Детская тема в литературе

«Дети – наше будущее». Эта расхожая фраза помнится с советских времён. Но есть ли это будущее у каждого ребёнка и каково оно – зависит от нас, взрослых, мысли, поступки, деяния которых пройдут читабельной строкой в предложенных вашему вниманию книгах.

Сыр-бор разгорелся в семействе Соловей из-за Яськи, темноволосового крепыша в пышном подгузнике, насупленного, трогательного, любимого. Глава семьи, Стёпа, проживал последние месяце «в золотом коконе счастья, а теперь кокон треснул и через ширившуюся трещину втискивалась чужая и грубая жизнь». Его жена Юля решила выйти на работу и взять в дом няню, чужого, возможно опасного человека. Кроме того, материальное положение не позволяло взять солидного педагога, и, по сути, Юлина зарплата была равносильной оплате за няню. Но обычно нерешительная, покладистая Юля совершила гневный кульбит и покинула дом, оставив малыша на растерянного мужа. Нанятая няня не появилась, а бабушки… Да, они были. Одна – надменная дама с едким характером, другая – молодящаяся профурсетка, на что её хватало, так это на прочтение лекций по воспитанию детей с научными и ненаучными терминами типа «голопопить». Сам Стёпа, искренне не понимающий, как его милая добрая жена могла бросить девятилетнего малыша и променять его на какую-то скучную работу в местном музее. Саму же Юлю переклинило, «словно вулкан в ней взорвался. Месяцами копил напряжение, а потом – бух! Она не могла объяснить самой себе, отчего ей так не терпится на работу. Она пыталась объяснить Стёпе когда-то, но изо рта будто падали жабы – вялые аморфные жабы. У меня нет времени для себя. Смешно! А что ты хотела, милочка? Я не высыпаюсь. Пфф, разумеется! Я тупею, я превратилась в безголовую курицу, я теряюсь перед самой простой задачей, боюсь решиться и ошибиться. За месяцы материнства Юля превратилась в колясочного кентавра о двух ногах и четырёх колёсах. Ах так? Адье, кентавр! Скорей в музей, скорей на работу! В её любимый отдел западно-европейского искусства».

Степан, прожив с ребёнком четыре дня и пытавшийся одновременно делать срочный заказ, чувствовал себя измочаленным. «Я вообще не представлял, что с Яськой – это прямо сизифов, угу, сизифов труд. Только ему попу помоешь, натянешь на этого буйного осьминога подгузник, колготки – а он уже снова покакал. Только переоденешь его – он водой обольётся. Уберешь с пола кашу – он сахарницу перевернёт. Целый день бессмысленной беготни. Мужчина не может так. Женщины приспособлены, а мужчины не могут».

Противоборство молодых родителей было сопряжено и с противоборством Степана с его отцом, бросившем его давно и вдруг объявившимся в их жизни. Причём, настойчиво, с великой жаждой общаться, с заманчивыми предложениями вроде покупки машины и квартиры. В это же время Юля, найдя в музее заветный рычажок-компас, улетала в другие страны. И что это: фантазия писателя или сильнейшее преломнение сознания в голове молодой девушки – судить читателю. А карапуз жил своей маленькой жизнью, требуя внимания, ломая всю мелочь на своём пути, и пробуя на вкус что ни попади. И, несмотря на разногласия, жизнь в доме на Гороховой полна любви и доверия. «Счастливы вместе», так называется роман Татьяны Труфановой. 

«Когда всё закончится, они будут жить долго и счастливо, как в настоящей сказке». С таким предисловием на обложке книги начинает свой роман «Остров потерянных детей» американский писатель Дженнифер Макмахон. Но пока в сказку на Кроличий остров приглашает доверчивых маленьких детей огромный белый кролик. «Большой, белой, пушистой лапой постучал по стеклу рядом с Эрни. Маленькая девочка улыбнулась и открыла дверь машины. Кролик наклонился. Эрни ласково погладила его по голове и,почесав за ушами, отстегнула ремень безопасности. Кролик протянул ей лапу. Эрни взяла её в свою маленькую ладошку, вылезла из машины матери и перешла к золотистому «Фольксвагену», где без какой-либо борьбы или колебаний уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем. Она всё время улыбалась». Произошло это событие на бензозаправке Пэт Герберт и на глазах жительницы городка Ронды Фарп. И жизнь Эрнестины, её матери Труди и самой Ронды навсегда изменились всего за три минуты. А возможно и жизнь каждого в Пайк-Кроссинг.

Кролик Питер был не так прост. Перед очередным похищением ребёнка от тайно посещал девочек, прячась возле игровой площадки в школе или разговаривая через окно спальни. Труди вспоминала слова дочери: «Она целый месяц говорила, что к ней приходит Кролик Питер. Что он в своей подводной лодке брал её на Кроличий остров. Она даже рисовала картинки с ним. О, Господи! Я думала, что это все ее фантазии». Случившееся потрясло жителей городка и напомнило о пропаже других девочек. Лиззи, подруга Ронды, исчезла много лет назад. Что случилось с девочкой ещё до исчезновения, никто не знал. Почти никто. Во всяком случае, Ронда не понимала причины внезапной немоты своей подружки. Случилось это сразу после исчезновения Лиззиного отца Даниэля. Через три года пропала и сама Лиззи. Каким-то образом это было связано с их детскими забавами. Некоторые дети мечтали о домике на дереве или о тайном форте. Ронда, Лиззи и её брат Питер мечтали о собственной сцене. Они построили на лесной поляне между своими домами сцену из досок рядом с ржавым остовом «Шевроле Импалы». Здесь дети ставили спектакли по пьесам Питера. Но что-то пошло не так, и Питер с Лиззи сломали сцену, завалив досками яму под ней. В этот день и пропал их отец. И сейчас, много лет спустя, мысли роились в голове Ронды, улетая в прошлое и вызывая из памяти старые вопросы. Куда девалась Лиззи, почему разрушили мечту о постановке спектаклей. И что скрывает от неё Питер.

А пока владелица заправки Пэт организовала штаб и поисковую группу. Поиски результатов не имели. Эрни нигде не было. А в это время «Кролик гоняется за новой девочкой. Он смеётся. Смеётся тихо, потому что его давно потерянная Птичка, наконец, нашлась. На этот раз он не позволит, чтобы с ней что-то случилось. Он воображает, что уедет с ней, будет счастлив. О, будь у него настоящий Кроличий остров, место, куда бы они могли уехать и быть там одни. Где она была бы его Птичкой, а он – всегда был бы её Питером Кроликом».

Маниакальная любовь Пэт к маленьким девочкам в связи с трагической гибелью собственной дочери, сексуальные домогательства Даниэля к своей десятилетней дочери Лиззи, превратили таких, казалось, близких и понятных людей в тайных злодеев. Убийство Даниэля сыном Питером, защитившем сестру и захоронение его под обломками сцены. Нечаянная трагедия в машине с непристёгнутой Эрни, похищенной Уоренном по просьбе Пэт. «Иногда придумываешь ложь, и она становится для тебя эдаким домиком, уютным и надёжным, - признался Уоррен. На самом деле он не надежен. У него шаткий фундамент, который все время грозит развалиться. И люди, которых ты приглашаешь в гости, подвергают себя опасности». В конце книги все тайны раскрыты, они горьки, кроме одной. Лиззи была жива и невредима.

Судьба нерождённого младенца решалась самым оригинальным способом в книге Кеннета Харви «Обретая Розу». 

       Художник Анна последнее время полна романтическими мыслям и о материнстве. «Два месяца назад в ее сознании что-то «сработало». Куда бы она не шла, всюду ей попадались младенцы. Невыносимо хочется потрогать эти маленькие пальчики, ощутить их невесомый запах». Её друг Кевин категорически против ребёнка, считая, что 30 лет не возраст для появления детей. Не желает он и обременять себя материальными тратами. Анну шокировали такие заявления. «Больше всего Анну раздражала неколебимость его позиции и его медицинский подход к определению времени обзаводиться детьми. Она внимательно посмотрела ему в лицо и задумалась, какое он имеет к этому отношение. Кто он такой, чтобы ей указывать? Похоже, его абсолютно не интересует жизнь внутри её, которую ей так захотелось защитить». Если Анну мысль о ребёнке заставляет сердце радостно биться, то Кевин, полагая, что зародыш и его собственность тоже, действует решительно. Он представляет в суд «иск о возвращении движимого имущества». Шок и смятение Анны переросли в гнев, и в мыслях у неё ничего, кроме проклятий в адрес Кевина не было. Опасаясь за жизнь ребёнка, она переходит к глубокой осаде. Она должна сохранить маленькую жизнь во чтобы то ни стало. Непонятные следы на снегу возле дома, в кухне к холодильнику пугают её. В самом холодильнике она обнаруживает прозрачный полиэтиленовый мешок. Лежащий в нем предмет отчетливо виден: коричневая, как будто разлагающаяся кожа, четыре крошечных конечности, измазанные следами крови, узкий лиловатый торс со слабо просвечивающими венами. А на столе надломленная роза. Дальше происходит уже совсем непонятное. Звуки, похожие на отчаянный детский плач, рыжая девочка, лежащая на снегу, каждая попытка сдать которую в полицию сопровождается исчезновением ребёнка. Чистильщик снега с дочкой в кабине, которой у него нет. Ещё одна девочка с младенцами на каждой руке. Другие дети, которые прячутся в тени. Рисунки на стенах детской и в коридоре, где лица больше похожи на чудовищ, красное пятно на полу. Что это: призраки, галлюцинации или искусное доведение до психического истощения. И финал всему: принятие судом решения «об удовлетворении требований истца посредством процедуры её уничтожения спорной собственности».

О судьбе нерождённых детей повествует и книга Полины Дашковой «Кровь нерождённых». 

          Первая страница обещает житейскую ситуацию.

«Она проваливалась в бесконечную черную муть. Звенело в ушах, тело не чувствовало никакой опоры. Она не могла понять, лежит она, или сидит, или вообще висит в воздухе, и это тошнотворное ощущение невесомости показалось знакомым. Так бывало в детстве, когда перекачаешься на качелях и, спрыгнув, не чувствуешь под собой твердой земли, пытаешься заново собрать вокруг себя пространство, а оно разваливается на куски…

С трудом разлепились отяжелевшие веки. По глазам резанул холодный люминесцентный свет. Она пыталась сообразить, где находится, но не могла. Наконец сквозь звон в ушах различила голоса.

Разговаривали две молодые женщины:

– Слушай, если ее надо к искусственным готовить, зачем столько промедола вкололи? Она так до утра проспит.

– Подождем еще немного и будем будить.

– А показания то какие у нее?

– Откуда я знаю? То ли мертвяк, то ли урод. Тебе-то что?

– Ну, так… Интересно. Жалко ее. Оксан, а можно я плод послушаю?

– Да брось, нечего там слушать.

– Мне практика нужна.

– Ну, валяй, послушай, если охота. Когда подошли к койке, женщина лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. Она почувствовала, как откинули одеяло. Несколько секунд было тихо, ей стетоскопом прослушивали живот.

– Оксан, а ребеночек-то живой! Сердцебиение нормальное, сто двадцать. Сама послушай!

– Делать мне нечего! Мало ли – живой. Они на таком сроке часто живыми рождаются, даже пищат, ручками-ножками дрыгают. Потом-то все равно умирают.

– Может, и не надо искусственные делать? Женщине тридцать пять как-никак.

– Вот именно, тридцать пять. Старая первородящая это называется. У таких и получаются уроды».

Казалось бы, обычные будни родильного отделения. Женщина с возможной патологией. Врачебная ошибка. Старородящая, после 35 лет пациентка Полянская. Через пелену, накачанная снотворным, она слышала обрывки разговора о мёртвом ребёнке, чувствуя в то же время, как ребёнок шевелится: для чего же преждевременные роды?

А причина в том, что районная больница специализировалась на выработке лекарства, которое изготавливалось из необычного сырья — эмбрионов 25-недельных нерожденных младенцев. Это лекарство продляло жизнь, поддерживало здоровье, сохраняло молодость. И за этим не только стояли большие деньги, но и контролировал всё производство высокопоставленный сотрудник ФСБ. Естественно, что сотрудники неприметной больницы были вовлечены в сеть преступных махинаций. Среди будущих мам сюда привлекались отказники, одинокие роженицы. Сотрудники больницы диагностировали им уродство будущих детей и убеждали о необходимости вызвать преждевременные роды.

«– Но я же не могу первую попавшуюся бабу убедить, что ее ребенок – урод, и отправить к вам! – так или примерно так отвечал, выслушав Амалию Петровну, каждый из четырех ее собеседников.

– Именно так ты и сделаешь. Только выбирай старых первородящих. Там всегда можно что-то потом придумать, – наставляла она». Не потопаешь, не полопаешь. Где, в какой обычной клинике позволишь себе «крупные бриллианты самой высокой чистоты, а в «ракушке» под окнами трехкомнатной квартиры новенькую серебристую «Тойоту».

Книга шокирующая, хочется надеяться, что такое происходит только в фантазиях писателей, и не может быть в жизни. Лене Полянской удалось бежать, выйти на серьёзного следователя. Полина Дашкова проведёт читателя по лабиринтам расследования и по законам жанра: справедливость восторжествует, все злодеи наказаны. Но позади разбитые судьбы и не рождённые искусственным путём дети.

Запомнился шокирующим сюжетом и роман В.Кунина «Сволочи». 

         Великая Отечественная война, множество беспризорников, голодных, жестоких, пытающихся выжить. Для них украсть, и даже убить человека не сложно: уличные озлоблённые волчата. Но хорошо работала государственная машина подготовки военных кадров, где нашлось применение и таким детям. Была создана школа горноальпийских диверсантов, куда собирали со всей страны малолетних преступников, приговорённых к смертной казни.

«— Говорили же, чтоб обязательно сироты были, — сказал молодой, сделав ударение в слове «сироты» на первый слог. — Чтоб никаких там папы-мамы, тети-дяди, бабушки-дедушки!.. Это нам совсем ни к чему. Чтоб про его кто потом чего спрашивал...

— И чтоб статьи за ими числились самые что ни есть тяжкие! — заметил толстомордый.

— Ежели по-взрослому считать — от «десятки» и выше. А еще красивше — «расстрельная»! — вставил молодой.— Нам чем хуже — тем лучше.

— Вот такая конфигурация, понимаешь...— Толстомордый отодвинул стопку уголовных дел, оставил себе две папки. — Всего только двоих у вас и отобрали. Теперь придется по детприемникам шастать, в колониях для несовершеннолеток рыться...»

Для подготовки спецсостава был освобождён из заключения бывший спортсмен и альпинист подполковник Вищневецкий. Тренера – его друзья, зэки. Школа будущих диверсантов располагалась в горах Казахстана на тысячу метров выше знаменитого Медео. Со всех сторон окружена скалами, высоченными елями и пихтами, зарослями голого колючего кустарника, уходящего в снежные напластования. Побег невозможен. Проживание в палатках, спальных мешках и ежедневная жестокая муштра.

Подопечные Вищневецкого – подростки 14-15 лет, расстрельные «сволочи». С каждым предварительно проводилось собеседование с предложением искупить свою вину «перед людями, перед обществом»

«—Мне искупать нечего, — жестко ответил Костя. — Я «залепил скок» в хату управляющего торгом, а там «рыжье» — золотишко в цветочных горшках в земельке заныкано... В подвале, в бочке — пачки денег величиной с буханку! Все и не унести было... Он сдуру — заяву в ментовку, а потом труханул — и в глухую несознанку! «Не мое!..» — кричит. От всего отказался! Так кто «вор»?! Месяц назад четвертый продсклад брали — когда меня повязали... Так начальнички склада полтонны масла на нас повесили да тонну сахара!.. Это, что ли, ваши «люди»?! Перед этим «обществом» я должен вину искупить?! Да пошли вы все...»

Ребятам терять нечего. Кроме жизни. Но и её сохранить в новых условиях казалось маловероятным. Из детей готовили профессиональных убийц, выполняющих крайне опасные задания. Одно из них: уничтожение немецкого склада топлива в Карпатах

Героине романа Дианы Чемберлен «Папина дочка, или Исповедь хорошего отца» в раннем детстве пришлось испытать большие трудности. При рождении бросила мама, в четыре года сгорел дом, в огне погибла любимая бабушка, папа потерял работу. Белла, как хорошая девочка, старалась терпеть неудобства проживания в снятом трейлере, тоффин на завтрак и «Тик-так» на обед, переезды. Ей трудно было понять, почему «баба на небе» и не может спуститься, почему, после выселения за неуплату из трейлера, помыться можно только в придорожном туалете, почему мама не ищет её и куда пропал папа.

Отец девочки Тревис принял решение самостоятельно воспитывать дочь в девятнадцать лет. Его подруга Робин, в которую Тревис был влюблён со школьной скамьи, была смертельно больна. Ей требовалась пересадка сердца и в ожидании донора противопоказаны волнения, стрессы. Но чувства к Тревису Робин не могла преодолеть. «Было чудесно сидеть с Тревисом в кино, держать его руку, чувствуя непреодолимое влечение вместо тёплой дружбы. Завтра я могу умереть, думала я, поэтому нет смысла сегодня лишать себя этого. Именно тогда я и решила выжать из оставшейся мне жизни все до капли. До последней капли». Можно понять страх её отца, желавшего оградить Робин от переживаний. Пока нет нового сердца, он оставил бы дочь взаперти в своей комнате без друзей, без всяких развлечений. «Ты должна быть осторожна» -- уговаривал он Робин. Он убедил и Тревиса в том, что их отношения будут стоить Робин жизни.

Робин же была неосторожна. Последующее ожидание ребёнка изматывало её организм. Ребёнок высасывал её последние силы, вызывал острое желание освободиться от него. Чувствуя, что она не в состоянии растить дочку, Робин приняла решении отдать её в приёмную семью. Так Белла оказалась у Тревиса. Теперь уже он испытывал страх за дочку. Без жилья, работы органы опеки могли его лишить дочери. В отчаянии найти нормальную работу, он решается на авантюрное предложение. Не имея денег на няню, Тревис оставляет Беллу незнакомой женщине Эрин, встреченную в кафе, положив извинительную записку дочери в штанишки: «Только на одну ночь. Пожалуйста, поберегите её. Спасибо». Так совпало, что Эрин потеряла дочь такого же возраста, трагически утонувшую на пирсе на глазах у родителей. Она находилась в глубокой депрессии, в вынужденном отпуске. И вдруг чужой ребёнок. «Белла казалась такой маленькой, её большие серые глаза были полны слёз. Я наклонилась, взяла её на руки и крепко прижала к себе, щека к щеке. Я вдруг ощутила, ужасно странное, почти незнакомое мне чувство – счастье! Я была счастлива! Тревис свалил это она меня. Он дал мне что-то, чем я могла заняться. Что-то полезное. И я почти сутки проведу с Беллой». А Тревис попал с серьёзную переделку и не появился ни через сутки, ни через двое.

Книга составлена из воспоминаний трёх персонажей: Тревиса, Эрин и Робин. У каждого непростая жизненная ситуация. И всех троих объединила в сюжете маленькая мужественная девочка – Белла. Всё в их жизни сложится. У Беллы будут мама и папа: Тревис и Робин. Эрин вернётся к мужу и будет ждать второго ребёнка. И на последних страницах романа Тревис вспоминает «Кто бы мог догадаться, что кошмар моей жизни обернётся для меня так счастливо». 

Нина Кондрашина