У каждой семьи есть свои реликвии, сохраняющие память и традиции поколений рода: альбомы, письма, книги, предметы дорогих близких и др.
В нашей семье по традиции в наследство передается стихотворение.
Впервые я услышала его в возрасте пяти лет от своего деда Жадаева Филарета Ивановича, человека с трудной, но увлекательной судьбой. Доброволец Волжской военной флотилии (военно-морское формирование, действовавшее в Волго-Камском бассейне во время Гражданской войны в России), в качестве военного корреспондента воевавший в Великой Отечественной войне, где встречался с А. А.Сурковым, поэтом, журналистом, общественным деятелем, автором стихов знаменитой песни «В землянке», П.А. Лидовым, военным корреспондентом газеты «Правда», автором первого очерка о З. Космодемьянской – «Таня». В дальнейшем журналист, написавший две повести о знаменитом в Нижнем Новгороде боевом корабле «Волгарь Доброволец», отличившемся в Гражданскую и Великую Отечественную войнах. Человек талантливый, великолепно рисовавший пейзажи углем и акварелью, мастерски создававший макеты лодок, кораблей и парусников, а главное прекрасно читавший детям и внукам книги и непревзойденно декламировавший стихи!
Одно из них непременно звучало в день его рождения. Помню, что слушали его все заворожено. Тогда в детстве и отрочестве меня не интересовал ни автор, ни название. Я не знала, кто такой Сакья-Муни, остро ощущая опасность, исходящую от гиганта. Но обаяние звучания текста уравновешивало эмоциональный трепет. Очаровывали сказочно-фантастический сюжет, магия музыки слов, нарастающая напряженность от строфы к строфе и неожиданное завершение. Стихотворение напоминало притчу, звучало как былина:
От дождя и ветра посинело.
Уж они не видели два дня
Ни приютной кровли, ни огня.
Меж дерев во мраке непогоды
Что-то там мелькнуло на пути;
Это храм — они вошли под своды,
Чтобы в нем убежище найти.
Перед ними на высоком троне —
Сакья-Муни, каменный гигант.
У него в порфировой короне —
Исполинский чудный бриллиант.
Говорит один из нищих: «Братья,
Ночь темна, никто не видит нас,
Много хлеба, серебра и платья
Нам дадут за дорогой алмаз.
Он не нужен Будде: светят краше
У него, царя небесных сил,
Груды бриллиантовых светил
В ясном небе, как в лазурной чаше…»
Подан знак, и вот уж по земле
Воры тихо крадутся во мгле.
Но когда дотронуться к святыне
Трепетной рукой они хотят, —
Вихрь, огонь и громовой раскат,
Повторенный откликом в пустыне,
Далеко откинул их назад.
И от страха все окаменело, —
Лишь один — спокойно величав —
Из толпы вперед выходит смело,
Говорит он богу: «Ты не прав!
Или нам жрецы твои солгали,
Что ты кроток, милостив и благ,
Что ты любишь утолять печали
И, как солнце, побеждаешь мрак?
Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень,
Нам, в пыли простертым пред тобой, —
Но, как ты, с бессмертною душой!
Что за подвиг сыпать гром и пламень
Над бессильной, жалкою толпой,
О, стыдись, стыдись, владыка неба,
Ты воспрянул — грозен и могуч, —
Чтоб отнять у нищих корку хлеба!
Царь царей, сверкай из темных туч,
Грянь в безумца огненной стрелою, —
Я стою, как равный, пред тобою
И, высоко голову подняв,
Говорю пред небом и землею,
Самодержец мира, ты не прав!»
Он умолк, и чудо совершилось:
Чтобы снять алмаз они могли,
Изваянье Будды преклонилось
Головой венчанной до земли,
На коленях, кроткий и смиренный,
Пред толпою нищих царь вселенной,
Бог, великий бог лежал в пыли!
Вот прошли годы, нет уже моего деда, но отдельные строки все чаще звучали в памяти. Я очень сожалела, что не знала автора и названия этого произведения, о чем и поделилась со своей мамой. Она улыбнулась и…прочитала мне его от начала до конца. Потом достала листок, заполненный убористым почерком деда, протянула мне со словами: «Теперь твоя очередь читать его вслух». Родились дети, которым уже я читала поэму Д. С. Мережковского «Сакья-Муни».
 |
| Д.С.Мережковский |
С тех пор я узнала, что Сакья-Муни – имя Будды, что во многих источниках даты публикации поэмы варьируются: указывают 1883 и 1885 годы. Что у самого Д.С Мережковского было другое название – «Самодержец мира, ты не прав!». Что это одно из двух самых ранних стихов Мережковского, которые появились в журнале «Отечественные записки» (№ 1) и считаются его дебютом в «большой литературе». «Сакья-Муни» вошло во многие тогдашние сборники чтецов-декламаторов и принесло автору немалую популярность. Хотя по сведениям С. А. Андреевского (русский поэт, критик и судебный оратор), успех «Сакья-Муни» «вызывал у автора улыбку недоумения» (Андреевский С. А. Литературные очерки. СПб., 1902. С. 439), и сам поэт, отойдя от народнических увлечений, не включал его в свои избранные собрания сочинений.
Доказательством популярности поэмы являются следующие строки В.М. Тихомирова из исследования о работе М.Л. Лидова (советский и российский ученый в области небесной механики): «Зимой сорок второго, в занавешанной одеялами холодной комнате, при свете керосиновой лампы, в шубе и зимней шапке, услышал я мишино чтение «Сакьи Муни» Мережковского. ... Не будем обсуждать здесь личность поэта и саму поэзию. Но я не устаю благодарить Мишу за то, что впервые из его уст донеслись до меня необычные, не слышанные мною ранее слова, и в ту минуту впервые встали передо мной вечные проблемы жизни и бессмертия, достоинства и милосердия, и вопрос: может ли цель оправдать средство? Лидов был из тех, кто предпочел бы смерть преступлению совести» (https://keldysh.ru/memory/lidov/tikhomirov.pdf).
Популярность популярностью, но откуда мой дед, член партии КПСС, мог знать эту поэму?
Заинтересовавшись сборником «Чтец-декламатор» и найдя его изображение, я вспомнила, что видела такие книги в библиотеке деда. Попутно узнала полное название и характеристику журнала: «Чтец-декламатор. Художественный сборник стихотворений, монологов и рассказов для чтения в дивертисментах, на драматических курсах, литературных вечерах ит.п.». «Чтец-Декламатор» киевского издателя И.И. Самоненко стал одним из самых популярных литературных проектов Серебряного века. Кроме поэтов, ставших знаменитыми, в тома «Чтеца-Декламатора» вошло множество русских и европейских поэтов, которые после революции оказались в Советском Союзе идеологически неуместными и их имена ушли в тень. Альманах выдержал с 1902 по 1917 г.г. до 12 изданий, выходил то в трех, то в пяти частях. Но в большинстве последних изданий успели выйти лишь первые тома. От издания к изданию содержание сборников росло, дополняясь новыми текстами. Оказалось, что расцвет декламации происходил с середины ХIХ века. Вечера чтецов были очень популярны до начала 70-х годов ХХ века, пока чтецов практически не изгнали с концертных подмостков исполнители песен и романсов. Вспомните фильм «Покровские ворота».
Хотелось бы поделиться еще одним фактом, связанным с поэмой. О широкой известности стихотворения говорит его переделка для рекламы Шустовского коньяка, помещенная на обложке «Синего журнала» (1912. № 32).
Еженедельный литературно-публицистический, иллюстрированный «Синий журнал» заслуженно считался самым бульварным журналом России начала ХХ века, где художественные произведения сопровождались большим количеством рекламы. На задней, отданной под рекламу, стороне обложки тридцать второго номера петербургского «Синего журнала» за 1912 год, рядом с объявлением об угольных лепешках Беллока, безболезненно излечивающих расстройство кишечника, было помещено следующее короткое стихотворение:
ПОД МЕРЕЖКОВСКОГО
…Я стою, как равный, пред тобою,
И, высоко голову подняв,
Говорю пред небом и землею:
— Обвинитель строгий! Ты не прав!
Чтобы жить беспечно и красиво,
Чтобы ключ здоровья не иссяк, —
Нужно пить не Мюнхенское пиво,
А прелестный Шустовский коньяк.
Приведенный текст, однако, воспринимался читателем и сочинялся в первую очередь, не как литературная пародия, призванная утрировать поэтическую манеру Мережковского, но как броская стихотворная реклама шустовского коньяка. Даже оторванные от земных интересов модернисты знают, что шустовский коньяк — это венец творенья — такова была нехитрая мораль стихотворения. Кстати, рассказ о Шустовской династии это занимательная, но уже отдельная история.
Ну, и напоследок, многие знают, что Л.И.Брежнев не отличался большой грамотностью. Но между тем тяготел к поэзии. Известно одно сохранившееся его стихотворение «На смерть Воровского» (https://avmalgin.livejournal.com/1274488.html). Кроме того, он часто и многим читал Есенина, а поэму Д.С.Мережковского знал наизусть! Об этом можно прочесть в книгах:
Рябцева Ю.С. «История России глазами очевидцев. ХХ век». М., Изд-во «Эксмо», 2005.
Н. Сванидзе, М. Сванидзе. Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье.
Ну, а я продолжаю читать двум своим внукам «Сакья-Муни». Особенно приятно, когда младший просит: «Почитай гладкую сказку». Значит музыке слова внимает…
Комментариев нет
Отправить комментарий