Клод Моне, останавливавший мгновения…

К 180-летию со дня рождения художника 

 

«Я пытался сделать невозможное – нарисовать сам свет»

Оскар Клод Моне.

В 1898 году известный русский коллекционер Сергей Щукин купил во Франции несколько картин неизвестного ему до тех пор художника Клода Моне, поразивших его необычной манерой письма, удивительным колоритом и тем впечатлением, которое вызвали у него эти работы. Обладавший поразительной творческой интуицией и чутьем на все новое и необычное, Щукин говорил: «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок – покупай ее». Таким психологическим шоком стал для Щукина импрессионизм, в то время как в самой Франции почитателей этого художественного направления было совсем немного. Первой картиной, с которой началась уникальная щукинская коллекция французской живописи конца XIX – начала ХХ века, стала картина Клода Моне «Скалы в Бель-Иль». Оскар Клод Моне, 180 лет со дня рождения которого отмечается 14 ноября, основоположник импрессионизма, стал надолго любимым художником Щукина.

«Скалы в Бель-Иль»

Импрессионизм, о котором А. Бенуа, пожалуй, лучший в России эксперт по западному искусству, писал: «Импрессионизм вплоть до 90-х годов был явлением скорее подпольным, известным лишь тесному кругу… Эти нынешние неоспоримые представители славы Франции казались громадному большинству безумцами, если не шарлатанами», – ассоциируется у нас с именами художников Фредерика Базиля, Альфреда Сислея, Огюста Ренуара и Клода Моне, которому в этой мушкетерской четверке от живописи была уготована роль Д’Артаньяна.

О.Ренуар, А.Сислей, Ф.Базиль

Клод Моне

Почему именно Моне? Потому что новое слово в любом виде деятельности услышат, если кто-то не побоится его произнести. Клод Моне не побоялся. Как не побоялся ярости отца, приняв решение стать художником, не побоялся пойти в армию и отправиться в Алжир, не побоялся жениться на любимой женщине, вопреки воле родителей. И многого еще не боялся в своей жизни: нищеты, насмешек, непонимания. Он мало обращал внимания на критику и пересуды. Свободолюбивый, не признающий академических аксиом и доктрин, он шел в своем творчестве своим собственным путем. А путь этот был и долог, и тернист.

Начался этот путь со знакомства с Эженом Бурденом, ставшим первым наставником Моне, который помог становлению его художественного стиля, разбудив у достаточно самоуверенного школьника, автора удачных и неплохо продававшихся карикатур, интерес к живописи на пленэре. У Бурдена учился юный Клод улавливать и переносить на холст свои впечатления и ощущения. 

Картины раннего Моне вполне традиционны и мало похожи на то, что писал он во времена своей творческой зрелости. Приехав в Париж и намереваясь громко заявить о себе, как о новом талантливом художнике, Моне решил создать выдающуюся работу для парижского Салона и покорить публику размерами. Для картины «Завтрак на траве» размером 6 на 4 метра приходилось писать множество этюдов на воздухе, потом в мастерской переносить их на холст. Чувствуя, что просто не успевает к Салону, Моне всего за три дня написал картину «Дама в зеленом». 

«Дама в зеленом»

На девушке, позировавшей ему, Камилле-Леонии Донсье, он позже женится. Картина имела успех, и Моне вполне мог занять комфортную и денежную нишу салонного портретиста. Но он хотел писать солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, листья, дрожащие от ветра, горячий воздух, легким маревом окутывающий пейзаж. К следующему Салону была готова картина «Дамы в саду». Вопреки надеждам Моне на успех, жюри просто отказалось принимать работу, мотивировав тем, что картина не завершена, краски положены небрежно, контуры размыты и работа просто неряшлива (в 1911 году «неряшливое и незаконченное» полотно было приобретено правительством за двести тысяч франков). 

«Дамы в саду»

С этой картины начинает складываться уникальный стиль Моне, один из самых узнаваемых в мире. Моне изобрел свою собственную живописную систему: в его картинах отсутствуют четкие контуры предметов и постепенный переход от света к тени, а все детали картины, фигуры, пейзаж, зрителю видятся просто сочетанием цветовых пятен. Но на тот момент репутация Моне как художника была испорчена. И началась долгая и трудная жизнь на грани нищеты, с преследованиями кредиторов, отчаяние, вплоть до попытки покончить с собой. Иногда некоторые работы покупали мелкие лавочники по 20 франков за штуку. Иногда картины соглашались принять в качестве платы за жилье. Так случилось с «Завтраком на траве» – им заплатили владельцу отеля – художник постоянно переезжал, то в Гавр, то в Севр, то в Сент-Адресс, то в Париж. Салон по-прежнему отказывается от работ Моне. А Салон – это известность, признание, заказчики и, наконец, деньги. Очень переживала тетушка Моне: «Когда он хочет закончить что-то и сделать картину, все превращается в ужасную мазню, а он любуется этой мазней и находит идиотов, которые поздравляют его!»

Казалось, что нужда непреодолима. Иногда Моне соскабливал краску с прежних картин, чтобы писать новые. Однажды, в ярости и отчаянии Моне порезал двести своих картин. Потом уцелевшие куски были собраны и проданы по 30 франков каждый. Кстати, этот случай стал толчком для создания малых полотен, еще одной характерной особенности Моне. У художника просто не было денег на холсты и краски, и писать приходилось тем и на том, что было под рукой. Спасали друзья, помогая деньгами. Например, Ренуар таскал у своей матушки хлеб, чтобы Моне мог кормить семью. Несмотря ни на что, Моне продолжает писать в своей манере и совершенствовать свой творческий метод. В его картинах все меньше становится лиц и фигур, все больше пейзажей. Моне начинает писать крупными мазками, не смешивая цвета, ограничив палитру тремя основными цветами и их сочетаниями. Он совершает то, чего до него не делал никто: он перестает писать тень черным или коричневым цветом, как это было принято в классической школе живописи, а делает ее цветной, соответственно цвету предмета, которому принадлежит эта тень. Это его открытие: цвет есть везде – и там, где есть свет, и там, где его нет. 

Клод Моне

Клод Моне говорил, что «солнце — это бог». Его самого называли человеком солнца, потому что он не признавал ни электричества, ни газовых фонарей и работал исключительно при естественном освещении и в ясную погоду, изображая на удивительно красивых, залитых солнечным светом полотнах, не просто природу, а ее «настроение».

В 1870 году с началом франко-прусской войны Моне эмигрирует в Лондон, где пишет Темзу и туманы Гайд-парка. Его называли повелителем туманов: Моне пишет туман, тонко передавая его обволакивающий эффект, пространство и глубину. Остальные элементы композиции служат лишь фоном для этого тумана, их отражения в воде иногда просто обозначены несколькими мазками. Они нужны только для того, чтобы показать, какой необыкновенный туман в Лондоне: розовый, сиреневый, голубоватый – совсем не серый, каким его принято считать. Для многих лондонский туман – это то, что мы видим на его картинах. Знаменитая серия «Парламент в Лондоне» написана гораздо позже, но начало было положено именно тогда.

Лондонский туман

Там же в Лондоне он знакомится с человеком, благодаря которому его творчество перестало быть чем-то странным и неудобным, а импрессионизм стал интернациональным языком европейского и американского изобразительного искусства – Полем Дюран-Рюэлем. Был ли он величайшим меценатом, или просто проницательным коммерсантом, искавшим только свою выгоду, уже не важно. Но именно он сделал все, чтобы импрессионизм вошел в моду, а картины импрессионистов стали одними из самых продаваемых на мировых аукционах.

Вернувшись во Францию и поселившись в Аржантее, Моне пишет свои лучшие работы. Это был самое плодотворное десятилетие его творчества. Нищета отступила, небольшое наследство, полученное Камиллой, дало возможность семье нормально существовать, а художнику писать. Он писал свет, облака на небе, солнечные блики, движение воздуха, пытаясь поймать момент изменчивой действительности. Ему хотелось, чтобы в его картинах зритель видел не просто статичную сцену, сюжет, а уловил эмоции автора, его переживания, впечатления, мысли. И эти, написанные в Аржантее картины, были самыми солнечными в его жизни. 

Поле маков 

Эта кисть – из пламенно-мягких.

Не красками писано – огнями!

Поле в яростных маках,

Небо лазурное над нами.

В лазури – маковый зонтик,

А в маках – лазоревое платье,

Как зной голубой на горизонте,

Зыблется оно и пылает.

Здесь небо босыми ногами

По макам трепетно ходит,

Земля же в небо над нами

Кровавым пятном уходит.

И ясно, что все земное

К идеальному кровно стремится!

Само же небо от зноя,

От земного зноя томится.

© Илья Сельвинский

 

Бессчетное количество раз Моне писал Сену, лодки, мосты, изучал игру солнечного света на воде. Чтобы быть ближе к воде, покупает лодку и превращает ее в своеобразную мастерскую. Встав на якорь, изучает изменчивые состояния воды, и пишет, пишет, пишет. Эдуард Мане назвал его «Рафаэлем воды» – так красиво воду, игру солнечных бликов на неспокойной водной глади, не писал, пожалуй, никто.

Лодки в Аржантее

Красные лодки в Аржантее

В 1874 году состоялась выставка «Анонимного общества живописцев, скульпторов и граверов», больше известная под названием «Салон отверженных». Художникам надоело предлагать свои картины парижскому Салону, и они решили устроить свой собственный Салон. Организатором и идейным вдохновителем этого действия был, конечно, Клод Моне. На выставке среди других картин была выставлена картина Моне «Впечатление. Восходящее солнце» («Impression. Soleil levant»). Очертания предметов растворены в воздухе и солнечном свете, границы размыты. Небо и вода сливаются в одном цвете. Картина завораживает зеркальностью пейзажа. Фактура густо положенной краски усиливает ощущение густого тумана над портом Гавра, изображенного на картине. Но это и не совсем Гавр, и не совсем порт, это «впечатление». Картина вызвала негодование приверженцев академического стиля, насмешки любителей живописи и разгромные статьи критиков. Один из них, некий Луи Леруа, в своей статье, издевательски называя почти каждую выставочную работу «impression», сам того не желая, дал название новому направлению. Вот так название, использованное фактически как ругательство, оказалось настолько удачным и точным, что теперь невозможно себе представить, что импрессионистов можно было бы назвать как-нибудь по-другому.

«Впечатление. Восходящее солнце» («Impression. Soleil levant»)

Вероятно, еще в Аржантее, рисуя лодки и регаты, Моне задумал писать картины сериями. Часто в письмах к друзьям он жалуется, что рисует слишком медленно и не успевает запечатлеть момент, а освещение так быстро меняется, и мир становится совсем другим. «Можно дойти до помешательства, особенно когда пытаешься передать определенный час дня и атмосферу».  «Когда б вы знали, из какого сора растут цветы…» Анна Ахматова имела в виду поэзию, но все художники обладают удивительным внутренним зрением, и умеют превращать совершенно прозаические предметы и явления в высокое искусство. Бывая на вокзале Сен-Лазар, Мане однажды обратил внимание на паровозный дым и обнаружил, что этот пар в пятнах солнечного света – нечто особенное, волшебное, та самая дымка, которую он так долго искал, тот искусственный туман, которым можно управлять. Дым ему был нужен в определенное время, когда освещение будет наиболее подходящим. Все свои пожелания он совершенно спокойно высказал директору вокзала. И ошарашенный директор выполнил все распоряжения художника: платформы были закрыты, поезда остановлены, их задерживали, а машинисты старались пускать пар изо всех сил в то время, когда это было удобно Моне, вокзал был убран и вычищен, паровозы покрашены. Двенадцать полотен «Вокзала Сен-Лазар» – еще не совсем серия, картины хоть и с похожим сюжетом, но пока не одинаковым.

«Вокзал Сен-Лазар»

1879 год стал для Моне и горьким, и удачным. Умерла его жена Камилла, а к художнику наконец-то пришло признание. После долгожданного участия в Парижском Салоне, во Всемирной Выставке и проведения его персональных выставок, начинают продаваться картины. А после того, как триумфально проходят устроенные П. Дюран-Рюэлем выставки импрессионистов в Америке, ему можно больше не беспокоиться о своих финансах. Клод Моне становится известным живописцем, чьи картины поднимаются в цене с каждым годом.

Вторую, счастливую половину своей жизни, он провел в местечке Живерни, где прожил 43 года, написал множество лучших своих картин, все свои знаменитые «серии» и создал главный свой шедевр, как сам Моне называл сад, посаженный его руками.

Моне в саду Живерни

Уголок сада

«Кроме живописи и садоводства я ни на что не гожусь», – говорил о себе художник. Когда живопись начала приносить ощутимые дивиденды, Моне, наконец, смог позволить себе отдаться своей второй страсти и разбил свой сад мечты с арками из вьющихся растений, цветниками из глициний и азалий, прудом с водяными лилиями и мостиками в японском стиле. Его сад был не просто садом цветов – он был садом цвета и света, настоящим садом художника, его натурщиком и его произведением, таким же чудесным, как и его картины. В этом саду не было ничего случайного, во всем была гармония и особая цветовая гамма для каждого времени года. Жорж Клемансо писал: «Сад Клода Моне можно считать одним из его произведений, в нем художник чудесным образом реализовал идею преобразования природы по законам световой живописи. Его мастерская не была ограничена стенами, она выходила на пленэр, где повсюду были разбросаны цветовые палитры, тренирующие глаз и удовлетворяющие ненасытный аппетит сетчатки, готовой воспринимать малейшее трепетание жизни». 

Вода всегда манила художника, поэтому на цветниках он не останавливается и покупает большой заболоченный участок земли с ручейком по другую сторону дороги. Там он создает вторую часть своего сада – волшебный, поражающий воображение Водный сад, в переливах и отблесках воды, отражениях в ней облаков, трав, деревьев. В нем воплотились любовь Моне к мотивам бесконечности, изменчивости и преходящей природы вещей. В своем саду Моне добился того, чего искал всю жизнь: полного погружения в пейзаж и существования в нем, как полноправной его составляющей, а не стороннего наблюдателя. 

Моне много путешествовал. В Бретани он пишет морские пейзажи, да так, что оказавшийся там же Роден, увидев океан, воскликнул: «Красота – настоящий Моне!». «Чтобы писать море по-настоящему, его нужно видеть каждый день и каждый час с одного и того же места, чтобы ощутить жизнь этого уголка. Я пишу один и тот же сюжет по четыре, а то и шесть раз». Именно тогда, у моря, он и пришел к тому, чего до него не делал ни один европейский художник – писать серии картин, посвященных одному объекту. «Большие серии» Моне – самое непостижимое из всего, что он написал. Картины из этих серий продавались моментально, и к сожалению, ни один музей мира не может показать ни одну из этих серий целиком. 

В первый же год жизни в Живерни он пишет «Стога». И как в случае с вокзалом, обладающий особым даром убеждения, художник уговорил владельцев стогов, которые находились вблизи от его дома, оставить их на зиму. Он писал стога и осенью, и зимой, и весной. Писатель Октав Мирбо, друг Моне, потрясенный увиденным, написал статью о «Стогах»: «Это разные состояния сознания планеты. Это драма земли». Тираж газеты, поместившей ее, поднялся до 20 000, и пришлось его допечатывать. Всего в серии было 25 полотен, и все они с бешеным успехом были проданы галеристом П. Дюран-Рюэлем всего за три дня. 

«Стога»

Он даже сделал себе стойку, на которой устанавливал одновременно до 14 полотен. Начиная рисовать на первом, он, после того как угол падения солнечных лучей менялся, переходил к следующему и так дальше, пытаясь показать, как в разном освещении меняется впечатление от объекта.

«... всю ночь меня мучали кошмары. Собор падал на меня, он был то голубой, то розовый, то желтый». Это о следующей серии – Моне писал Руанский собор. По воспоминаниям друзей, делая эту серию, Моне работал сразу с сотней холстов. Этот труд измучил Моне. Он переписывал холсты, уничтожал их, начинал заново. Он писал свет и время, собор был только фоном. 

Руанский собор

Потом были «Долина Грёз», «Тополя», «Лондон», «Венеция» и самая знаменитая и масштабная серия – «Кувшинки». Кувшинкам были отданы тридцать лет жизни и посвящены 250 полотен. «Я выращивал их, даже не думая, что когда-нибудь стану писать... А потом вдруг на меня снизошло озарение, и мне открылось очарование моего пруда. Я взял палитру. С тех пор у меня практически не было иной модели… Эти пейзажи с водой и отражениями стали каким-то наваждением». Его очаровали отражавшиеся на поверхности воды венчики пленительно-прекрасных цветов, и он без конца пытался перенести эти эффекты на холст. В Париже в 1909 году был организован вернисаж «Нимфеи, серии водных пейзажей», который вызвал небывалый ажиотаж. Стены были увешаны удивительными пейзажами, в которых отсутствовали перспектива, линия горизонта, была только тяжелая масса многослойной воды, воды-пропасти, воды-бездны с цветами-фонариками на ней, и в этой какой-то потусторонней реальности растворялся зритель, не понимая, где верх, где низ, и что перед ним: сами цветы, или только их отражение в этой заколдованной воде. Искусствоведы утверждают, что живопись здесь достигла такого совершенства, что стёрла грань между реализмом и абстрактным искусством. Это был прижизненный триумф творчества Клода Моне.

«Кувшинки»

Моне было предложено стать членом Академии изящных искусств, но он отказался. «Старый мэтр остается в Живерни, ибо зеленому фраку он предпочитает зелень листвы», – написали тогда в «Фигаро». Он стремительно терял зрение из-за катаракты, и если левый глаз немного видел, то правым художник был способен различать только свет, но он все равно продолжал писать по памяти, раскладывая тюбики с краской в определенном порядке, чтобы не путать цвета. Операция не очень помогла: его правый глаз стал видеть все в сине-фиолетовом цвете. Но эта голубоватая дымка на картинах делает их особенно таинственными и притягательными.

В последние годы жизни практически слепой Моне мечтал создать нечто великое, что было бы достойным подарком стране к окончанию Первой мировой войны. Этим подарком стало то, что получило название Сикстинской капеллы импрессионизма – восемь огромных панно «Кувшинки», хранящихся сейчас в Музее Оранжери. 

«Кувшинки»

Умер Моне 5 декабря 1926 года, оставив после себя тысячу полотен и множество невоплощенных идей, которые до сих пор вдохновляют художников. Он прожил на свете 86 лет. Это была долгая, и несмотря на трудную и голодную молодость, счастливая творческая жизнь. Картины Моне на аукционе, – это всегда волнение, азарт и внушительные ценники в сотни миллионов долларов. Творчество Моне – это целая эпоха в истории искусства. Начиная с академических салонов, в которых работам Моне места не находилось, за исключением пары картин, став практически основоположником импрессионизма, даже название свое получившего по его картине, к концу жизни он пришел к тому, что, по сути, было абстрактным экспрессионизмом с его предельным упрощением сюжета, отказом от перспективы и замещением формы цветом. Долгий творческий путь, целых два новаторских направления в живописи, связанных с его именем, – многие ли художники могли похвастаться таким колоссальным вкладом в мировую живопись?

Автопортрет 1886 год

Но самое главное – это то ощущение счастья и радости жизни, которое всегда возникает, когда рассматриваешь его картины.

 

Список использованной литературы:

Долгополов И. В. Мастера и шедевры : в 3 т. / И. В. Долгополов; [вступ. ст. Ю. Нагибина]. – Москва : Изобразительное искусство, 1986 - 1988. (В отделе социально-гуманитарной литературы ЦБ им. Пушкина и библиотеке №11)

Калитина Н. Н. Французская пейзажная живопись : 1870-1970 / Н. Калитина. – Ленинград : Искусство, 1972. – 262 с. : ил., цв. ил. ; 28 см. – (Из истории мирового искусства). (В отделе социально-гуманитарной литературы ЦБ им. Пушкина)

Моне / авт.- сост. Рапелли П. – Москва : АСТ : Астрель, 2002. – 143 с. : ил. – (Мастера и шедевры : иллюстрированные книги о величайших художниках всех эпох) (Art Book). (В отделе социально-гуманитарной литературы ЦБ им. Пушкина)

Клод Моне, 1840-1926 / [главный редактор А. Барагамян ; автор текста Д. Перова]. – Москва : Директ-Медиа : Комсомольская правда, 2010. – 48 с. : цв. ил., портр. ; 32 см. – (Великие художники ; т. 4). (В отделе социально-гуманитарной литературы ЦБ им. Пушкина, в библиотеках №№7, 11, 14)

Клод Моне : [биография, лучшие работы, репродукции: история создания / составитель Е. В. Левкина]. – Москва : Рипол Классик, 2014. – 37 с. : цв. ил. ; 29 см. – (Великие зарубежные живописцы : история зарубежной живописи в 20 книгах). (В библиотеке №2)

Костеневич А.Г. От Моне до Пикассо : французская живопись второй половины XIX - нач. XX века в Эрмитаже : [альбом-каталог] / А. Г. Костеневич ; художник Ю. В. Крылов. – Ленинград : Аврора, 1989. – 523 с. : цв. ил. – Библиография: с. 522-523. – Указатель имен: с. 523. (В отделе социально-гуманитарной литературы ЦБ им. Пушкина)

Патен С. Клод Моне : «Глаз...но, Бог мой, зато какой глаз» : [перевод с французского] / Сильви Патен. – Москва : Астрель : АСТ, 2002. – 176 с. : цв. ил., портр. (в библиотеке №1)

Ревалд. Д. История импрессионизма : Базиль, Дега, Гоген, Кайботт, Кэссет, Мане, Моне, Моризо, Писсарро, Ренуар, Сезанн, Сислей / Джон Ревалд ; перевод с английского П. В. Мелковой ; вступительная статья и общая редакция М. А. Бессоновой. – Москва : Республика, 1995. – 415 с. : ил. (В отделе социально-гуманитарной литературы ЦБ им.Пушкина, библиотеках №№1, 14, 22, 26)

Рейтерсверд О. Клод Моне / О. Рейтерсверд ; перевод со шведского Ф. Б. Шаргородской. – Москва : Прогресс, 1965. – 160 с. 

https://gavrilin-dshi.ru/strany/more-klod-mone-1881-opisanie-kartiny.html

 

Юлия Брюханова, зав.сектором 

Центральной библиотеки им. А.С. Пушкина