукциона» генерала Курта Кнута обстреляли и забросали гранатами в собственном автомобиле. В собственном кабинете расстрелял президента верховного суда Западной Украины оберфюрера СС Альфреда Функа, да еще и похитил секретные документы с его стола. После этого покушения дело взял под свой контроль Гиммлер, а в Ровно прибыл отряд особого назначения гестапо с единственной целью – уничтожить дерзкого диверсанта. О двойном покушении на помощника гауляйтера генерала Даргеля вспоминает А. Цессарский, которому пришлось оперировать раненого в этой акции Кузнецова. Разведчик всегда действовал дерзко, при этом расчетливо и хладнокровно. Его мужество и мгновенная реакция в опасные моменты не раз спасали и его, и группу. В отряде все прошли особую проверку и подготовку, но то, что иногда делал Кузнецов, выходило за рамки возможностей любого человека. Вот и покушение на Даргеля происходило среди бела дня на многолюдной улице. Уложив нациста и его помощника, Кузнецов докладывает об исполнении, из отряда радируют в Москву. Но оказалось, что вместо Даргеля убит другой высокопоставленный нацист. Через несколько дней на том же месте противотанковой гранатой он тяжело ранит Даргеля, но осколок попадает ему в плечо. Операцию по извлечению осколка переносит без анестезии, спокойно и невозмутимо рассказывая доктору подробности произошедшего. Даргеля, ставшего инвалидом, увезли в Берлин, а шеф гестапо Мюллер издает директиву, в которой требует захватить разведчика живым. Командующего особыми войсками на Украине генерала Ильгена похитили из окруженного колючей проволокой и охраняемого часовыми особняка. Допросив, расстреляли.

Но главное свое задание – ликвидацию гауляйтера Украины Эрика Коха – Кузнецов выполнить не смог. Сначала долго ждал гауляйтера из Берлина, а когда, наконец, сумел попасть к нему на прием, понял, что не успеет даже выхватить оружие – охрана пристрелит моментально. Николай Струтинский считает, что эта неудача стала одной из причин его гибели. И так не доверявший ему Центр в лице заместителя наркома госбезопасности Кобулова заявил, что о разведчике Зиберте он больше слышать не желает, хотя еще в декабре 1943 года Кузнецов был награжден орденом Ленина. В январе 1944 года Медведев отправляет Кузнецова во Львов, куда предполагалось перебазировать отряд. С ним были поляк Ян Каминский и водитель Иван Белов. Николая Струтинского, с которым Кузнецов столько раз ходил на задания, в этот раз в группе не было.

На Кузнецова была открыта настоящая охота. Вся немецкая армия, включая части вермахта, СС и полицию, зондеркоманда из 82 человек и резиденты, внедренные в воинские части, искали именно обер-лейтенанта Зиберта, проверяя всех поголовно. 16 месяцев неуловимый разведчик ускользал из всех ловушек и засад. Характерно, что гестаповцы были уверены, что имеют дело со своим соотечественником. Но даже в этих условиях Кузнецов не прекратил диверсионно- террористическую деятельность. Во Львове группа уничтожила шефа правительства дистрикта Галиция Отто Бауэра и начальника канцелярии правительства генерал-губернаторства доктора Генриха Шнайдера. Это было 9 февраля, за месяц до их гибели.

Все, что касается гибели Николая Кузнецова, до сих пор не до конца понятно. Во Львове они оказались в сложной ситуации, без связи и без явок. Все резервные адреса, которые у них были, оказались или проваленными, или пустыми. Все выезды из города были перекрыты, приметы Кузнецова – Зиберта были у всех подразделений безопасности: «Крайне опасен, в совершенстве владеет стрелковым оружием». Они сумели вырваться из Львова, сбив шлагбаум и перестреляв патруль. Машину с пробитыми колесами пришлось бросить. Скитаясь по львовским и волынским лесам в надежде встретить регулярные советские войска или партизан, наткнулись на отряд еврейской самообороны, где пробыли некоторое время. Именно там Николай Кузнецов написал то, что назвали потом отчетом о его диверсионно-разведывательной работе, подписался псевдонимом «Пух», под которым его знали только в НКГБ, и с этим пакетом решил перейти линию фронта. Этот отчет стал предметом больших споров среди тех, кто изучал историю разведчика. Его упрекали в непрофессионализме. Но, видимо, опытный разведчик и талантливый аналитик Кузнецов, оценивая обстановку в Галиции, где одновременно действовали немецкие каратели, группы польской Армии Крайовой и формирования УПА – ОУН, просчитав все варианты, понял, что шансов остаться в живых у него практически нет, а сведения о его отчете рано или поздно попадут куда положено, и о его гибели станет известно. И это было его последнее и отчаянное: «Я не предатель!».

Проводники из отряда вывели их к линии фронта. Это последние достоверные сведения о группе Кузнецова. Григорий Каета в своей книге «Специальный агент» пишет: «Честно надо признать, что мы и сегодня, и, возможно, никогда не будем располагать достоверными сведениями о последних днях и часах жизни легендарного разведчика».

Последняя надежда группы была на «маяк» в селе Боратино, где должна была ждать радистка. Они не знали, что партизаны попали в засаду, радистка погибла, и этот «маяк», как и все предыдущие, для них окажется бесполезным. Что случилось на самом деле в Боратино, остается только предполагать. В обнаруженных после освобождения Львова немецких документах сообщалось со ссылкой на источники в украинской повстанческой армии (УПА), что 2 марта 1944 года возле Белгородки были задержаны три «советско-русских шпиона». Бойцы УПА подтвердили их личности: руководитель группы «Пух», поляк Ян Каминский и стрелок Иван Власовец, кличка «Белов». Также обнаружен подробный отчет об их агентурной деятельности и террористических актах на Львовщине. Задержанные были расстреляны, а документы украинские националисты готовы передать в обмен на освобождение семьи одного из бандеровцев, до этого задержанной полицией безопасности. Этой версии долго придерживался и командир «Победителей» Д. Медведев, просто потому что других данных не было.

Официально погибшего Кузнецова никто не искал. Но были люди, которые хотели докопаться до истины и узнать, как же на самом деле погиб Николай Кузнецов. Одним из самых упорных был Николай Струтинский, соратник Кузнецова, который в форме немецкого солдата сидел за рулем машины обер-лейтенанта Зиберта, участвуя в акциях возмездия в Ровно. Он сам мог погибнуть вместе с ним, но во Львов Кузнецов отправился с другим водителем. Если бы не Струтинский, много лет отдавший поискам места и выяснению обстоятельств гибели разведчиков, они так бы и остались неизвестными. Это он вместе с братом Георгием, которого когда-то вытащил из немецкой тюрьмы Кузнецов, шаг за шагом прошел всю Западную Украину. Десять лет по крупицам собирал информацию, искал свидетелей, пока в Боратине не обнаружил хату, в которой прошли последние минуты жизни легендарного разведчика. И даже ему, на то время сотруднику Львовского областного управления КГБ, проводить эти розыски, не имея права даже рассказывать об этом, было неимоверно трудно. Он испытывал страшное давление со стороны партийных органов и КГБ, рискуя при этом не только карьерой, но и собственной жизнью. Слишком многие не были заинтересованы в том, чтобы истина была установлена. Интриги, преследования, угрозы, попытки похитить найденные улики, который Струтинский хранил в своей квартире – все это могло бы послужить материалом для написания остросюжетного детектива. Сейчас версия Н. Струтинского принята как официальная.

9 марта в Боратине группа Кузнецова встретила одетых в форму Советской армии бандеровцев. Когда они поняли свою ошибку, было поздно. Кузнецов взорвал себя гранатой, а Ян Каминский с портфелем документов попробовал уйти через окно, но был убит. В портфеле нашли тот самый отчет, с помощью которого бандеровцы и пытались торговаться с гитлеровцами. Обо всем этом Струтинский узнал у хозяйки хаты, в которой остановилась группа Кузнецова. 55 томов собранных Струтинским материалов были весомым аргументом для того, чтобы была создана оперативно-следственная группа для расследования всех обстоятельств гибели группы Кузнецова. Следствие продолжалось с 1958 по 1961 год. Когда была вскрыта найденная с помощью свидетелей могила разведчиков, Струтинский по сохранившимся клочкам опознал черный свитер, в котором всегда ходил Н. Кузнецов. В декабре 1959 года академик А. Герасимов провел экспертизу останков и подтвердил их принадлежность Н.И.Кузнецову. 27 июля 1960 года останки героя были перезахоронены во Львове, на Холме Славы.

Еще один вопрос, на который до сих пор не получен ответ – была ли гибель разведчика результатом цепи случайных событий, или его предали?

Н. Струтинский прямым текстом заявлял, что предал Кузнецова кто-то из своих. Бывший следователь по особо важным делам Львовского КГБ О. Ракитянский в журнале «Военно-исторический архив» опубликовал свое расследование «Загадки Ровенского подполья», в котором называет имена людей, сотрудничавших с СД – руководство Ровненского подполья. На момент расследования Струтинского эти люди были не просто уважаемы за свои заслуги. Они занимали достаточно высокие посты, один из них был Героем Советского Союза. И Струтинский, и Ракитянский приводят множество доказательств в пользу своих версий, но без документальных подтверждений. Эту же версию поддерживает в своей книге «Легендарные разведчики-2» и Н. Долгополов.

В пользу этой версии говорят и странные смерти близких Кузнецову людей, или разведчиков, общавшихся с ним незадолго до его гибели.

Одними из первых погибли Лидия Лисовская и Мария Микота, ближайшие помощницы Н. Кузнецова. Их командировали в Киев для получения наград, но до Киева они не добрались, их тела с огнестрельными ранениями были найдены на обочине дороги. Уезжали они на машине, где кроме них было еще несколько военнослужащих. Опытные сотрудницы органов безопасности никогда бы не сели в машину с незнакомыми им людьми, значит, убиты они были не украинскими националистами, как это было официально заявлено, а своими. Машина с их убийцами при преследовании врезалась в стену дома, и все погибли. Девушек скрытно похоронили, так, что даже родственники долго не знали, где именно. Говорят, что, узнав о гибели Кузнецова, Лидия Лисовская пришла в обком партии и заявила: «…Я знаю многое о деятельности подпольной организации в Ровно, но идет война, и поэтому многое сказать не могу. Но мне известны такие данные, что из-за них могут полететь большие головы…». Не подписала ли она этим себе смертный приговор? Судмедэксперт, дававший заключение о смерти Лисовской и Микоты, был убит на следующий день. Документы засекречены до сих пор. Так же странно погиб разведчик Ф. Приступа, пропал разведчик В. Дроздов. Но эти тайны, скорее всего, теперь уже останутся тайнами навсегда. На современной Украине никто ничего расследовать уже не будет.

Были и другие, менее трагические, но от этого не менее загадочные вещи. Например, совершенно непонятна отставка в 1946 году энергичного и полного сил Д. Медведева, командира отряда, который так успешно действовал на Украине. Наказание или вывод из-под удара, как когда-то сам Медведев пытался вывести из-под удара Кузнецова, отправляя его то в Луцк, то во Львов? Одни вопросы. Ответов нет.

5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Н. Кузнецову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Сегодня, поражаясь масштабу его личности и его способностям, понимаешь, что огромный потенциал его возможностей оказался нереализованным. Он был идеально подготовлен для серьезной разведывательной работы на самом высшем уровне, мог стать невыдуманным Штирлицем, а ему выпала роль террориста-смертника, его жизнь разменивали на жизни пусть и высокопоставленных, но легко заменяемых нацистских функционеров. Он и свои акции возмездия проводил талантливо, как истинно народный мститель, а не просто удачливый киллер.

Его выносливость, закалка, мгновенная реакция могли сделать его выдающимся спортсменом. С его уникальными лингвистическими способностями, его внешностью и манерами он мог сделать карьеру на дипломатическом поприще. С его способностью к перевоплощению, он мог стать великим артистом. Но он был истинным патриотом своей страны и отдал свою жизнь за идеалы, в которые искренне верил. Ему было всего 32 года. И он представить себе не мог, что страна, которую он защищал, не сможет защитить его, когда его памятник во Львове стаскивали с пьедестала, зацепив петлей за шею, как будто бандеровцам, наконец, удалось исполнить свою давнюю мечту – казнить неуловимого разведчика. Но даже сегодня, в наше довольно циничное время, жизнь и судьба Николая Кузнецова не могут оставить равнодушным ни одного думающего и неравнодушного человека. А памятник? Памятники Н. Кузнецову стоят на его родине и в других российских городах. Но есть один памятник в месте, куда не каждый человек может добраться, и увидеть его можно только с воздуха, памятник, длиной в полкилометра – высаженная лиственницами и елями надпись «Кузнецов». В 60-е годы ее высадили работники Кудымкарского леспромхоза в память о своем знаменитом земляке, за ней ухаживают, не дают ей зарастать диким лесом, чтобы она была хорошо видна. Если бы и память о наших настоящих героях содержали в таком же порядке, с такой же любовью и уважением!  А этот памятник в Кудымкаре, поистине, достоин своего героя.

 

Список использованной литературы:

Брюханова Л. И. Разведчик Николай Кузнецов / Л. И. Брюханова, В. И. Кузнецов. – Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1976. – 76 с.

Гинцель Л. Николай Кузнецов. Герой или киллер? / Л. Гинцель // Неизвестный Уралмаш. – Екатеринбург, 2010. – С. 339-343.

Гладков, Т. К. Кузнецов. Легенда советской разведки / Теодор Гладков. – Москва : Вече, 2004. – 380 с., [8] л. ил., портр., факс. – (Досье без ретуши).

Гладков Т. К. Николай Кузнецов / Т. К. Гладков. – Екатеринбург : Сократ, 2011. – 384 с. : ил. – (Жизнь замечательных уральцев).

Гладков, Т. К. Спецагент № 1. Неизвестный Николай Кузнецов / Теодор Гладков. - Москва : Алгоритм, 2017. – 430, [1] с.; 21 см. – (Жизнь замечательных разведчиков).

Гнидюк М. Прыжок в легенду / М. Гнидюк. – М. : Сов. писатель, 1975. – 663 с.

Дамаскин И. А. 100 великих разведчиков / И. А. Дамаскин. – М. :Вече, 2003. – 528 с. – (Сто великих).

Долгополов, Н. М. Легендарные разведчики - 2 / Николай Долгополов. – Изд. 2-е. – Москва : Молодая Гвардия, 2018. – 411с., [8] л. портр.; 21 см. – (Жизнь замечательных людей)

Закалюк К. П. Грачев – центру / К. П. Закалюк. – М. : Политиздат, 1977. – 120 с. : ил. – (Герой Советской Родины).

Каёта, Г. М. Специальный агент: новые документы о жизни Николая Кузнецова / Г. Каёта. – Изд. 2-е, испр. и доп. – Екатеринбург : Пакрус. – 2010.-154, [2] с. : ил., портр. – (Серия «Урал. XX век»: 100 лет, книг, событий, биографий).

Китанович Б. Человек, который не знал страха / Б. Китанович; пер. с серб-хорват. В. И. Завьялова. – Москва: ДОСААФ, 1986. – 114 с.

Конин Г. К. Так начиналась легенда. По следам легендарного разведчика Героя Советского Союза Н.И. Кузнецова / Г. К. Конин. – Кудымкар, 1995. – 344 с.

Коршунов, А. Уходили в поход партизаны / А. Коршунов. - (90 лет СВР России) (Сильные духом) // Родина. – 2010. – N 12. – С. 56-60 : 12 фото.

Кузнецов С.П. Николай Кузнецов. Непревзойдённая легенда: документально- истор. изд. / С.П.Кузнецов, Д.С.Кузнецов. – Талица, 2011. – с.43-44.

Лубянка – 2. Из истории отечественной контрразведки. – М. : Изд-во объединения Мосгорархив; АО «Московские учебники и картография», 1999. – 360 с.: ил.

Медведев, Д. Н. Сильные духом : [сборник] / Дмитрий Медведев. – Москва : ТЕРРА-Книжный клуб, 2005. – 494, [2] с. 

Медведев, Д. Н. Это было под Ровно : повесть / Д. Н. Медведев. - Челябинск : Южно-Уральское книжное издательство, 1989. - 200 с. : ил.

Молчанов, А. Николай Кузнецов в призме культуры [Текст] / А. Молчанов. - (Наша история) // Клуб. – 2020. – № 2. – С. 17-19 : 7 фот.

Павлов, Л. У вас продается славянский шкаф? [Текст] : размышления о разведчике Николае Кузнецове / Л. Павлов. - (Публицистика) // Урал. – 2019. – № 9. – С. 188-209.

Петрушин, А. Право на память : столетие разведчика Николая Кузнецова / Александр Петрушин. - (1941-2011: 70 лет) (Юбилеи) // Родина. – 2011. – N 6. – С. 32-35. – Библиогр. в примеч. – Примеч.: с. 35.

Ракитянский О. В. Загадки ровенского подполья. // Военно-исторический архив. – 2003. – №6(42). – С. 88–89.

Соколов, Б. В. Невидимый фронт Второй мировой войны. Мифы и реальность [Текст] : / Б. Соколов. – Москва : Алгоритм, 2017. – 382 с.; 21 см. – (Тайны военной истории).

Сонин Л. Николай Кузнецов / Л. Сонин. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 2011. – 160 с.: ил. (Национальное достояние России: Личность).

Струтинский Н. Во имя Родины : документ. повести / Н. Струтинский. — Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2011. – 512 с.

Струтинский, Н. В.  Шла война народная... [Текст] : [Докум. повести] / Лит. запись С. Дранова. – Львов : Каменяр, 1967. – 560 с., 1 л. портр. : ил

Цессарский, А. В. Записки партизанского врача : документальная повесть / А. В. Цессарский ; [рис Э. Шагеева]. - [перераб. переизд.]. – Москва : Детская литература, 1977. – 270, [2] с. : ил. 

Черданцев И. Мальчик из Зырянки: Повесть / И. Черданцев. – Талица, 1997. – 143с.

 

Юлия Брюханова, Центральная библиотека им. А.С.Пушкина.