Талант Ильи Ильфа

«Все талантливые люди пишут разно,

все бездарные люди пишут одинаково

и даже одним почерком»

 (Илья Ильф)

Жили два замечательных человека, которые оставили после себя незабываемые веселые книги, известные всему миру и всегда живущие среди нас. Это Ильф и Петров, написавшие романы «12 стульев» и «Золотой теленок». Илье Арнольдовичу Ильфу сегодня исполнилось бы 120 лет. Хочется вспомнить удивительного человека, талантливого писателя, журналиста, фельетониста. О его жизни и творческом пути расскажет Любовь Приходько, зав.библиотекой №17.

Илья Ильф (Илья Арнольдович Файнзильберг) родился в 1897 г. в Одессе, в семье банковского служащего. С детства увлекавшийся чтением Ильф под партой прятал книги Киплинга, Лескова, Стивенсона и Чехова. Окончив в 1913 г. техническую школу, он работал в чертежном бюро, на телефонной станции, на авиационном заводе, на фабрике ручных гранат. После этого был статистиком, бухгалтером и членом президиума Одесского союза поэтов, редактировал юмористический журнал.

Еще задолго до создания прославивших его романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» он избрал себе псевдоним, образованный первыми буквами имени и фамилии – немного странный, но завораживающий свой краткостью и удивительной гармоничностью – Илья Ильф.

Юрий Олеша вспоминал: «Это эксцентрическое слово получалось из комбинации начальных букв его имени и фамилии. При своем возникновении оно всех рассмешило. И самого Ильфа. Он относился к себе иронически… В этом было много добродушия и любви к жизни. К несерьезному делу он относился с большой серьезностью, и тут проявлялось мальчишество, говорившее о хорошей душе».

Старшие братья-художники Ильи также стали известными под своими псевдонимами – Сандро Фазини и Ми-Фа. Лишь четвертый сын Арье Беньяминовича Файнзильберга исполнил желание отца – получил профессию, не имеющую никакого отношения к искусству, стал топографом.

Летом 1919 года была объявлена мобилизация, и даже на сборный пункт Ильф пришел с книгой. Это был роман «Боги жаждут» Анатоля Франса. О военном периоде его жизни известно немногое. Современники в мемуарах о нем не упоминали. Но кто мог бы рассказать об этом точнее и пронзительнее самого Ильфа, который позже писал: «Я знал страх смерти, но молчал, боялся молча и не просил помощи. Я помню себя лежащим в пшенице. Солнце палило в затылок, голову нельзя было повернуть, чтобы не увидеть того, чего так боишься».

После возвращения с войны его жизнь кардинально изменилась. В Одессе было создано отделение легендарного РОСТА (Российского телеграфного агентства) и именно там Ильф начал пробовать свои силы в журналистике.

В те годы в Одессе существовал своеобразный литературный клуб «Коллектив поэтов», который в 1920 г. представлял собой довольно пестрое сборище литературной молодежи. Но царил здесь Эдуард Багрицкий, выступали Л. Славин, Ю. Олеша и В. Катаев. Здесь жадно следили за творчеством Маяковского и, по выражению Катаева и Олеши, «ожесточенно читали стихи и прозу».

Именно на литературных вечерах «Коллектива поэтов» состоялись его первые выступления. Юрий Олеша вспоминал: «Он прочел стихи. Стихи были странные. Рифм не было, не было размера. Стихотворение в прозе? Нет, это было более энергично и организованно… и чувствовалось, что автор увлечен французской живописью и что какие-то литературные настроения Запада, неизвестные нам, ему известны… Уже в этих первых опытах проявилась особенность писательской манеры Ильфа – умение остро формулировать, особенность, которая впоследствии приобрела такой блеск».

В это время Илья Ильф познакомился с Марией Тарасенко, и после первой же встречи, о которой Ильф потом вспоминал постоянно, Мария стала главным человеком в его жизни. В то время она только что окончила женскую гимназию и поступила в Пролетарскую художественную студию. Ильф был старше ее на семь лет. Больше всего в жизни изящную мечтательную девушку интересовало искусство. Они встречались в комнате при художественной студии. Ильф позировал, Мария писала его портрет. Ночами они сидели на подоконнике, и он читал ей стихи. Так начиналась эта «сумасшедшая любовь». О ней свидетельствовала их переписка – почти полторы сотни писем. Многие из этих писем относились к их одесскому периоду жизни, когда Ильф писал ночами, чтобы утром вручить письмо любимой. Он объяснял это так: «Мне незачем писать тебе, раз мы можем видеться каждый день, но до утра далеко, и вот я пишу. Завтра утром я приду к тебе, чтобы отдать письма и взглянуть на тебя. Но одно письмо я оставляю при себе. Если кричат пароходы ночью и если ночью кричат журавли, это то, чего еще не было, и как больно я тебя люблю».

В 1923 году он решился оставить Марию в Одессе, и он вслед за Катаевым, Олешей, почти одновременно с Е. Петровым, о котором тогда ничего еще не знал, переезжает в Москву, откуда своей любимой направил новый поток писем. Ильф писал почти каждый день, точнее – каждую ночь, потому что другого времени не было. Любовь была главной темой его писем. Ильф писал: «Что мне Москва? Это ничего, это только, чтобы заслужить тебя. Только…»

Эту переписку Мария Николаевна хранила всю свою жизнь. Ранние письма будущего великого сатирика принадлежали только ей. Их случайно нашла их дочь Александра Ильинична почти через четверть века после смерти матери. Александра Ильинична писала: «Все привыкли думать об Ильфе как о сатирике, «родившемся с мечом в руке». Письма рождают образ нежного, ранимого, даже робкого человека».

Ильф поступил на работу в газету «Гудок» библиотекарем и поселился в общежитии редакции вместе с Ю. Олешей. Его жилье, ограниченное половинкой окна и тремя перегородками из чистейшей фанеры, весьма походило на пеналы общежития «имени монаха Бертольда Шварца», в которой ютятся Коля и Лиза — обитатели общежития из «12 стульев». Заниматься там было трудно. Но Ильф не унывал. По вечерам он появлялся в «ночной редакции» при типографии и читал, пристроившись в углу. Чтение его было очень своеобразно, об этом вспоминают почти все, кто с Ильфом встречался в то время. Он читал труды историков и военных деятелей, дореволюционные журналы, мемуары министров. Став библиотекарем, увлекся чтением различных железнодорожных справочников. И всюду он находил что-нибудь интересное, что потом пересказывал остро и образно, и многое использовал впоследствии в своих произведениях.

Вскоре он стал литературным сотрудником «Гудка». Самым задорным, самым живым в газете был отдел «Рабочая жизнь», более известный под названием отдела «четвертой полосы», в котором Ильф работал «правщиком». Так называли литературных сотрудников, обрабатывавших для последней страницы газеты (в 1923–1924 гг. это оказывалась чаще шестая полоса) рабкоровские письма, поступавшие «с линии», из самых отдаленных уголков огромной страны, куда только проникали нити железных дорог.

В 1923 г. рядом с Ильфом в комнате «четвертой полосы» можно было увидеть М. Булгакова, С. Гехта, Ю. Олешу — «самых веселых и едких людей в тогдашней Москве», по выражению К. Паустовского. Потом «правщик» Булгаков стал «бытовым фельетонистом» газеты, на четвертой полосе появились его псевдонимы Эмма Б. и Г. П. Ухов. Почти ежедневно стало украшать полосу имя Зубило. Так подписывал свои стихотворные фельетоны, чрезвычайно популярный среди читателей-рабочих, Ю.Олеша.

Юрий Олеша

Михаил Булгаков

В «Гудке» проходили свою журналистскую школу многие впоследствии известнейшие писатели, и школа эта в значительной степени была школой сатиры. Здесь регулярно печатались фельетоны В. Катаева – в стихах и в прозе. На четвертой странице он выступал как бытовой фельетонист Старик Собакин, на первой — как Оливер Твист, автор политических фельетонов. В «Гудке» работали Л. Славин, А. Эрлих, А. Козачинский. Частым гостем здесь был К. Паустовский. Иногда в редакцию заходил Владимир Маяковский, и на страницах газеты появлялись его стихи.

Иногда, совсем нечасто, в газете появлялись фельетоны и рассказы Ильфа. Уже существовало имя Ильф, оно было придумано еще в Одессе, с августа 1923 г. его можно встретить на страницах «Гудка».

В 1923–1924 гг. Ильф далеко еще не был уверен, что его призвание – сатира. Его произведения неуверенно подписаны одной буквой И., словно Ильф сам задумывался: то ли это? И действительно, это еще не Ильф, хотя отдельные черточки будущего Ильфа даже здесь уловить нетрудно: в фразе из «Рыболова стеклянного батальона», позже повторенной на страницах «Золотого теленка» («В пшенице кричала и плакала мелкая птичья сволочь»); в сатирически очерченном портрете немецкого оккупанта, тупо не понимавшего того, что хорошо понимала простая старуха: что его все равно вышвырнут из Одессы («Страна, в которой не было Октября»); или в смешной детали трогательного рассказа о Стеньке («Стенька обезоружил офицера, ударив его по лицу только что украденным петухом»).

Весной 1924 года случилось то, чего Ильф так долго ждал – Мария Тарасенко приехала в Москву, и они официально стали мужем и женой. Он получил комнату в Сретенском переулке. Его соседом по квартире стал Юрий Олеша.

В 1925 г. по командировке «Гудка» Ильф побывал в Средней Азии, и его глубоко взволновал этот край, где на фоне внешне сохранившейся ветхозаветной старины уверенно пробивались ростки нового. Он опубликовал серию очерков о своей поездке, и в них впервые отчетливо проявился так характерный для Ильфа острый интерес к ярким подробностям жизни. Эти подробности он увлеченно собирает, как бы коллекционирует, составляя пеструю, увлекающую блеском красок мозаичную картину.

Но постепенно главным жанром для Ильфа становится сатирический фельетон. Он писал фельетоны на актуальные политические темы для «Гудка» и журнала «Красный перец». Писал кинофельетоны и кинорецензии для «Вечерней Москвы» и газеты «Кино». Но чаще всего это были фельетоны, построенные на конкретном материале рабкоровских писем, в 1927 г. они систематически появлялись в журнале «Смехач» за подписью И. А. Пселдонимова.

Почти одновременно с именем Ильфа в печати появилось имя Е. Петрова.

Евгений Петров (Евгений Петрович Катаев, брат писателя Валентина Катаева) был моложе Ильфа на шесть лет. Он тоже родился и вырос в Одессе. В 1920 г. окончил гимназию, около полугода был разъездным районным корреспондентом Украинского телеграфного агентства, потом в течение двух с половиной лет (1921—1923) с увлечением работал в уголовном розыске в Мангейме близ Одессы. «Я пережил войну, гражданскую войну, множество переворотов, голод. Я переступал через трупы умерших от голода людей и производил дознания по поводу семнадцати убийств. Я вел следствия, так как следователей судебных не было. Дела шли сразу в трибунал. Кодексов не было, и судили просто — „именем революции“...» (Е. Петров. «Мой друг Ильф»).

Сотрудники Одесского областного архива разыскали документы, относящиеся к деятельности Е. Петрова этой поры. По данным дневника Мангеймского угрозыска, только с 14 августа 1921 г. по 29 июля 1922 г. Е. Петров провел лично 43 дела. Кроме того, он принимал участие в многочисленных операциях, в уничтожении крупных уголовно-политических банд.

В 1926 г., после службы в Красной Армии, Е. Петров пришел в «Гудок». С Ильфом к этому времени он был уже знаком. Четвертая полоса «Гудка» еще больше сблизила будущих соавторов.  «В комнате четвертой полосы, — вспоминал позже Петров, — создалась очень приятная атмосфера остроумия. Острили здесь беспрерывно. Человек, попадавший в эту атмосферу, сам начинал острить, но, главным образом, был жертвой насмешек. Сотрудники остальных отделов газеты побаивались этих отчаянных остряков» (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

Е. Петров оставил выразительный портрет Ильфа того периода: «Это был чрезвычайно насмешливый двадцатишестилетний (в 1926 г. Ильфу шел двадцать девятый год) человек в пенсне с маленькими голыми и толстыми стеклами. У него было немного асимметричное, твердое лицо с румянцем на скулах. Он сидел, вытянув перед собой ноги в остроносых красных башмаках, и быстро писал. Окончив очередную заметку, он минуту думал, потом вписывал заголовок и довольно небрежно бросал листок заведующему отделом, который сидел напротив…»

Летом 1927 г. Ильф и Петров поехали в Крым и на Кавказ.

Трудно переоценить значение этой поездки в их творческой биографии. Дневники и записные книжки Ильфа тех дней испещрены веселыми рисунками, шутками в стихах и прозе. Чувствуется, что друзья наслаждались не только природой и обилием впечатлений, но и открытием общих вкусов и общих оценок, тем ощущением контакта и взаимопонимания, которые позже стали отличительной особенностью их соавторства. Здесь начало складываться их умение смотреть вдвоем. Вероятно, здесь же явилось стремление писать вдвоем. Не случайно впечатления этой поездки вошли в роман «Двенадцать стульев».

Казалось, нужен был только толчок, чтобы заговорил писатель Ильф и Петров. Однажды (это было в конце лета 1927 г.) Валентин Катаев в шутку предложил открыть творческий комбинат: «Я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, а я их потом буду править. Пройдусь раза два по вашим рукописям рукой мастера и готово...» Ильфу и Петрову неожиданно понравился его сюжет со стульями и драгоценностями, и Ильф предложил Петрову писать вместе.

В течение десяти лет совместной работы Ильф и Петров находились под непрерывным, сильным и все возрастающим обоюдным влиянием. Не говоря уже о том, что они проводили ежедневно вместе по многу часов, вместе работали над рукописями (а писали они много), вместе гуляли по городу, совершали дальние путешествия (Евгений Петров рассказывает, что в первые годы они даже деловые бумаги сочиняли сообща и вдвоем ходили в редакции и издательства). Ильф и Петров были очень близки друг другу творчески.  «Они словно пронизали друг друга», — пишет Л. Славин. - «Трудно сказать, всегда ли так было или это пришло с годами, но у них появились общие черты характера».

Позднее Виктор Ардов вспоминал: «Наши друзья писали всегда вдвоем и самым трудоемким способом. Технически процесс писания осуществлял Петров. Обычно он сидел за столом и красивым, ровным почерком исписывал лист за листом. Ильф в это время либо сидел в глубоком мягком кресле, либо ходил по комнате, покручивая двумя пальцами жесткий свой хохолок надо лбом... Каждый из соавторов имел неограниченное право вето: ни одно слово, ни одна фраза (не говоря уже о сюжетном ходе или об именах и характерах персонажей) не могли быть написаны, пока оба не согласятся с этим куском текста, с этой фразой, с этим словом. Часто такие разногласия вызывали яростные ссоры и крики (особенно со стороны пылкого Евгения Петровича), но зато уж то, что было написано, получалось, словно литая деталь металлического узора - до такой степени все было отделано и закончено».

Книга «Двенадцать стульев» писалась поздними вечерами в редакционном помещении, потому что с жилищными условиями у обоих писателей было совсем плохо. К тому времени, когда первая часть романа была закончена, друзья не понимали, хорошо ли она написана или плохо. И, отдавая ее на суд Валентину Катаеву, готовились к худшему. Но отзыв удивил. Катаев сказал, что книга обойдется без «руки мастера» и будет иметь успех. Соавторы не только великолепно разработали заданные им повороты сюжета, но и ввели в роман совершенно новый персонаж – Остапа Бендера.

Роман был окончен в 1928 году, и еще до первой публикации был изрядно почищен цензурой. Цензорские «чистки» продолжались еще в течение нескольких лет. В результате этих многочисленных поправок текст сократился почти на треть. Но один факт оставался неизменным. Все издания «Двенадцати стульев» начинались посвящением Валентину Катаеву – соавторы не забыли вдохновителя.

Роман обрел невиданную популярность и сразу же разошелся на цитаты — небывалый случай в советской литературе.

Окончание работы над романом «Двенадцать стульев» стало только началом совместного творчества Ильфа и Петрова, которое продолжалось в течение десяти лет. После первого романа ими были написаны несколько повестей и рассказов «Светлая личность», «1001 день, или Новая Шахерезада», фельетоны для «Правды» и «Литературной газеты» и журнала «Крокодил» В 1935—1936 годы они совершили путешествие по США, результатом которого явилась книга «Одноэтажная Америка» (1937). За это время они дважды пересекли страну из конца в конец.

Через три года после публикации «Двенадцати стульев» был опубликован их новый роман под названием «Золотой теленок». Для того, чтобы продолжить историю похождений Остапа Бендера, Ильфу и Петрову пришлось воскресить главного героя, который по замыслу авторов был убит в романе «Двенадцать стульев». Виктор Ардов вспоминал, что он слышал многие только что написанные куски романа задолго до его окончания, которые не вошли в окончательную редакцию. Они были смешными и отлично написанными, но авторы сами признавались: «В наши два романа мы вогнали столько наблюдений, мыслей и выдумки, что хватило бы еще на десять книг. Такие уж мы неэкономные...».

В конце 1920-х годов Ильф увлекся фотографией. Работу над «Золотым теленком» Ильф чуть было не завалил. Просто в 1930 году, заняв у Петрова 800 рублей, он купил фотоаппарат «Лейка» и увлекся как мальчишка. Петров жаловался, что теперь у него нет ни денег, ни соавтора. Целыми днями Ильф щелкал затвором, проявлял. Он любил снимать пейзажи, много фотографировал бульвары и мосты, но больше всего осталось сделанных им портретных снимков, в основном – жены Марии.

Фотография стала для Ильфа настолько интересным занятием, что на время отодвинула на задний план писательское дело. Виктор Ардов вспоминал: «Он снимал с утра до ночи: родных, друзей, знакомых, товарищей по издательству, просто прохожих, забавные сценки, неожиданные повороты и оригинальные ракурсы обычных предметов. Он и фотографировал по-ильфовски».

В 2011 году в издательстве «Ломоносов» вышла уникальная книга дочери Ильфа Александры Ильф «Москва и Москвичи в фотографиях Ильи Ильфа». Ильф снимал городские пейзажи и монастыри, новостройки и полуразрушенные особняки, едущие по улице автомобили и детей, играющих в снежки... Ему принадлежит серия уникальных фотографий взрыва храма Христа Спасителя и единственные в своем роде фотографии похорон Маяковского. Его работы – не просто моментальные слепки времени, это своеобразное продолжение знаменитых записных книжек. В «Золотом теленке» Остап Бендер шутит, что знал "одного провинциального фотографа, который даже консервы открывал при красном свете - боялся, что иначе они испортятся". С большой долей вероятности можно утверждать, что из двух соавторов эта шутка – дело рук Ильи Ильфа, страстно любившего фотодело, профессионального фотографа и фотохудожника.

По сообщению дочери Ильфа, в 1925 году, во время поездки на тиражном пароходе «Герцен», Илья Арнольдович вёл путевые записи, позволяющие предположить, что в облике Васюков запечатлены черты города Козьмодемьянска. Козьмодемья́нск - небольшой городок в Республике Марий Эл, на берегу Волги, в котором я побывала в прошлом году во время моего круиза по Волге на теплоходе «Герцен».

Здесь, в купеческом особняке, располагается музей сатиры и юмора имени Остапа Бендера, где хранятся предметы, так или иначе иллюстрирующие ту часть романа Ильфа и Петрова, в которой Остап Бендер проводил одновременный сеанс игры на 160 досках. Нахождение музея Остапа Бендера именно в Козьмодемьянске неслучайно. Второе название города, увековеченное в истории Ильфом и Петровым – Нью-Васюки. Именно здесь Великий комбинатор сыграл свой знаменитый шахматный турнир. В Козьмодемьянске ежегодно проводится юмористический фестиваль «Бендериада». В книге отзывов, которая ведет свое начало с 1996 года, посетители музея оставляют необычные шутливые комментарии, отзывы с юмором. Мною были сделаны несколько снимков. Так выглядит Козьмодемьянск-Васюки и музей им. Остапа Бендера.

В другом городе на берегу Волги – Чебоксары, на бульваре Купца Ефремова, в 2012 году был открыт памятник Остапу Бендеру и Кисе Воробьянинову. Герои романа «Двенадцать стульев» во время погони за сокровищами заплывали в Чебоксары. Они запечатлены в момент, когда после вскрытия очередного стула, оказавшегося пустым, великий комбинатор в шутку предлагает Кисе бросить тщетные поиски сокровищ мадам Петуховой, тещи Ипполита Матвеевича, и остаться в городе Чебоксары. Об этом свидетельствует табличка на спинке стула с цитатой из романа, “И. Ильф и Е. Петров. “Двенадцать стульев”, гл. XXXV: “Киса! Давайте бросим погоню за бриллиантами и увеличим население Чебоксар… А? Это будет очень эффектно!” Процитировано М.Г. Болотиным, 2011 год”.  Эту фразу великий комбинатор произнес утром в лодке, когда они после побега из Васюков, подплывали к Чебоксарам.

Хочется рассказать вам и об истории создания популярного советского комедийного фильма «Цирк». 23 декабря 1934 года в московском театре Мюзик-холл состоялась премьера новой пьесы «Под куполом цирка». Ее создали в творческом содружестве Илья Ильф, Евгений Петров, Валентин Катаев. Чтобы закрепить успех, на основе своей пьесы авторы написали киносценарий «Под куполом». Режиссеру Григорию Александрову сценарий понравился, и он начал работу над новым фильмом «Цирк», но в процессе работы изменил сценарий по своему усмотрению. Пока фильм снимали, авторы сценария были в отъезде в Америке. А когда, в конце февраля 1936 года вернулись домой, то своего текста не узнали. Они сняли свои имена в титрах фильма. Так что, когда в мае 1936 г фильм «Цирк» вышел на экраны, имен сценаристов в нем не было.

Книги Ильфа и Петрова всегда издавались большими тиражами. Книги о похождениях великого комбинатора Остапа Бендера выдержали множество переизданий, не только на русском языке. Ильф и Петров обаятельны в своем юморе, они заставили весело рассмеяться всю читающую Советскую страну с первой же главы «Двенадцати стульев». Этот смех звучит и в наши дни, популярны цитаты из книг «12 стульев» и «Золотой теленок». Об их жизни и юморе и о том, «как возник писатель Ильф и Петров» рассказывает книга Л.Яновской «Почему вы пишете смешно?», изданная под редакцией академика Д.С.Лихачева. Эта книга есть в фонде библиотеки №17.

Валентин Катаев в своем романе-воспоминании «Алмазный мой венец» рассказал историю создания главного персонажа романов. Прототипом Остапа Бендера послужил, как пишет Катаев, сотрудник Одесского уголовного розыска Осип Вениаминович Шор (1897—1979), или Остап, как его звали друзья и близкие. Все, кто знал Остапа, отзывались о нем как об умном, добром и решительным правдолюбце, обладавшем замечательным чувством юмора, немалым ростом (1 м. 90 см) и физической силой.

Илья Арнольдович Ильф прожил очень короткую жизнь. Его болезнь (туберкулез лёгких), обострившаяся во время путешествия по Америке, окончилась смертью. Писатель умер 13 апреля 1937 года в возрасте 39 лет и был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Во время его похорон Евгений Петров произнес: «Я присутствую на собственных похоронах...». После смерти Ильфа Евгений Петров работал самостоятельно или в соавторстве с писателем Георгием Мунблитом над киносценариями и фельетонами. В годы войны был фронтовым корреспондентом. Погиб в авиакатастрофе в 1942 году.

Из воспоминаний Виктора Ардова «Мне очень хочется, чтобы вы поняли, какую прелесть придавал юмор Ильфа всему, что он говорил в обыденной жизни. Увы, читатели его книг лишены возможности услышать интонацию его шуток: интонации существуют только в живой речи. Ведь ирония сказывается не в одних словах, но иногда - в оттенке голоса, в выражении лица, в мимике, в улыбке, во взгляде... А так называемый "юмор нелепости", из которого очень немногое просочилось в книги Ильфа...

Пищу для этого юмора иногда дают несоответствия, которые юморист находит в жизни. Например, знаменитая фраза "командовать парадом буду я" теперь стала чем-то вроде поговорки, а мы помним, как Ильф выхватил ее из серьезного контекста официальных документов и долгое время веселился, повторяя эту фразу. Затем "командовать парадом буду я" было написано в "Золотом теленке". Смеяться стали читатели. А из официальных бумаг пришлось исключить эти четыре слова, ибо они сделались смешными буквально для всех...»

Романы Ильфа и Петрова привлекли внимание многих режиссёров – Михаила Швейцера (1968 г.), Леонида Гайдая (1971), Марка Захарова (1976) и др.  Остапа Бендера блестяще сыграли С.Юрский, А.Гомиашвили, А.Миронов, О.Меньшиков, Н.Фоменко, С.Крылов.

В 1972 году на экраны вышел художественный фильм по мотивам рассказов и фельетонов Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Ехали в трамвае Ильф и Петров». Это сатирическая комедия о Москве и москвичах 20-х — 30-х годов XX века, снятая на основе фельетонов и записных книжек Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

В 1969 году был снят документальный фильм «Ильф и Петров», закадровый текст в котором прочел Владимир Высоцкий.

Об Илье Ильфе и Марии Тарасенко была подготовлена телевизионная передача из цикла «Больше, чем любовь».

Читайте книги Ильфа и Петрова, узнавайте больше об их жизни вместе с нами!

Любовь Приходько, зав.библиотекой №17