Рембрандт из Витебска Юрий Пэн

К 170-летию со дня рождения

Недавно друзья из Витебска прислали мне книгу А. Подлипского «Жизнь и судьба художника Юрия Пэна». 

Открыв ее, я вновь испытала то же потрясение, что и много лет назад, попав на выставку картин этого художника в Витебском художественном музее. Оказалась на этой выставке я совершенно случайно. Ничего не зная о художнике, кроме фамилии, не будучи знакома с его творчеством, не видя его картин, я была заинтригована разбросом мнений об этой выставке – от бурного восторга: «Вы даже не представляете!», до пренебрежительного: «Кому сегодня все это нужно». Вхожу в зал, готовая и к разочарованию, и к восторгу, и замираю на пороге под взглядами множества глаз, устремленных, как мне кажется, прямо на меня. Взгляды печальные и веселые, серьезные и задумчивые, изучающие и ироничные, словно я не в музее, а на людной улице типичного местечка Северо-Западного края. Портные и часовщики, музыканты и лавочники, водовозы и сапожники, талмудисты и ученики хедера, юные девушки и почтенные матери семейства – давно ушедший мир еврейских местечек, наполненный мечтами, печалями и радостями, оставшийся только на страницах книг Шолом Алейхема, В. Короленко, Я. Ивашкевича, Э. Ожешко мудро смотрит на зрителя с картин Ю. Пэна. Каждый портрет – история целой жизни, а все изображенные на портретах – реальные люди. Рассказывают, что героев своих картин художник находил на рынке, куда ходил специально, и долго уговаривал их ему позировать.

Кем же он был, художник Юрий Пэн? Во всем мире известно имя художника Марка Шагала. Его картины украшают лучшие музеи разных стран, коллекционеры гоняются за его эскизами, этюдами, набросками, а если вышедшее из-под кисти М. Шагала творение попадает на аукцион, цена за него достигает заоблачных цифр. В родном городе художника, куда он до самой смерти мечтал вернуться – Витебске, хранится память о знаменитом уроженце и в улицах старого еврейского квартала, и в музее Марка Шагала, расположенном в одном из его домов. И тут же, неподалеку, находится мастерская художника Юрия Пэна. Его «Школа рисования и живописи художника Академии художеств Ю.М. Пэна», единственное учебное заведение в те времена, где еврейская молодежь могла получить художественное образование, дала миру целую плеяду оригинальных и самобытных художников – выходцев из черты оседлости. Тора запрещает изображение живых существ, в юности сам Пэн был частенько бит за свои рисунки, поэтому так хорошо понимал юных своих учеников, мечтавших учиться рисованию, иногда вопреки запретам чересчур религиозных родственников. Для многих своих учеников Пэн был не только первым учителем, но и первым художником, которого они когда-либо встречали. Одним из учеников Ю. Пэна был и М. Шагал, чей портрет кисти его учителя один из лучших портретов Шагала. 

«В первый раз я узнал о существовании Пэна, когда ехал как-то на трамвае вниз к Соборной площади, и мне бросилась в глаза белая на синем фоне надпись: «Школа живописи Пэна». «Ого! – подумал я, – какой культурный город наш Витебск!», – вспоминал позже Шагал в своей книге «Моя жизнь». И о своем учителе он вспоминал: «Я люблю Пэна. Он живет в моей памяти, как и папа». 

Учениками Ю. Пэна были иудеи, православные, католики. Главным критерием отбора учеников были способности к рисованию. Кроме Шагала у Ю. Пэна учились Лазарь (Эль) Лисицкий – один из крупнейших мастеров авангарда; Соломон Юдовин, героический художественный летописец Ленинградской блокады, чьи графические работы «Ленинград в дни Великой Отечественной войны» (1944‒1947) стали не просто живописным, но и историческим свидетельством тех страшных дней; Осип Цадкин, выдающийся скульптор XX столетия; знаменитый скульптор-монументалист Заир Азгур и еще некоторые сегодня всемирно известные художники. У него учились старообрядец Ефим Минин, создававший замечательные виды старого Витебска; финн Алексантери Ахола-Вало, ставший знаменитым художником в Финляндии, подаривший первому космонавту Юрию Гагарину свою гравюру 1924 года, на которой изображен стоящий рядом с космическим кораблем космонавт, удивительно похожий на Юрия Алексеевича; венгр Петр (Иштван) Явич, создавший грандиозную галерею портретов партизанских комбригов Витебщины. А один из лучших его учеников Лев Шульман, которого Пэн за свои средства отправил учиться в художественную академию в Париж, ставший американским художником Леоном Гаспаром, писал яркие и радостные картины: сибирских мужиков и заснеженную Сибирь, русских женщин в платках, праздники, православные церкви, российские пейзажи.

Многие исследователи творчества Ю. Пэна называют его еврейским художником. Но сам Пэн над этим посмеивался. Он считал себя народным художником и, получив в 1927 году по случаю 30-летия творческой деятельности специально изобретенное для него звание «Заслуженный еврейский художник Витебщины», даже оскорбился, потому что понимал своё творчество гораздо шире: «Что вы делаете из искусства? Какую-то местечковость в него вносите».

Пэн никогда не мешал своим ученикам искать себя, выбирать свой стиль и свои темы, обучая их технике живописи, колористике и законам перспективы. В творческом смысле его ученики были совсем не похожи на своего консервативного учителя – реалиста, боготворившего Рембрандта, писавшего портреты в «рембрандтовской» манере, выразительной и драматической. Но потрясающий портретист и колорист Пэн сумел дать своим ученикам то главное, что превращает ремесленника в художника.

Он был удивительным художником – Юрий Пэн, учитель, воспитавший таких учеников и, как это часто бывает, почти потерявшийся в их тени.

Точной даты своего рождения Ю. Пэн не знал. Он вспоминал в своей автобиографии: «Когда я родился и сколько мне лет – я не знаю. Даже мать моя не помнит, когда мир удостоился видеть моё появление…» Правда, была одна точная привязка по времени: «…в том году ожидали холеру, но Бог сжалился над нашим городком, и вместо холеры послал голод». Возможно, это была просто шутка, на которые Ю. Пэн был мастер. Во всяком случае, в «Свидетельстве о рождении» Иегуды (это имя он получил при рождении) Пэна стоит дата 24 мая (5 июня по новому стилю) 1854 года. Это «Свидетельство о рождении» художник получил уже в возрасте 25 лет. До переезда в Петербург для поступления в Академию художеств документы ему просто не были нужны. Они понадобились ему для получения разрешения на проживание в столице и на посещение классов в Академии. 24 мая днем своего рождения назначил сам художник.

«Вся жизнь моя – в моих картинах», – говорил Юрий Пэн. Он родился в глубоко религиозной многодетной семье десятым ребенком, в заштатном местечке. Сегодня это Литва, а тогда оно входило в Витебскую губернию. Отец рано умер, и семья практически нищенствовала. На одной из самых известных своих картин «Письмо из Америки» Ю. Пэн изобразил свою мать. 

Он учился в хедере – еврейской начальной школе, а затем в религиозной школе при синагоге. Рисовать начал очень рано, рисовал постоянно, даже ночью, у окна в свете луны. Он моментально мог нарисовать все, что видит, за что часто был бит по рукам палкой – даже не за то, что нарушал закон Торы и изображал живое, а за то, что изображения эти были приправлены изрядной долей юмора. Некоторое время он учился в приходском училище, где обучение было бесплатным. 

Но, став в 13 лет круглым сиротой, он должен был заботиться о себе сам. К этому времени он был уже признанным среди своих сверстников художником, и даже продавал свои рисунки. Особенной популярностью пользовались казаки на конях и царские портреты в лентах, медалях и орденах. Слухи о юном даровании расходятся далеко за пределами местечка и доходят даже до Двинска, где маляр, а по совместительству вывесочник, давно ищет себе подмастерье. Восемь лет Юрий Пэн красил стены, крыши и заборы, рисовал вывески, изображая на них крендели, сапоги, ножницы и бритвы или выводя слова «Варшавский портной», и мечтал о настоящем искусстве. Маляр дорожил своим подмастерьем, но, когда однажды, принимая его работу во вновь отделанном доме, хотел опереться на перила лестницы, его рука повисла в воздухе. Перила были искусно нарисованы. За эту «шутку» Пэн получил от мастера огромные для него деньги – 25 рублей, и 25-летний, по тем временам, уже зрелый человек, Юрий Моисеевич отправляется в Петербург учиться на художника. 

Но поступить в Академию художеств он смог не сразу. Его рисунки были приняты с восторгом, но вот сдать экзамены по истории, чистописанию, литературе, математике человеку, который с трудом говорил по-русски, оказалось не под силу. Кроме того, он покинул черту оседлости, что считалось нарушением закона. Ему повезло встретить земляка, который поселил молодого человека в своем доме и занимался с ним по разным предметам. Со второй попытки Ю. Пэн поступает в Академию художеств, в класс академика П. Чистякова, где вместе с ним учатся Серов, Репин, Врубель. Учеба в Академии была для Ю. Пэна настолько важна, что даже в советские времена во всех анкетах на вопрос об образовании он писал: «Российская Императорская художественная академия». И всегда отмечал там срок обучения: «5 1/2 года». Именно таким образом. В Академии ближе всех Пэну был Репин. Его он называл своим идеалом в живописи. А Репин Пэна – своим продолжателем, учеником и другом. Академию Пэн закончил в 31 год вторым на курсе. Но серебряную медаль ему так и не вручили по причине плохой успеваемости по общеобразовательным дисциплинам. 

После Академии он работает в Риге, в имении барона Корфа, откуда его увозит витебский губернатор В.А. Левашов с тем, чтобы Ю. Пэн открыл в Витебске народную художественную школу. Об этом Ю. Пэн мечтал много лет. Для Пэна была куплена четырехкомнатная квартира, где он и жил, и занимался со своими учениками. Учебная мастерская заняла самую большую комнату квартиры. Стены от пола до потолка были увешаны его картинами, эскизами и этюдами. Их он использовал в качестве методических примеров. Плата за обучение была небольшой, а талантливые дети из бедных семей и сироты учились бесплатно: их уроки оплачивал владелец местного пивоваренного завода. Занятия в школе проходили 5 дней в неделю.

Еще одна комната служила Пэну личной мастерской, в самой маленькой он жил вместе с сестрой, которая вела его хозяйство. Своей семьи у него не было: «Я мог бы стать и мужем, и отцом, и дедом, но каким бы я тогда был художником?» – говорил сам Ю. Пэн. Его детьми были его ученики. Петр Явич вспоминал: «Когда мы учились у него, шестеро мальчиков, он обращался с нами, как с самыми любимыми родными сыновьями. Пэн был для нас всем – и искусством, и школой, и даже домом. Поражала его бесконечная открытость, простота и вместе с тем высокая культура. Я ни разу не слышал, чтобы он ругался. Все наставления делал мягко, без окриков, не повышая голоса. Не спрашивая, голодны мы или нет, Юрий Моисеевич грел для нас чай, варил картофель в мундире, ставил на стол кусковой сахар, масло, творог. И еще селедку –«шотландку». Маленькие жирные рыбки...»

Но хоть он и считал себя женатым на искусстве, красивые девушки не оставляли его равнодушным. Он любил их рисовать и шутя называл «мои невесты». А на свадьбах, на которые его неизменно приглашали, он провозглашал тост, ставший городской традицией: «Опять увели!» Он оставил целую галерею прекрасных женских портретов. 

Говорят, что сердце его было отдано одной музе, «рыжей бестии», дочери губернатора. Роман этот был обречен, потому что никакого будущего у губернаторской дочери и художника – еврея, хоть и обласканного властями и любимого горожанами, не было. В 1905 году девушка уехала в Париж, а у Пэна осталось 12 ее портретов. 

С тех пор он жил «в обществе самых дорогих его сердцу созданий – портретов и картин».

Картины Ю. Пэна и работы его учеников выставлялись в Москве и Санкт-Петербурге, в Париже, в Берлине. Он был легендой Витебска, его достопримечательностью, его знали и уважали все без исключения горожане. За 40 лет его жизни в Витебске он не нажил ни одного врага, завистника или просто недоброжелателя. Благодаря заслугам перед муниципальными властями у него были собственные ложи в театре и синематографе. Когда он выходил на балкон или шел по городу, то не успевал отвечать на приветствия. 

Жил он очень скромно, даже аскетично. Но при этом картины свои не продавал. Отказал даже Третьяковке: «Я не торгую своим вдохновением». Пэн мечтал подарить свои картины городу, мечтал о создании в Витебске художественной галереи, где бы и разместились его картины и работы его учеников. 

Он очень любил этот город: «Люблю Витебск. Да и как этот город не любить! Красивая, задумчивая река с обрывистыми берегами… А церкви в нашем городе вовсе не похожи на смоленские! Понимаете, я люблю портретность города. Каждый город должен иметь свой портрет. Так вот, наш Витебск отличается от всех городов именно своим лицом. Пройдите по окрестностям Витебска… где можно вдоволь глотнуть свежего воздуха и так окислить свою кровь, что назавтра хочешь или не хочешь, а сделаешь веселый пейзаж. Тот воздух сам «ляжет» на ваше полотно». Он рисовал город как человеческий портрет, выписывая каждую деталь с огромной любовью, придавая одухотворенность и поэтичность витебским домам, церквям, улицам, оврагам. 

Школа Пэна просуществовала до 1918 года, когда любимый ученик Пэна, Марк Шагал вернулся в Витебск с мандатом уполномоченного по делам искусств и организовал Витебское народное художественное училище (ВНХУ), куда и пригласил преподавать своего любимого учителя. После того, как в 1919 в училище пришел Казимир Малевич, там вовсю развернулись супрематически-авангардные дискуссии, от которых Пэн держался в стороне, продолжая учить юных художников в своей домашней студии, ставшей своеобразным филиалом ВНХУ, и писать свои картины, в которых запечатлевал уже новую жизнь. 

И озвучивать претензии горожан к новым властям. Комиссар по делам искусств Марк Шагал украшал Витебск на свой лад в соответствии со своими творческими предпочтениями: по всему Витебску стояли скульптуры скачущих и летящих красных всадников. В таком же стиле он украсил и кафедральный собор Святителя Николая Чудотворца. К Пэну пришла делегация православных прихожан с жалобой на его ученика за обезображенный собор. После выговора Пэна Шагал украшения убрал.

В 1922 году училище реорганизовали в институт, Пэна назначили проректором по учебной части. Но новых методов образования художник категорически не принял, начались конфликты с руководством, и Ю. Пэн ушел с должности. Он преподавал рисование в техникуме, получая мизерную зарплату, частным образом занимался с несколькими учениками в своей мастерской и продолжал творить, благо времени для этого после ухода из института у него было достаточно. К 30-летию творческой деятельности ему присвоили звание заслуженного еврейского художника, а к 40-летию творчества назначили персональную пенсию. 

В последние годы он не брал учеников, и после смерти сестры жил в полном одиночестве. Изредка навещали родственники, обычно с уговорами продать картины, на что всегда получали отказ. Свои картины Ю. Пэн собирался подарить любимому Витебску. В первый весенний день 1 марта 1937 года Витебск потрясло страшное известие: в своей квартире зверски убит Юрий Пэн. 83-летнего художника шесть раз ударили топором, потом перерезали горло. Город гудел: кто мог поднять руку на старого, совершенно безобидного и уважаемого всеми человека? Расследованием убийства занималось НКВД. Версий было много. По официальной версии в убийстве с целью наживы были обвинены и осуждены родственники художника, убившие, якобы, из-за наследства, состоявшего из почти тысячи картин. Но в это мало кто поверил. Тем более, что следователь, который его вел, через несколько дней после возвращения в Минск был обнаружен с простреленной головой, а из четырехтомного дела исчезла часть документов. Это убийство так и осталось загадкой. 

Через два года в июне 1939 года исполнилась многолетняя мечта художника – в Витебске открылась картинная галерея имени Юрия Пэна. Накануне войны в ней находилось 830 работ художника. В начале войны галерею эвакуировали в Саратов. Делалось это в большой спешке, к городу подходили немцы. Многие картины срезали с подрамников и скручивали в рулоны. После войны в Беларусь вернулось всего около двухсот картин. Исчезло больше 600 картин, этюдов, графических работ. На каком этапе это случилось, установить не удалось. Никаких документов обнаружено не было. Погибли ли картины при эвакуации, ведь вывозили их под бомбежкой на открытой платформе, или вывезли в тыл лишь наиболее ценные работы этого мастера, а остальные полотна остались в Витебске и их постигла судьба многих культурных ценностей, разграбленных гитлеровцами? Достоверно ничего неизвестно

Сегодня несколько работ Ю. Пэна хранятся в Национальном художественном музее в Минске, а основная коллекция из 180 произведений живописи и графики находится в Витебском художественном музее. Сейчас это самая большая в мире коллекция произведений трагически погибшего художника. Интерес к творчеству Ю.Пэна сегодня очень высок. Проходят выставки его работ не только в Беларуси, но и за ее пределами, издаются его альбомы. Открытия музея Ю. Пэна в Витебске ждут уже несколько лет. Городские власти приняли решение создать в городе арт-квартал, в котором музей картин Ю. Пэна займет почетное место.

 

Список использованной литературы:

Шагал, М. З. Моя жизнь / М. З. Шагал. – Москва : Эллис Лак, 1994. – 204 с.: ил.

Подлипский, А.М. Жизнь и судьба художника Юрия Пэна / А.Подлипский. – Витебск : Витебская областная типография, 2020. – 215 с. : ил., портр.

Ю. М. Пэн / [составитель О. И. Акуневич]. – Минск : Беларусь, 2016. – 262 с.: ил.

Ю. М. Пэн (1854―1937) в прижизненных публикациях и документах Государственного архива Витебской области. –  Витебск: Витебская областная типография, 2017. – 375 с. : ил.

Казовский, Г. Художники Витебска. Иегуда Пэн и его ученики / Г. Казовский. – Москва : Имидж, [2001]. – 76с., [153] л. ил. – (Шедевры еврейского искусства)

Ю.М. Пэн [Альбом] / Сост. В.Н. Кучеренко, И.П. Холодова. – Минск: Беларусь, 2006. – 176 с.: ил.

 

Юлия Брюханова. Центральная библиотека им. А.С. Пушкина