Нельзя сказать, что русская литература представила нам мало образов отцов, но образ матери мы видим более полно разработанным, часто она является главной героиней прозы или поэтического произведения. Она может быть деспотичной или самоотверженной жертвенницей, подругой и защитницей, т.е. многоликой. Отец же, если не третьестепенный герой, то откровенный самодур как Иудушка Головлев (М.Е.Салтыков- Щедрин «Господа Головлевы») или жестокие тираны Троекуров из «Дубровского» или Дикой и Тихон в пьесах А. Н. Островского.
В других же случаях он чаще выполняет фоновую роль. Вспомните, прекрасного человека воспитали из Петруши Гринева, правда, отец его упоминается в повести не так часто: когда «матушка была мною брюхата, отец записал меня в *** полк» и когда однажды он даже забыл возраст сына и «оборотился к матушке: «Авдотья Васильевна, а сколько лет Петруше?», после чего немедленно решил отправить его в службу. Напутствие, правда, дал.
Образы авторитарных отцов представлены князем Болконским из «Войны и мира» Л. Н. Толстого. С ним никто не смеет говорить свободно, хотя для своих детей, особенно для князя Андрея, он остается благородным рыцарем и воплощением дворянской чести.
Своеобразный тип деспота – Алексей Александрович Каренин у Толстого. В сущности, это самый добросовестный отец в русской литературе. Он забирает сына, прежде всего, чтобы причинить боль Анне, но также из чувства долга: «Да, я потерял даже любовь к сыну, потому что с ним связано мое отвращение к вам. Но я все-таки возьму его».
Взявшись за воспитание сына, он внимательно прочел книги по педагогике, составил подробный план воспитания ребенка… Но Сережа стесняется отца, робеет, ему с ним скучно. «Отец всегда говорил с ним, – так чувствовал Сережа,– как будто он обращался к какому-то воображаемому им мальчику, одному из таких, какие бывают в книжках, но совсем не похожему на Сережу. И Сережа всегда с отцом старался притвориться этим самым книжным мальчиком».
Невольно задаешься вопросом, что же не так с отцами? Почему они никак не найдут дорогу к душе ребенка? Не могут? Не хотят?
Прекрасно сформулировала ответ на эти вопросы Л.К. Чуковская в повести «Памяти детства», отмечая, что в русской литературе с отцами дело обстоит неважно: «Образ отца, который возится с собственными детьми, встает на четвереньки и лает вместе с ними на собаку, превращается в великана, капитана лодки, строителя песочной крепости – словом, общается со своими детьми на равных, ласково и непринужденно, – в русской литературе практически отсутствует… Не потому ли, что до того папам было не до собственных детей? Папы ходили на службу, решали политические вопросы, затем вершили революцию (или, напротив, с ней боролись), воевали, строили социализм, затем одни сидели в лагерях, другие в лагеря сажали – в общем, все были заняты. Тут уж не до детей – на то имелись няньки, матери, учителя, пионервожатые».
Т.е. вследствие занятости мужчин внесемейными делами, главенствующая роль в семье, причем не только в эмоциональных, но и в деловых вопросах, часто принадлежала матери.
Кроме того, своеобразие изображения отцов обусловлено собственным жизненным опытом писателей. У некоторых писателей были прохладные отношения с отцами (Некрасов, Достоевский, Чехов и др.), другие были оставлены ими (А.К.Толстой, М. Ю. Лермонтов и др.).
Не надо забывать, что и строгость в воспитании была в то время необходимым условием. Интересна в этом отношении большая статья Ф.Сологуба «О телесных наказаниях»(http://www.fsologub.ru/doc/journalism/o-telesnykh-nakazaniyakh.html).
Мало кто в русской поэзии испытывал такую острую потребность в отцовской любви и боль от ее отсутствия, как М. Ю. Лермонтов. Так, в поэме «Сашка» поэт, который не пережил ни сыновних радостей, ни счастья отцовства, ведет мысленный диалог с воображаемым отцом:
«Ужасная судьба отца и сына
Жить розно и в разлуке умереть…
Ты дал мне жизнь, но счастья не дал;
Ты сам на свете был гоним,
Ты в людях только зло изведал.
Но понимаем был одним.».
Добрые отцы самые желанные в русской литературе. Вспомним старого графа Ростова.
Он и графиня – одно целое. Кажется, что всеми делами в семье вершит мать. Но граф любит свих детей, интересуется ими и сочувствует. Когда Николай проиграл огромную сумму денег и заслужил тем самым достойную выволочку, отец не стал его упрекать. Своим пониманием и терпением он преподнес сыну важный нравственный урок, кротостью достиг понимания и уважения.
«Да, да,– проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать. С кем не бывало! Да, с кем не бывало. – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты. Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! Папенька! – закричал он ему вслед, рыдая, – простите меня! – И схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал».
Очень хорош со своими детьми, особенно с младшей дочерью Кити, старый князь Щербацкий, эмоциональная близость с Кити даже делает его более проницательным.
Высокие отцовские чувства показал Л.Андреев в рассказе «Ангелочек».
Сашка обладал непокорной и смелой душой, не мог спокойно отнестись ко злу и мстил жизни. Для этой цели он бил товарищей, грубил начальству, рвал учебники и целый день лгал то учителям, то матери...
Перед Рождеством он попадает в богатый дом, «Но вдруг узенькие глаза Сашки блеснули изумлением, и лицо мгновенно приняло обычное выражение дерзости и самоуверенности. На обращенной к нему стороне елки, которая была освещена слабее других и составляла ее изнанку, он увидел то, чего не хватало в картине его жизни и без чего кругом было так пусто, точно окружающие люди неживые. То был восковой ангелочек, небрежно повешенный в гуще темных ветвей и словно реявший по воздуху. Его прозрачные стрекозиные крылышки трепетали от падавшего на них света, и весь он казался живым и готовым улететь». Вымолив ангелочка у хозяйки он стремглав бросился к отцу. Там-то и началось единение отца и сына в душевном диалоге.
«На стене вырезывались уродливые и неподвижные тени двух склонившихся голов: одной большой и лохматой, другой маленькой и круглой. В большой голове происходила странная, мучительная, но в то же время радостная работа. Глаза, не мигая, смотрели на ангелочка, и под этим пристальным взглядом он становился больше и светлее, и крылышки его начинали трепетать бесшумным трепетаньем, а все окружающее — бревенчатая, покрытая копотью стена, грязный стол, Сашка, — все это сливалось в одну ровную серую массу, без теней, без света. И чудилось погибшему человеку, что он услышал жалеющий голос из того чудного мира, где он жил когда-то и откуда был навеки изгнан… И рядом с глазами отжившего человека сверкали глаза начинающего жить и ласкали ангелочка. И для них исчезло настоящее и будущее: и вечно печальный и жалкий отец, и грубая, невыносимая мать, и черный мрак обид, жестокостей, унижений и злобствующей тоски. Бесформенны, туманны были мечты Сашки, но тем глубже волновали они его смятенную душу. Все добро, сияющее над миром, все глубокое горе и надежду тоскующей о Боге души впитал в себя ангелочек, и оттого он горел таким мягким божественным светом, оттого трепетали бесшумным трепетаньем его прозрачные стрекозиные крылышки.
Отец и сын не видели друг друга; по-разному тосковали, плакали и радовались их больные сердца, но было что-то в их чувстве, что сливало воедино сердца и уничтожало бездонную пропасть, которая отделяет человека от человека и делает его таким одиноким, несчастным и слабым. Отец несознаваемым движением положил руку на шею сына, и голова последнего так же невольно прижалась к чахоточной груди».
Через десять лет, в 1909 году, Блок напишет свой, поэтический, вариант поразившего его андреевского рассказа — стихотворение «Сусальный ангел», а в 2007 году режиссером Залиной Бидеевой по мотивам рассказа был снят мультфильм.
Следующий добрый отец — учёный Эгмонт Дрэп из рассказа А. Грина «Новогодний праздник отца и маленькой дочери». Вечером за несколько часов до наступления Нового года учёный Эгмонт Дрэп спешит на вокзал, чтобы встретить свою четырнадцатилетнюю дочь Тавинию, которую он не видел уже полгода.
Но они разминулись. Тави, войдя в отцовскую квартиру, видит там авгиевы конюшни.
Она немедленно начинает наводить порядок: весь мусор, остатки угля и макулатуру из урны бросает в камин. Пока отец ждёт на вокзале, дочь успевает истопить печку, накрыть праздничный стол. Наконец отец приходит домой. Происходит радостная встреча. Но когда он узнаёт, что толстая рукопись, лежавшая в урне, труд всей его жизни, сгорела в камине, он плачет и седеет, но ничем себя не выдаёт, а дочь думает, что отец плачет от счастья.
Учёный «представлял свою научную работу громом и вихрем, сеющим истину», но после испытанного шока приходит новое понимание: «есть движения сердца, за которые стоит заплатить целой жизнью».
Отец увидел глазами преобразившегося человека, что «светлый внутренний мир дочери был защищён любовью».
В этих рассказах представлены отцы из бедных семей, не наделенные властью. Он робки, трепетны и добры, но им отвечают любовью.
Интересны юмористические рассказы А. Т. Аверченко о, так называемых, слабых отцах, «Отцы и дети» и «Отец».
В первом показан один день семьи Гниломозговых, состоящей из трех человек: члена Государственной Думы четвертого созыва, его жены Анны Леонтьевны и сына Андрюши — крохотного вихрастого гимназиста». В семье правит мать. В этот день случился великий скандал. Сын перекрасил любимого маминого белого шпица чернилами в черный цвет. Шпиц перемазал мебель и хозяйку. Сын после затрещины отправлен в наказание в ванную комнату. Через некоторое время туда же попадает и родитель за несанкционированные ласки с прислугой.
«— Ой, кто тут такой?! — вскричал испуганно депутат.
— Это я, папа, не бойся… — сквозь слезы отвечал Андрюша. — Тебя — мама?
— Мама, — со вздохом прошептал депутат, усаживаясь на плетеную корзину для белья.
— Меня тоже мама…
Оба помолчали. Было так темно, что друг друга не видели. Почему-то разговаривали шепотом.
Чувство нежности к сыну наполнило сердце Гниломозгова.
— Бедные мы с тобой, Андрюша, — всхлипнул он. — Не живем, а мучаемся. Тебя за что?
— Собачку хотел перекрасить. Все белая да белая — прямо-таки надоело. А тебя за что?
— За горничную.
— Поколотил ее, что ли?
— Да нет, напротив. Я к ней очень ласково…
— Странно… — вздохнул невидимый Андрюша. — Значит, просто придирается.
Нашел отцовскую руку, пожал ее и погладил.
— Ничего-о… Может, скоро выпустит.
«Хороший у меня сынок, — подумал тронутый Гниломозгов, — а совсем я забросил мальчишку. Поговорить с ним даже не приходится…».
Вот тут-то и произошел душевный разговор, «кому живется весело, вольготно на Руси» гимназисту или члену Государственной Думы.
«Долго еще раздавался на половичке в ванной комнате еле слышный шепот.
Оба, растроганные одинаковостью своей судьбы, долго поверяли друг другу свои маленькие горести и неудачи.
И когда Анна Леонтьевна открыла дверь и сказала сердито: «Ну, вы, шарлатаны, выходите, что ли!..» — оба товарища по несчастью вышли, держа друг друга за руку и щурясь от яркого света.
Пили чай рядышком, а вечером, склонившись около лампы, долго перелистывали Андрюшины учебники и отцовы законопроекты.
Отец объяснял Андрюше задачи, а Андрюша рассмотрел несколько законопроектов и высказал по каждому из них свое мнение, внимательно выслушанное притихшим отцом».
К слабым отцам, не умеющим удержать власть, дети часто относятся снисходительно — иронически.
Именно это мы видим в рассказе «Отец»
«Стоит мне только вспомнить об отце, как он представляется мне взбирающимся по лестнице, с оживленным озабоченным лицом и размашистыми движениями, сопровождаемый несколькими дюжими носильщиками, обремененными тяжелой ношей… Мой отец был удивительным человеком. Все в нем было какое-то оригинальное, не такое, как у других... Он знал несколько языков, но это были странные, не нужные никому другому языки: румынский, турецкий, болгарский, татарский. Ни французского, ни немецкого он не знал. Имел он голос, но, когда пел, ничего нельзя было разобрать — такой это был густой, низкий голос. Слышалось какое-то удивительное громыхание и рокот, до того низкий, что казался он выходящим из-под его ног… Для отца не было лучшего удовольствия, как отпустить кому-нибудь товар в долг. Покупатель, задолжавший отцу, делался его лучшим другом... Отец зазывал его в лавку, поил чаем, играл с ним в шашки и бывал обижен на мать до глубины души, если она, узнав об этом, говорила:
— Лучше бы он деньги отдал, чем в шашки играть.
— Ты ничего не понимаешь, Варя, — деликатно возражал отец. — Он очень хороший человек. Две дочери в гимназии учатся. Сам на войне был. Ты бы послушала, как он о военных порядках рассказывает.
— Да нам-то что до этого! Мало ли кто был на войне — так всем и давать в долг?
— Ты ничего не понимаешь, Варя, — печально говорил отец и шел в сарай делать пароход».
Отец был чудаком, торговал себе в убыток, с азартом покупал задорого никому ненужные вещи, захламляя квартиру. При совершении очередной «сделки», «лучезарное лицо отца сияло гордостью и скрытой радостью человека, замыслившего прехорошенький сюрприз». Если мать устраивала скандалы, то дети снисходительно терпели причуды отца.
Так, в «Проклятой комнате» собрались гигантский умывальник с «ехидным отвратительным нравом», стремившийся облить струей в живот или голову, лампа, отравившая воздух керосином, но не желающая светить, такой же величины часы, чей маятник носился из стороны в сторону, стремясь сбить домочадцев. «Отец стоял перед ними в немом восторге»…
Все эти варианты отцовства естественно уживаются в литературе, нисколько не противореча реальной жизни. Мы видим их человеческие слабости, педагогическую неумелость. Но они вызывают у нас сочувствие и даже жалость. Возможно, в этом и смысл литературы?
Использованные источники:
1. https://bookap.info/vozrast/kon_muzhchina_v_menyayushchemsya_mire/gl47.shtm - Кон И. С. Мужчины в меняющемся мире.
2. https://www.kommersant.ru/doc/2298440 А папы кто? Журнал «Огонёк» №7 от 18.02.2007, стр. 28
Комментариев нет
Отправить комментарий