«Подняться над железным веком…» К 140-летию А. Блока

 

28 ноября 1880 года, 140 лет назад, в Санкт-Петербурге родился Александр Блок, последний великий поэт старой России и провозвестник ее неслыханных перемен, замкнувший вековую поэтическую традицию и открывший новый путь в поэзии. Поэт таинственный, как будто пришедший из каких-то неведомых миров. И он сам со своим несовременным благородством, и его поэтические образы, и невероятное пересечение смыслов и музыки в его стихах – все было каким-то нездешним, мистическим, завораживающим. Как будто он жил в другом измерении, где то, что для других было фантастическими видениями, для него было обыденностью.

Из ничего — фонтаном синим

Вдруг брызнул свет.

Мы головы наверх закинем —

Его уж нет,

Рассыпался над черной далью

Златым пучком,

А здесь — опять, — дугой, спиралью,

Шаром, волчком,

Зеленый, желтый, синий, красный —

Вся ночь в лучах…

И, всполошив ее напрасно,

Зачах.

Самый значимый поэт Серебряного века, его главный символ и законодатель поэтической моды, окруженный толпой читателей, почитателей, подражателей и при этом фатально одинокий, Блок обладал необъяснимым, непостижимым талантом слышать в хаосе Вселенной музыку сфер, голос бога. «Чемпион наших молодых, – несомненно, Александр Блок. Это, в полном смысле слова и без малейшей иронии, – краса подрастающей поэзии, что краса! – её очарование. Не только настоящий, природный символист, но он и сам – символ», – говорил о нем И. Анненский.

Его поэзия так возвышенна, так наполнена энергетически, что для некоторых она опасна, как огонь, сжигающий подошедших слишком близко.

Александр Александрович Блок был обречен стать поэтом. Его жизнь с самого рождения оказалась под знаком Пушкина. По последним данным, А. Блок по отцу был в свойстве с Пушкиным – племянник прадеда поэта, Александра Ивановича Блока, Иван женился на Надежде Веймарн – праправнучке Абрама Ганнибала. В год рождения Блока, в 1880, в России впервые прошел Пушкинский праздник, был открыт памятник великому поэту. Известное высказывание В. Ходасевича: «В русской поэзии есть только Пушкин и Блок – остальное между» – проводит прямую параллель между двумя этими поэтами. В самое свое гибельное и отчаянное время Блок спасался Пушкиным. И последним законченным его стихотворением было «Послание «Пушкинскому Дому», по сути – прощание и завещание.

Пушкинскому Дому

 

Имя Пушкинского Дома

В Академии Наук!

Звук понятный и знакомый,

Не пустой для сердца звук!

Это — звоны ледохода

На торжественной реке,

Перекличка парохода

С пароходом вдалеке.

Это — древний сфинкс, глядящий

Вслед медлительной волне,

Всадник бронзовый, летящий

На недвижном скакуне.

Наши страстные печали

Над таинственной Невой,

Как мы черный день встречали

Белой ночью огневой.

Что за пламенные дали

Открывала нам река!

Но не эти дни мы звали,

А грядущие века.

Пропуская дней гнетущих

Кратковременный обман,

Прозревали дней грядущих

Сине-розовый туман.

Пушкин! Тайную свободу

Пели мы вослед тебе!

Дай нам руку в непогоду,

Помоги в немой борьбе!

Не твоих ли звуков сладость

Вдохновляла в те года?

Не твоя ли, Пушкин, радость

Окрыляла нас тогда?

Вот зачем такой знакомый

И родной для сердца звук -

Имя Пушкинского Дома

В Академии Наук.

Вот зачем, в часы заката

Уходя в ночную тьму,

С белой площади Сената

Тихо кланяюсь ему.

 

Он родился в одной из самых интеллигентных семей России, пропитанной идеями гуманизма и либерализма, духом поэзии и искусства. Он воспитывался в высоких понятиях о долге, чести, уважении к культуре, служении Отечеству. «Золотое детство, елка, дворянское баловство, няня, Пушкин…», – вспоминал впоследствии Блок. Все семейство любило книги, а мама и тётушки Блока были и сами писательницами. Вот так и рос он в старой дворянской усадьбе в окружении природы, под столетними липами, в доме, полном книг и музыки. «Гостеприимство стародворянское, думы – светлые, чувства – простые и строгие».

А.Бардин Спят луга, спят леса: стих А.Блока

 

Было бы странно, если бы мальчик, растущий в такой обстановке, читающий запоем и стихи, и прозу, не начал сам писать. Случилось это очень рано, в пятилетнем возрасте. Литературные способности заметили и помогали развивать все окружающие. Известный поэт и переводчик М. Лозинский, родственник А. Блока, наблюдал за литературным развитием племянника, помогал советами. Маленький Блок даже выпускал свой рукописный журнал «Вестник», в котором были стихи, переводы, очерки.

Сама судьба мне завещала

С благоговением святым

Светить в преддверьи Идеала

Туманным факелом моим.

И только вечер – до Благого

Стремлюсь моим земным умом,

И полный страха неземного

Горю Поэзии огнем.

 

В 16 лет он впервые влюбился в женщину, на год старше его матери. Первой его Прекрасной Дамой стала красавица, талантливая пианистка, мать троих детей, жена действительного статского советника, Ксения Садовская. Это была восторженная, идеальная любовь. Они гуляли, катались на лодке, Александр каждое утро приносил ей розы. Они расстались, но эта любовь оставила неизгладимый след в душе поэта и цикл стихотворений, посвященных КМС. Как оказалось, для Ксении этот роман стал единственным сильным чувством, которое длилось двадцать лет. Потеряв в Гражданскую детей, мужа и состояние, неизлечимо больная полусумасшедшая старуха сберегла единственную свою ценность – в подоле юбки были зашиты 12 писем влюбленного гимназиста, перевязанные алой лентой.

Всё, что память сберечь мне старается,

Пропадает в безумных годах,

Но горящим зигзагом взвивается

Эта повесть в ночных небесах.

Жизнь давно сожжена и рассказана,

Только первая снится любовь,

Как бесценный ларец перевязана

Накрест лентою алой, как кровь.

 

Окончена гимназия, и А. Блок, рафинированный и несколько инфантильный юноша, размышляющий о высоких материях, с идеалистическим взглядом на мир, входит во взрослую жизнь.

Поэзия для него была не просто писанием стихов, а Служением. Он считал, что поэзия может изменить мир, и в этом высокая миссия поэта. Среди поэтов он держался особняком, не участвовал в шумных сборищах и литературных дебатах, мало говорил и спорил, не любил «говорить о несказанном». Он был сдержан, задумчив, как будто прислушивался к чему-то или оберегал какую-то тайну. Странно, что богема Серебряного века именно его признавала авторитетом и относилась с особым почтением. Может быть, интуитивно понимая, что Блок без Серебряного века останется Блоком, а вот Серебряный век без Блока сразу потускнеет. Уникальность личности Блока и в том, что в любом веке и при любой формации Блок был бы органичен. Его легко представить средневековым рыцарем, менестрелем, пилигримом, увидеть при дворе венецианского дожа или беседующим с Петраркой, встретить в Версале или в русском монастыре.

Таким он был: вне всех идей, вдалеке от всеобщих поисков счастья. «Было так ясно на лике его: Царство моё не от мира сего», – писала Марина Цветаева о поэте.

Мистическая романтизация любви и глубокая тайна чувства, аристократизм рифм, символизм – выходит первая, истинно блоковская, сделавшая его в одночасье безумно популярным поэтом, книга «Стихи о Прекрасной Даме». Кстати, название это придумал В. Брюсов, когда решил печатать стихи Блока в альманахе «Северные цветы». Ускользающий облик Прозрачной Девы – обожествленный образ, далекий, недосягаемый, ожидание чудесного явления:

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –

Всё в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,

И, молча, жду, – тоскуя и любя.

Весь горизонт в огне, и близко появленье,

Но страшно мне: изменишь облик Ты,

И дерзкое возбудишь подозренье,

Сменив в конце привычные черты.

О, как паду – и горестно, и низко,

Не одолев смертельные мечты!

Как ясен горизонт! И лучезарность близко.

Но страшно мне: изменишь облик Ты.

 

Эта Чародейная Дева из какого-то неведомого мира, до сих пор не до конца понятое человечеством явление, попытка выразить словами невыразимое.

Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла

Над берегом Невы и за чертой столицы?

Не ты ли тайный страх сердечный совлекла

С отвагою мужей и с нежностью девицы?

Ты песнью без конца растаяла в снегах

И раннюю весну созвучно повторила.

Ты шла звездою мне, но шла в дневных лучах

И камни площадей и улиц освятила.

Тебя пою, о, да! Но просиял твой свет

И вдруг исчез — в далёкие туманы.

Я направляю взор в таинственные страны, —

Тебя не вижу я, и долго бога нет.

Но верю, ты взойдёшь, и вспыхнет сумрак алый,

Смыкая тайный круг, в движеньи запоздалый.

 

Именно ей посвятил поэт написанные за шесть лет практически ежедневного труда 687 стихотворений. Это был непрерывный, безостановочный поток стихов, иногда он писал по несколько стихотворений подряд. И все это сплетается с его влюбленностью в Любовь Дмитриевну Менделееву. Это было глубокое и мучительное чувство. Блок страдал от холодности своей возлюбленной, мучился от ревности, впадал в крайности, то отказываясь от земной любви, то доходя до мыслей о самоубийстве. И это были и торжество, и восторг, и мистический экстаз, и ребяческое озорство, и почти непереносимое счастье. 

В ноябре 1902 года заканчивается эпоха «Стихов о Прекрасной Даме». Последнее стихотворение этого цикла помечено датой 5 ноября. Через два месяца он сделал официальное предложение Любови Дмитриевне. 

Л.Д.Менделеева и А.А.Блок. 1903. Фото Д.Здобнова. Собрание В.П.Енишерлова

Но семейная жизнь счастья не принесла. Любовь Дмитриевна совсем не хотела занимать высокое место «Прекрасной Дамы», ей хотелось обычного женского счастья. Личные проблемы Блока случились в сложный исторический период конца XIX – первой четверти XX веков. Эпоха рубежа столетий была трагической эпохой «испепеляющих лет» смены двух культур. Уходила блоковская Россия. Блока томили страшные предчувствия. Гениальные поэты – всегда провидцы.

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы — дети страшных лет России —

Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы —

Кровавый отсвет в лицах есть.

Есть немота — то гул набата

Заставил заградить уста.

В сердцах, восторженных когда-то,

Есть роковая пустота.

И пусть над нашим смертным ложем

Взовьется с криком воронье,-

Те, кто достойней, Боже, Боже,

Да узрят царствие твое!

 

Росла слава Блока, а вместе с ней росло тягостное ощущение одиночества и безысходности. Он не был готов к душевным потрясениям, которые преподносила ему судьба. Он очутился в таких бытовых реалиях, в которых он не умел существовать. Блок переживает душевный кризис. «Жить мне нестерпимо трудно… Такое холодное одиночество — шляешься по кабакам и пьешь». Он внезапно увидел, что кроме него и его Небесной Девы есть совсем другие люди. Петербургские дворы, крыши, чердаки, кабаки – там он увидел этих других людей, городских неудачников, жителей трущоб, фабричных, пьяниц – всех тех, о существовании которых он не подозревал. Он вел свою борьбу: с двойниками и «лживыми подобиями». «Прекрасная Дама» стала вдруг «Незнакомкой» и «Снежной маской», лучезарный храм превратился в «Балаганчик», вместо «розовых зорь» – «лиловые миры». Поэт для немногих стал постепенно превращаться в поэта для всех.

В 1909 г. появляется цикл «Страшный мир»: страсти, кровь, смерть, «безумный и дьявольский бал», «метель, мрак, пустота». Через три года - цикл «Пляски смерти», в который Блок включил одно из самых пессимистических своих стихотворений:

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века -

Все будет так. Исхода нет.

Умрешь - начнешь опять сначала

И повторится все, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

 

Здесь уже никакого мистического тумана. «Ужас реальности» – как определял тему сам Блок. Он остро воспринимал несовершенство жизни, пороки и болезни общества и искал пути и возможности их преодоления. Его ужасало будущее, которое открывалось ему, как художнику-провидцу:

Двадцатый век… Еще бездомней,

Еще страшнее жизни мгла

(Еще чернее и огромней

Тень Люциферова крыла).

Пожары дымные заката

(Пророчества о нашем дне),

Кометы грозной и хвостатой

Ужасный призрак в вышине,

Безжалостный конец Мессины

(Стихийных сил не превозмочь),

И неустанный рев машины,

Кующий гибель день и ночь,

Сознанье страшное обмана

Всех прежних малых дум и вер,

И первый взлет аэроплана

В пустыню неизвестных сфер…

И отвращение от жизни,

И к ней безумная любовь,

И страсть, и ненависть к отчизне…

И черная, земная кровь

Сулит нам, раздувая вены,

Все разрушая рубежи,

Неслыханные перемены,

Невиданные мятежи.

Что ж, человек? За ревом стали,

В огне, в пороховом дыму,

Какие огненные дали

Открылись взору твоему?

 

Он ощущал то, чего не чувствовали другие:

Он занесен — сей жезл железный —

Над нашей головой. И мы

Летим, летим над грозной бездной

Среди сгущающейся тьмы.

Но чем полет неукротимей,

Чем ближе веянье конца,

Тем лучезарнее, тем зримей

Сияние Ее лица.

И сквозь круженье вихревое,

Сынам отчаянья сквозя,

Ведет, уводит в голубое

Едва приметная стезя.

 

Революцию Блок принял с восторгом. «России суждено пережить муки, унижения, разделения; но она выйдет из этих унижений новой и – по-новому – великой». Он призывал «слушать музыку революции» и был готов приносить жертву во имя этой новой, великой России, нового мира, мира света и радости. Но того, чего он ждал, не произошло. Пытаясь найти свое место в этой новой жизни, Блок оказался вовлечен в какие-то непонятные и ненужные ему общественно-революционные дела, работал в различных комиссиях, организациях, ведомствах, жил тусклой, пустой жизнью. Постепенно пришло прозрение: революция разрушила старый мир, затопив кровью все вокруг, и лишив всех главного – свободы. На смену революционной стихии пришла гибельная пошлость, и это осознание привело поэта к депрессии и кризису.

После 1914 года он мало писал, только переделывал свои юношеские «Стихи о Прекрасной Даме». Он считал их лучшим из всего им написанного. Он говорил, эти стихи были ему продиктованы свыше. И точно так же он говорил о своей поэме «Двенадцать», о смысле которой спорят до сих пор. «Так было, когда я писал «Двенадцать». Смотрю! Христос! Я не поверил – не может быть Христос! Косой снег такой же, как сейчас. Он идёт. Я всматриваюсь – нет, Христос! К сожалению, это был Христос – и я должен был написать». Написав поэму, Блок пожаловался, что больше не слышит музыку мира и перестал писать стихи. Для него это стало настоящей катастрофой. Смолкла музыка и умерла душа.

Как тяжело ходить среди людей

И притворятся непогибшим,

И об игре трагической страстей

Повествовать еще не жившим.

И, вглядываясь в свой ночной кошмар,

Строй находить в нестройном вихре чувства,

Чтобы по бледным заревам искусства

Узнали жизни гибельной пожар!

 

Смерть поэта окутана тайной. Врачи, лечившие Блока, не могли найти метод лечения, потому что не понимали, чем он болен. Странный, почти мистический уход его современники – поэты, мистики и философы – объяснили для себя тем, что пришел он на Землю из неизвестных миров, и в них и вернулся. Марина Цветаева писала Анне Ахматовой: «Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил». Диагноз Блок поставил сам: «Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем», – из знаменитой речи «О назначении поэта» к 84-й годовщине смерти Пушкина.

Да, я дышу еще мучительно и трудно.

Могу дышать. Но жить уж не могу.

 

О Блоке написано много: монографии, критические статьи, книги. Но загадка Блока по-прежнему не разгадана. Может быть, он и правда, человек иного мира, и не надо пытаться объяснять смысл его стихов и логику его поступков. Нужно просто читать Блока, пытаясь услышать ту музыку, которую слышал он. «У Блока не было отдельных стихотворений, а было одно, сплошное, неделимое стихотворение всей его жизни; его жизнь и была стихотворением, которое длилось непрерывно, изо дня в день, – двадцать лет, с 1898-го по 1918-й годы».

И дверь звенящая балкона

Открылась в липы и в сирень,

И в синий купол небосклона,

И в лень окрестных деревень…

И по холмам и по ложбинам

Меж полосами светлой ржи

Бегут, сбегаются к овинам

Темно-зеленые межи…

Белеет церковь над рекою,

За ней опять – леса, поля…

И всей весенней красотою

Сияет русская земля…

 

Список использованной литературы:

Берберова, Н. Н. Блок и его время: биография / Нина Берберова. – Москва: Астрель, 2012. – 254 с.

Блок А. А. Стихотворения; Поэмы; Драмы; Проза / А. А. Блок; составитель А. М. Турков; художник В. В. Медведев. – Москва: Слово/Slovo, 1999. – 677 с. – (Пушкинская библиотека)

Лавров А. В. Этюды о Блоке / А. В. Лавров. – Санкт-Петербург: Издательство Ивана Лимбаха, 2000. – 320 с.

Орлов В. Н. Гамаюн: Жизнь Александра Блока / Вл. Орлов. – Москва: Известия, 1981. – 720 с. – (Библиотека "Дружбы народов").

Русский модернизм / ответственный редактор О. А. Кузнецова. – Санкт-Петербург: Алетейя, 2001. – 267 с. : ил.

Чуковский Н. К. Литературные воспоминания / Н. К. Чуковский; [сост. М. Н. Чуковская; авт. предисл. Л. И. Левина]. – Москва: Советский писатель, 1989. – 330 с., [16] л. портр: ил.

https://my.mail.ru/music/search/Александр%20Блок%20стихи

https://5music.me/sound/александр%20блок%20стихи

https://www.culture.ru/poems/2180/iz-nichego-fontanom-sinim]

 

Читайте также

«Трагический тенор эпохи» А.Блок

 

Элеонора Дьяконова, библиотекарь

Центральной библиотеки  им. А.С. Пушкина