К 120-летию со дня
рождения
– Недавно состоялось
моё несколько запоздалое знакомство с творчеством писателя, с которого начиналась
советская литература, – рассказывает Татьяна Мишина, библиотекарь библиотеки
№10 «Радуга». – Юрий Николаевич Либединский стал лично для меня открытием, и в
первую очередь потому, что он был южноуральцем, хотя и родился в Одессе 10
декабря 1898 года в семье еврейских врачей. Но его детство и юность прошли на
Южном Урале. Сначала семья с тремя детьми жила в Миассе, а в 1909 они переехали
в Челябинск, где 12-летний Юра стал учиться в реальном училище. Там же и
проявился впервые его литературный дар, так как в училище по ул.Красной
издавался ученический журнал «Первые шаги», в котором подросток печатал свои
первые рассказы. Их он показывал своему отцу, советовался с ним, так как очень
уважал его. Во время первой мировой войны в Челябинске было много больных,
много беженцев, голод и холод. Всё это не миновало отца Юрия, Николая Львовича,
который служил в военном госпитале врачом и был идеалом нравственности не
только для сына. Юрий благодаря отцу был знаком с революционерами, именами
которых сейчас названы улицы Челябинска: Елькиным, Васенко, Цвиллингом,
Колющенко.
Юрий был активистом во
всем и тянулся к революционерам, а в 1918 году, закончив училище, стал
политруком в Красной Армии. Гражданскую войну и революционный Челябинск он
позже опишет в своей известной даже за рубежом повести «Неделя», которая будет
опубликована в 1922 году в московском альманахе «Наши дни». Эта была
трагическая, но романтическая повесть о тяжелых днях героев-коммунистов,
защищавших уральский город весной 1921 года.
Вот одно замечательное
сравнение и наблюдение писателя в этой повести: «Когда сходятся впервые люди,
чтобы вместе работать или воевать, не обязательно на первый план сразу
выступают самые достойные. Очень часто бывают они скромны, застенчивы и
неразговорчивы…Часто бывает так, что в центре внимания оказываются люди,
которые умеют и любят поговорить, поспорить и пошуметь. Такие люди могут быть и
вздорными и дельными, но значение их во всяком вновь возникающем общественном
организме громадно. Они непроизвольно, помимо своего желания, связывают людей.
Рекстынь подкидывал дрова в печурку. Были поленья сухие, осиновые, но они
сгорали скоро, а большие дубовые брусья пока еще только дымились, шипели, но
Рекстынь знал, что именно они-то и дадут жар. И то, что делалось в печке, и то,
что происходило в землянке, Рекстыню казалось очень схожим: горел и потрескивал
веселый, иногда вздорный разговор, который завел Николай Федорович Моторин, но
Рекстынь подумал, что самыми лучшими, надежными и проверенными бойцами в роте
будут, может быть, те, что сейчас молчат или медленно и неохотно вступают в
разговор, вроде этого Шкляревича. Ему нравился также Ивашин, ополченец с московского
завода имени Латышева, один из самых почтенных людей на своем заводе,
коммунист, Рекстынь узнал об этом у Мити Фетисова, того синеглазого бледного
паренька, который всегда держался вместе с Ивашиным. Из немецкого тыла выбилось
их шестнадцать человек, все с одного завода, они в начале войны пошли в
ополчение и с тех пор вместе.
– Зачем это
понадобилось нас разбивать по разным ротам? – недовольно спрашивал Митя. В эту
роту их попало только трое.
Рекстынь объяснил Мите,
зачем это нужно. Ему самому никто этого не объяснял, но Рекстынь привык сам
разбираться в решениях власти и находить их скрытый и к одной великой цели
направленный смысл.
– Вы-рабочие-ополченцы
– закваска, боевые дрожжи. Не по-хозяйски собрать вас всех в одной роте, – говорил
Рекстынь».
Позволю себе еще один
трогательный для меня отрывок из повести «Неделя»: «Несколько часов тому назад
Дементьев еще не знал о том, что он будет в этом полку, и о том, что такой полк
существует. Позавчера, после месяца боевых приключений в тылу у немцев, он впервые
очутился в Москве. Нужно было отоспаться, пройти санпропускник. Много часов
отняли служебные разговоры… Москву повидать почти не пришлось. Но все-таки,
когда его, в числе еще двух десятков командиров и политработников, везли на
фронт в грузовой машине и машина проезжала по одному из огромных мостов,
перекинутых не только над рекой, но и над улицами, домами и трамваями,
Дементьев на минуту увидел Кремль — эту легенду, такую достоверную в холодной
пасмурности дня… А потом пошел снег. Машина мягко катилась по шоссе, всю ночь
перед глазами Дементьева рябили влажные хлопья, и он, покачиваясь рядом с
товарищами, то засыпал, то пробуждался и не то во сне, не то наяву снова
представлял среди дворцов и храмов Кремля совсем маленькую, точно из сказки,
окруженную елочками церковь «Спаса на бору». Он запомнил её по рисунку в
учебнике, еще со времени школы. Был Гриша Дементьев комсомольцем еще до армии,
религия и церковь издавна для него чем-то враждебным, и то волнение, которое он
испытывал сейчас, не имело в себе ничего религиозного. Но ведь эта маленькая
церковь была началом Москвы, сердцевинкой будущего великого города. Кругом
тогда были сосны, овраги, ручьи, бегущие в речку. Бор — и в бору зазвенели
вдруг колокола, построена была маленькая церковь, зародилось великое
государство.»
Автору этой повести
было всего 23 года, но этот его труд был сразу же переведен на множество
иностранных языков и включен во все учебные программы, а позже издание стало
библиографической редкостью. Известный французский писатель Анри Барбюс писал, что это «революция
глазами революции». Затем у Юрия Либединского появились повести
«Комиссары», «Завтра», «Рождение героя». Последние две были встречены уже не
столь благожелательно. Его обвиняли в троцкистском уклоне, хотя он писал о
перерождении партаппаратчиков в бюрократов.
В тридцатых годах
писатель жил в Ленинграде и возглавлял писательскую организацию. Но в эти
опасные годы ему не простили даже добрый отзыв Н. Бухарина, и в 1937 году Юрий
Николаевич был исключен из партии «за связь с врагами народа», а от ареста его
спас друг – писатель А. Фадеев. Либединский тяжело переживал этот период, когда
были запрещены и изъяты из библиотек его книги, но он продолжал писать «в стол».
Вот какие слова писателя вспоминала его жена Лидия Толстая: «…Я каждый вечер
садился за письменный стол и работал до утра, прислушиваясь к шуму проезжавших
машин — остановятся у нашего подъезда или нет? Писал тогда книгу о Кавказе,
плохо веря, что когда-нибудь увижу её напечатанной. А что было делать? Помнишь
у Герцена: «Монахи в минуту ропота спасались молитвой. У нас нет молитвы. У нас
есть труд. Труд — наша молитва.»
В 1939 году Юрия
Николаевича восстановили в партии. Во время Великой Отечественной войны Юрий
Либединский – доброволец в рядах ополчения, а вскоре — фронтовой корреспондент
газет «Красный воин» и «Красная звезда», был на передовых позициях под Курском,
в Сталинграде: «…когда в 1941 году наша ополченская рота попала в окружение и,
чтобы вырваться из него, нужно было перебежать довольно большую поляну, которая
насквозь простреливалась, я спросил себя: что легче, бежать под вражескими
пулями или сидеть под словесным обстрелом недавних товарищей? Нет уж, под
пулями легче…»
Получив тяжелую
контузию, писатель закончил войну в звании майора. Он был очень трудолюбив,
много раз переписывал страницы написанных им книг, часто работал по ночам. Его
по праву называли человеком для людей, так как он умел дружить. И друзей у него
было много, многим он помогал и хлопотал, так как знал цену дружбы с детства.
Об этом значимом для него периоде детства он написал единственную книгу для
детей и подростков «Воспитание души». На мой взгляд, эта книга достойна
внимания любого взрослого и тем более родителя, желающего воспитать и вырастить
в семье полноценного человека. Эта книга — воспоминание автора о родителях, о
своем детстве и юности на Южном Урале, о революционных событиях в Челябинске. И
она была написана под впечатлением от долгожданной поездки в Челябинск в 1958
году, куда он приехал с женой и двумя дочерьми и посвящена сыну Саше. Юрий
Либединский полюбил Урал с детства, и считал его своей второй родиной. Приехав в
Челябинск спустя 37 лет, писатель отметил много нового в городе, побывал в
городе Миассе и на озере Тургояк, а вернувшись в Москву написал свою последнюю
книгу, которой отдал весь жар своего уже больного сердца.
Эта книга была
напечатана уже после смерти писателя в 1960 году в журнале «Урал», с 1962 года
переиздавалась в Москве, была напечатана и в Челябинске в 1967 году. Она очень
важна для всех нас, так как, читая её, можно представить историю не просто
нашей страны, а близкую нам, южноуральцам, историю нашего края, нашего города,
узнать про быт и уклад жизни наших земляков из того трудного и интересного
времени. Мне хочется более подробно остановиться именно на этой книге Юрия
Либединского, так как она взволновала меня особенно, пробудила разные чувства
после прочтения. Да, читая «Воспитание души», я реально испытала восторг и гордость
за сильных людей, живущих в историческое для страны время и сумевших воспитать
поколение борцов, честных и смелых юношей. Но пришлось невольно сравнить то
поколение с нынешним. Наблюдая современную молодежь, возникает сожаление, что
просто не довелось многим нашим мальчишкам иметь рядом такого мудрого Отца,
каким был Николай Львович Либединский для своего сына Юрия. Отец с большой
буквы, он воспитал душу будущего писателя и человека.
И с какой теплотой пишет
о своих родителях Юрий Либединский, каким простым, но сочным языком он
рассказывает о своем детстве: «Я не очень верю в воспитание, основанное на
одних наставлениях и не подкрепленное делами. Но, наверное, убеждение в том,
что людям надо делать добро, это нравственное правило закреплялось в моей душе
прежде всего примером отца. Поездки с отцом, в буквальном смысле слова,
раздвигали мой кругозор и после них мне уже скучно и тесно становилось в
пределах нашего чудесного сада с его аллеями с цветниками и зарослями смородины
и малины. От матери исходило бодрое веселье жизни. Она не уделяла нам очень
много времени, да и требуется ли это? Но, когда она приходила в детскую, сразу
становилось весело. Заколов булавкой юбку, она ходила на руках, требовала этого
же от меня и сердилась, что у меня не получается. Вот как мама научила меня
плавать: забрала с собой в глубокое место, бросила там и поплыла к берегу. Мне
ничего не оставалось, как плыть за ней. Мать в то время была для меня
воплощением физической отваги. Она не только научила меня плавать, ей обязан я
был ловким умением лазить по деревьям. Причем она никогда за меня не боялась.
– Выше! Выше! – кричала
она, когда я, ощущая, что вершина дерева уже качается, останавливался.
Она и по горам могла
ходить без устали. Позже, когда я исчезал из дома на рассвете и возвращался
ночью, а бывало так, что и на следующий день, и выяснялось, что я поднимался на
Ильменский хребет или обходил кругом озеро Тургояк (я обошел его два раза),
мама хотя и волновалась за меня, но никогда не сердилась, а, наоборот всегда
хвалила!
Мне на долю выпало
счастливое детство. И не только потому, что оно прошло в довольстве, сытости и
среди природы, которой я не знаю равной по поэтической прелести. Над моим
младенчеством, подобно надежной, излучающей свет и тепло кровле, была любовь
отца и матери друг к другу. Да, это так! Только там истинно счастливы дети, где
отец и мать любят друг друга».
Очень ценным
воспоминанием, на мой взгляд, является в книге рассказ автора о первой встрече
его, маленького мальчика, с революционером Конкордием. Вот как он описывает
свои впечатления:
«Щурясь от табачного
дыма, он поглядывает на меня, глаза у него совсем такие, как у няни, и это
внушает доверие.
– Вы из Златоуста? –
спрашиваю я. Он кивнул головой, моргнул глазами и пустил дым.
– А что вы там делаете?
Золото моете?
– Золото там не моют, –
отвечает он. – Там у нас завод, мы у печей стоим, сталь работаем…
– У печей? Как хлеб?
Он смеётся, но утвердительно
кивает головой и потом добавляет:
– Именно, что хлеб!
Хотели мы еще для народа республику испечь, а господа говорят, тесто кислое.
– Кислое? –
переспрашиваю я сочувственно.
– По-нашему, в самый
раз, а по-ихнему – кислое. Вот и постреляли они нас, несколько сот человек
положили. Ничего, солоней будет! – сказал он со злостью.
Забыв обо всем, я
смотрю в его лицо, непонятное своим соединением угрозы и доброты, смелости и
ожесточения. Сколько таких людей, самых лучших людей пришлось мне потом видеть
в жизни.
Незаметно появляется
няня, взглядывает на него, на меня и успокаивается. В руках у неё узел.
– На вот, возьми, –
говорит она, сует ему узел. – Ты через сад не ходи, возле казармы часовые
стоят. Ты через больничный двор иди. Давай-ка я тебе шею перевяжу, а если кто
спросит, ты говори, в больницу, к доктору ходил. Ах, Конка, Конка, беспокойная
твоя душа… – губы её дрожат, она обнимает и крестит его, он для этого
пригибается.
Потом Конка внезапно
хватает меня на руки, подбрасывает кверху, бережно ставит на землю и быстро
уходит.
Так дошел до меня
первый зов из будущего. И, когда много лет спустя, уже после революции, я
прочел у Есенина: «Железное слово республика», я не удивился. Таким оно впервые
зазвучало для меня, как эхо Златоустовской бойни, которая потрясла Урал, а
потом и всю Россию».
Невозможно обойти
вниманием те главы, где автор описывает уральскую природу! Какие удивительные
сравнения и обороты речи он находит для передачи своих детских чувств! И так
волнует описание тех мест, где я сама была и помню те же места с таким же
щемящим и трепетным чувством. Поэтому описание бури на озере Тургояк я
перечитывала не раз и хочу поделиться еще одним отрывком из этой талантливой и
прекрасной повести:
«А озеро, хотя я видел
его ежедневно, каждый раз внезапно удивляло меня. Точное чувство подсказывало
мне, что никогда и нигде не увижу я больше такого чуда, откровенного чуда, не
только каждый день, но и каждый час нового! И была такая минута, когда я, выйдя
на прибрежный хребет, вновь увидел озеро сквозь рыжие стволы сосен, и
восхищение с такой силой охватило меня, что я не выдержал и пустился в пляс…
Наверное. Со стороны, очень забавна была моя фигура, в коротких штанишках и
сандалиях на босу ногу, то подпрыгивающая с раскинутыми руками, то приседающая,
а то взметывающаяся вправо и влево… Однажды ночью меня разбудил крик сестры.
Была гроза, гремел гром, и молния вспыхивала сразу во всех окнах. «А что с
озером?» – подумал я. Издали было слышно, как оно ревет. И вот, обув сандалии и
накинув пальтишко, я побежал к озеру. Такие грозы, наверное, бывают только на
Урале. Гром грохотал не переставая, молнии пронизывали лес, который был освещен
ярче, чем днем, если бы не потоки воды, лившиеся с неба. Я знал здесь каждый
пенек, каждый корень, да к тому же все ежеминутно освещалось молниями. Но ветер
гнал по дорожкам потоки воды, и добежать до озера было трудно. И я бежал к
озеру, оно ревело, еще невидимое, ревело все громче, ветер оттуда становился
все сильнее. Когда я подбежал к тому месту, где кончилось болотце, я вдруг
почувствовал, что дождь стал лить как из ведра. Я взбежал на дюну и,
схватившись за одно из деревьев, вдруг увидел, что это не дождь обдает меня с
ног до головы, что это чудовищной величины волны, вздымающиеся на несколько
сажен, взбегают на дюну и перекидываются через нее, сотрясая сосны, растущие на
дюне, и грозя оторвать меня от дерева. Озеро было все молочно-голубое среди
темных гор. Но вдруг наступала черная тьма, и тут же при свете молнии оно
восставало снова молочно-голубым. Порою
его чудовищное кипение завивало на лету устремленные вверх воронкообразные
вихри, с бешеной скоростью проносившиеся
из конца в конец озера. Только неизменные очертания гор мрачно чернели на том
берегу. Я простоял недолго, наверное, не больше трех минут. Больше нельзя было
выдержать, я был точно избит бешеными потоками воды. Но то, что я тогда увидел,
запечатлелось на всю жизнь…»
Не менее увлекательна
вторая часть повести «Знакомство с Марксом», где учащийся реального
челябинского училища Юрий Либединский постигал многие предметы, писал сочинения
и уже рассуждал с ровесниками о войне, о царском деспотизме, об угнетении
народа в печатном журнале «Первые шаги».
Третья часть «Тревожная
юность» полна событий, происходивших в Челябинске в 1917 году. Читая о них,
просто попадаешь в прошлый век, на сто лет назад, настолько ярко автор
рассказывает о том важном времени, о челябинском совете народных депутатов, о
революционерах, с которыми он, будучи юношей, был знаком, и которые оставили
огромный след в его жизни. И конечно, каждый челябинец, читая эту книгу,
мысленно путешествует по улицам Челябинска и узнает очень много интересного о
родном городе.
Юрий Либединский всю
жизнь был верен своим юношеским идеалам и старался, как мог, своим талантом
построить справедливое, умное государство, о котором он мечтал. Он был
награжден орденом Трудового Красного Знамени. Умер писатель в ноябре 1959 года
в Москве и похоронен на Новодевичьем кладбище, где на памятнике выбиты его
слова: «Какими словами рассказать мне о нас, о нашей жизни и нашей борьбе». Об
этом мы можем прочитать в его книгах. Они, особенно посвященные Челябинску,
всегда пользуются спросом, и благодарные южноуральцы в 1998 году отметили
100-летний юбилей писателя, на который приезжала его жена, писательница Лидия Борисовна Либединская. В Челябинске есть улица Либединского и мемориальная
доска на здании бывшего реального училища.
Произведения Ю.Н. Либединского:
1. Либединский, Ю. Н. Неделя:
повесть. – Екатеринбург, 1923.
2. Либединский, Ю. Н. Современники:
воспоминания. – М.:Сов.писатель, 1961.
3. Либединский, Ю. Н. Воспитание
души. – М.: Дет.лит.,1962
4. Либединский, Ю. Н. Об
уважении к литературе: статьи, рецензии, воспоминания. – М.: Сов. писатель,
1965.
5. Либединский, Ю. Н. Повести.
– Челябинск: Юж.-Урал. кн.изд-во, 1967.
6. Либединский, Ю. Н. Избранные
произведения в 2-х т. – М.: Худ.лит., 1980.
Произведения о Либединском Ю. Н.:
1. Шмаков А. Писатель
нашей юности. – Челябинск, 1962.
2. Инбер В. О нашем друге.
– М.: Дет.лит., 1973.
3. Фонотов М. Юрий
Либединский // Челябинский рабочий. – 1997. – 12 фев.
4.Либединская Л. Что же
это было за поколение // Литературная газета. – 1998. – 16 дек.
5. Капитонова Н. Это
было время наших отцов: к 100-летию Ю. Либединского // Возрождение Урала. –
1998. – № 18.
6.Капитонова Н.
Либединские // Исторические чтения: материалы науч. конф. Вып.5 – Челябинск,
2000. – С. 104-117.
7. Капитонова Н.
Либединский Юрий Николаевич / Н. Капитонова, А. Моисеев // Челябинская область:
энциклопедия. – Челябинск, 2004. – С. 710.
8. Капитонова Н.
Либединский Юрий Николаевич // Литература России. Южный Урал: Хрестоматия 5-9
кл. – Челябинск: «Взгляд», 2002.
9. Капитонова Н. Быт
челябинцев по книге Ю.Н. Либединского «Воспитание души» // Исторические чтения:
материалы науч. конф. Вып. 7-8. – Челябинск, 2004.
10. Капитонова Н. Либединский Юрий Николаевич // Сундучок краеведа
10. Капитонова Н. Либединский Юрий Николаевич // Сундучок краеведа
Читайте также
Татьяна
Мишина
Комментариев нет
Отправить комментарий