 |
| Источник фото |
В Челябинске
на IV Литературном фестивале «Открытая книга» выступил выдающийся поэт нашего
времени – Александр Семенович Кушнер. На встрече с читателями, любителями
поэзии, преподавателями и студентами, которая прошла в Челябинской
государственной академии культуры и искусства, гость из Петербурга рассказал
истории из своей жизни, о своем творческом пути и ответил на вопросы, поступившие
из зала.
Напомним, Литературный фестиваль "Открытая книга" проводится в Челябинске уже в четвертый раз по инициативе физико-математического лицея № 31. Гостями фестиваля становятся различные деятели в области искусства, науки и литературы.
В этом году одним из почетных гостей стал Александр
Семенович Кушнер (г. Санкт-Петербург) – поэт, член Союза российских писателей,
лауреат Государственной премии Российской Федерации, Национальной премии
«Поэт», гл. редактор «Новой библиотеки
поэта».
– Дорогие друзья, прежде всего, я хочу
поблагодарить вас за то, что вы пришли послушать стихи. По правде говоря,
сегодня это большая редкость. В годы моей молодости стихи были на первом плане.
Я еще застал Ахматову и бывал у нее дома, – поделился воспоминаниями Александр
Семенович.
Поприветствовав собравшихся любителей
поэзии, поэт рассказал немного о себе.
Александр Семенович родился и вырос в
Петербурге. Во время войны отец семьи был на фронте, а его с мамой эвакуировали
в Сызрань, где они провели 3 года. Когда блокаду сняли, они вернулись обратно в
Петербург. Учился нормально, как все дети. Затем поступил в Педагогический
институт им. А.И. Герцена, по окончании 10 лет преподавал в школе русский язык
и литературу. Был членом Союза писателей и все равно продолжал работать. И
нисколько не пожалел об этом.
– Знаете, всегда интересно говорить о
том, что любишь – слово о Пушкине, русском языке. Кроме того, молодые люди –
это всегда приятная компания. И наконец, я считаю, что человек, пишущий книги,
прозу, должен хотя бы какое-то время поработать, пожить нормальной человеческой
жизнью. Что такое вставать в семь утра, в восемь утра быть на остановке и в
девять уже в школе. Вы знаете, это многое дает человеку. Есть те, кто
пренебрегает этим и считает, что родился поэтом. Как правило, из них ничего не
выходит, за редким исключением. Вот кстати, Иосиф Бродский считал, что работать
не надо, что он будет поэтом, и имел на это право», – отметил Александр
Семенович.
Разговор плавно перешел на тему
творчества и произведений, написанных
Кушнером.
– Первая книжка моих стихов вышла в
1962 году. Потом выходили другие книги. Меня то ругали, то хвалили. Сначала
больше ругали. Но самое ценное – не книги, а читатели. И тут я могу даже
похвастаться. Мои книжки раскупали за одну неделю, а тираж был, знаете какой
тогда? 10 тысяч. Сейчас я держу в руках книжку, которая вышла нынешним летом в
московском издательстве ЭКСМО. Её тираж – 3 тысячи. Я понимаю, появились
компьютеры. Тем не менее, книга есть книга. Книгу надо держать в руке. Не
понимаю, как можно не поставить на полях птичку, не провести волнистую линию? –
с волнением в голосе произнес поэт.
Александр Кушнер отметил, что в целом
не жалуется. Книжки выходят. И не только стихи, но и статьи о поэзии. Например,
его перу принадлежит книга «Аполлон в снегу» – сборник очерков и заметок о
русской поэзии, которую вы можете почитать в Центральной библиотеке им. А.С.
Пушкина, а также в библиотеках №1, 14, 15, 22 и 23.
Рассказав читателям немного о себе,
Александр Кушнер перешел к чтению своих стихотворений. И начал он со
стихотворения, которое было опубликовано в числе самых первых:
Когда я очень затоскую,
Достану книжку записную.
И вот ни крикнуть, ни вздохнуть, –
Я позвоню кому-нибудь.
О голоса моих знакомых!
Спасибо вам, спасибо вам
За то, что в трудном переплете
Любви и горя своего
Вы забывали, как живете,
Вы говорили: «Ничего».
И за обычными словами
Была такая доброта,
Как будто бог стоял за вами
И вам подсказывал тогда.
1962
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское
Отделение, «Советский писатель», 1981.
– Заметьте, в этом стихотворении есть
слово «Бог». И это в советское время! И ведь пропустили, никаких возражений не
было, – подчеркнул автор.
Творческий человек, как известно, во
всем найдет источник вдохновения и даже в простом учебнике по истории.
Рисунок
Ни царств, ушедших в сумрак,
Ни одного царя, –
Ассирия! – рисунок
Один запомнил я.
Там злые ассирийцы
При копьях и щитах
Плывут вдоль всей страницы
На бычьих пузырях.
Так чудно плыть без лодки!
И брызги не видны,
И плоские бородки
Касаются волны.
Так весело со всеми
Качаться на волне.
"Эй, воин в остром шлеме,
Не страшно на войне?
Эй, воин в остром шлеме,
Останешься на дне!"
Но воин в остром шлеме
Не отвечает мне.
Совсем о них забуду,
Бог весть в каком году
Я в хламе рыться буду –
Учебник тот найду
В картонном переплете.
И плеск услышу в нем.
"Вы всё еще плывете?" –
"Мы всё еще плывем!"
1962
Александр Кушнер. Канва.Ленинградское
Отделение, «Советский писатель», 1981.
– Когда появляется новый молодой поэт,
которого никто не знает, то очень важно, чтобы он чем-то отличался от других,
чтобы у него был свой голос. Чтоб можно было сказать: «Да, это вот такой поэт,
а не тот». В этом случае все в порядке. Это очень важно. Как у каждого из нас
есть свой голос, который мы никогда не перепутаем. Мы снимаем телефонную трубку
и говорим: «А, Вася, привет!» Вот так и поэтов надо узнавать. Мандельштам
говорил: «Голосом поэт работает, голосом». Сам я не ставил перед собой задачи
обязательно чем-нибудь отличаться от других, это получилось само собой. В чем
же дело? Может быть, в выборе предмета. Мне нравилось писать не о великих
стройках, коммунизме, партии Ленина и Сталина, – заявил Александр Кушнер.
Графин
Вода в графине – чудо из чудес,
Прозрачный шар, задержанный в паденье!
Откуда он? Как очутился здесь,
На столике, в огромном учрежденье?
Какие предрассветные сады
Забыли мы и помним до сих пор мы?
И счастлив я способностью воды
Покорно повторять чужие формы.
А сам графин плывет из пустоты,
Как призрак льдин, растаявших однажды,
Как воплощенье горестной мечты
Несчастных тех, что умерли от жажды.
Что делать мне?
Отпить один глоток,
Подняв стакан? И чувствовать при этом,
Как подступает к сердцу холодок
Невыносимой жалости к предметам?
Когда сотрудница заговорит со мной,
Вздохну, но это не ее заслуга.
Разделены невидимой стеной,
Вода и воздух смотрят друг на друга...
1962
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское
Отделение, "Советский Писатель", 1981.
– У меня в первой книжке были стихи, кроме
«Графина», которые назывались «Наковальня»,
«Магнитофон», «Стакан», «Ваза». Как мне попало от критики! – рассказал
Александр Семенович. – Вышла статья в ленинградской газете «Смена», которая
называлась «Фиглярство в искусстве». В журнале «Крокодил», московском
сатирическом журнале, где ругали американских президентов и немецких министров,
появилась статья за подписью «Рецензент», где говорилось, что мои стихи сгниют
на помойке, что это пустяки. Представляете? Полный разгром! Но несмотря на это
журнал «Юность» напечатал мои стихи, журнал «Звезда» тоже. Правда, пришлось
подождать четыре года.
Танцует
тот, кто не танцует
Танцует тот, кто не танцует,
Ножом по рюмочке стучит,
Гарцует тот, кто не гарцует, –
С трибуны машет и кричит.
А кто танцует в самом деле,
И кто гарцует на коне,
Тем эти пляски надоели,
А эти лошади – вдвойне!
1962
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
***
Я
в плохо проветренном зале
Я в плохо проветренном зале
На краешке стула сидел
И, к сердцу ладонь прижимая,
На яркую сцену глядел.
Там пели трехслойные хоры,
Квартет баянистов играл,
И лебедь под скорбные звуки
У рампы раз пять умирал.
Там пляску пускали за пляской,
Летела щепа из под ног
И я в перерыве с опаской
На круглый взглянул потолок.
Там был нарисован зеленый,
Весь в райских цветах небосвод,
И ангелы, за руки взявшись,
Нестройный вели хоровод.
Ходили по кругу и пели.
И вид их решительный весь
Сказал мне, что ждут нас на небе
Концерты не хуже, чем здесь.
И господи, как захотелось
На волю, на воздух, на свет,
Чтоб там не плясалось, не пелось,
А главное, музыки нет!
1963
***
Среди знакомых ни одна
Не бросит в пламя денег пачку,
Не пошатнется, впав в горячку,
В дверях, бледнее полотна.
В концертный холод или сквер,
Разогреваясь понемногу,
Не пронесет, и слава богу,
Шестизарядный револьвер.
Я так и думал бы, что бред
Все эти тени роковые,
Когда б не туфельки шальные,
Не этот, издали, привет.
Разят дешевые духи,
Не хочет сдержанности мудрой,
Со щек стирает слезы с пудрой
И любит жуткие стихи.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское
Отделение, "Советский Писатель", 1981.
***
Два
голоса
Озирая потемки,
расправляя рукой
с узелками тесемки
на подушке сырой,
рядом с лампочкой синей
не засну в полутьме
на дорожной перине,
на казенном клейме.
– Ты, дорожные знаки
подносящий к плечу,
я сегодня во мраке
словно ангел, лечу.
К моему изголовью
подступают кусты.
Помоги мне! С любовью
не справляюсь, как ты.
– Не проси облегченья
от любви, не проси.
Согласись на мученье
и губу прикуси.
Бодрствуй с полночью вместе,
не мечтай разлюбить.
я тебе на разьезде
посвечу, так и быть.
Ты, фонарь подносящий,
как огонь к сургучу,
я над речкой и чащей,
как твой ангел, лечу.
Синий свет худосочный,
отраженный в окне,
вроде жилки височной,
не погасшей во мне.
– Не проси облегченья
от любви, его нет.
Поздней ночью – свеченье,
днем – сиянье и свет.
Что весной развлеченье,
тяжкий труд к декабрю.
Не проси облегченья
от любви, говорю.
1972
Прочту вам стихотворение о своем
любимом городе:
– Все-таки хочу похвалить себя. Все
поэты до меня, ей-богу, старшая эра петербуржцев, говорили только о Неве, не
замечая другого. И только Ахматова в одном из стихотворений сказала: «Широких
рек сияющие льды».
Следующее стихотворение о моем любимом
художнике:
Зачем Ван Гог вихреобразный
Томит меня тоской неясной?
Как желт его автопортрет!
Перевязав больное ухо,
В зеленой куртке, как старуха,
Зачем глядит он мне во вслед?
Зачем в кафе его полночном
Стоит лакей с лицом порочным?
Блестит бильярд без игроков?
Зачем тяжелый стул поставлен
Так, что навек покой отравлен,
Ждешь слез и стука башмаков?
Зачем он с ветром в крону дует?
Зачем он доктора рисует
С нелепой веточкой в руке?
Куда в косом его пейзаже
Без седока и без поклажи
Спешит коляска налегке?
Из сб."Приметы", Советский
писатель, Ленинградское отд., 1969
***
Человек привыкает
Ко всему, ко всему.
Что ни год получает
По письму, по письму
Это в белом конверте
Ему пишет зима.
Обещанье бессмертья –
Содержанье письма.
Как красив ее почерк! –
Не сказать никому.
Он читает листочек
И не верит ему.
Зимним холодом дышит
У реки, у пруда.
И в ответ ей не пишет
Никогда, никогда.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское
Отделение, "Советский Писатель", 1981.
На видео представлен фрагмент, как Александр Кушнер читает стихотворение "Гофман"
Пока
Александр Кушнер читал свои стихотворения, из зала поступило множество вопросов
к автору. Вот некоторые из них:
–
Почему вы не стали военным инженером как ваш отец?
–
Между прочим, действительно, отец хотел, чтобы я пошел в высший инженерный
институт по его стопам и стал морским инженером. Но я так любил литературу,
стихи, и он понял, что это мне не нужно, что мое дело другое.
–
Творчество какого поэта оказало на вас значительное влияние?
Вы знаете, можно сказать всех. Без Пушкина ведь жить нельзя.
Просто нельзя. Если вычеркнуть его из нашей культуры, то просто ничего не
останется. Даже Лермонтов без Пушкина неизвестно, состоялся ли бы или нет. До
Пушкина был Державин, я его иногда читаю. Конечно же, это и творчество
Лермонтова, Евгения Баратынского. И Тютчев, которого я обожаю. Вяземский.
Некрасов. Понимаете, нам в школе внушили к нему некоторую неприязнь. Надоедает
читать «Кому на Руси жить хорошо». А ведь у Некрасова великая лирика. Глубокая.
А какие замечательные стихи о погоде! Вот что надо читать у Некрасова. Ну и
конечно, «Мороз Красный нос». А дальше это, конечно, Блок, Иннокентий Анненский
– великие поэты, неоцененные до сих пор по-настоящему. Пастернак, Ахматова,
Мандельштам, Заболоцкий, – добавил Александр Семенович.
– Кому Вы первому читаете свои стихи?
– Елене Всеволодовне, кому же еще. Она и сама пишет стихи,
книги у нее выходят. Пушкин в детстве читал няне, а няня, конечно, мало что
понимала.
Елена Всеволодовна Невзглядова – поэт, филолог, литературный
критик, член Союза писателей г. Санкт-Петербурга. А еще и супруга Александра Кушнера,
которая вместе с мужем приехала на фестиваль «Открытая книга» в Челябинск.
– Произведения каких зарубежных поэтов вы переводили?
– Я в основном переводил в советское время. Литовских,
латышских поэтов. Прозу достаточно
просто переводить, а стихи нет. Ведь в стихотворении каждое слово стоит на
месте. Оно пришло к тебе фантастическим образом, по наитию. И оно связано с
другими. Попробуйте в живописи заменить одни мазки на другие. Что получится? Так
и здесь. Как можно любыми другими словами заменить оригинал? Но бывают исключения. Пастернак, например. Я,
к сожалению, кроме французского, других языков не знаю. И это моя большая беда.
В одном из вопросов вспомнили стихотворение «Мандельштам
приедет с шубой», и Александр Кушнер прочитал его для публики.
Мандельштам приедет с шубой,
А Кузмин с той самой шапкой,
Фет тяжелый, толстогубый
К нам придет с цветов охапкой.
Старый Вяземский — с халатом,
Кое-кто придет с плакатом.
Пастернак придет со стулом,
И Ахматова с перчаткой,
Блок, отравленный загулом,
Принесет нам плащ украдкой.
Кто с бокалом, кто с кинжалом
Или веткой Палестины.
Сами знаете, пожалуй,
Кто – часы, кто – в кубках вины.
Лишь в безумствах и в угаре
Кое-кто из символистов
Ничего нам не подарит.
Не люблю их, эгоистов.
Записок с вопросами набралось так много, что по времени
Александр Семенович не успел ответить на все. Зато он поделился идеей, что
планирует издать книгу, в которой ответит на вопросы, которые у него накопились
с разных встреч.
Надо заметить, это непередаваемое чувство, находиться рядом
с выдающимся человеком и заряжаться его творческой энергетикой. Зал стоя
аплодировал Александру Кушнеру и наградил талантливого поэта бурными овациями.
Читайте стихи и книги Александра Кушнера в библиотеках
Челябинска!
А если у вас есть любимое стихотворение, поделитесь им в
комментариях к этому посту :)
Комментариев нет
Отправить комментарий