55 актуальных басен Сергея Михалкова

В день рождения Сергея Владимировича Михалкова хочется вспомнить его басни. Многие из них, несмотря на давность написания, нисколько не потеряли своей злободневности, живости и остроты. Они так же современны, как и в момент своего рождения. В этом и заключается истинный талант. Свежо воспринимаются такие басни, как «Осторожные птицы» – о всякого рода перестраховщиках, «Лев и ярлык» – о неотразимом воздействии ярлычка на большие фигуры, облеченные сильной властью, «Неврученная награда» – о мелкой зависти и большом административном самоуправстве. А басни о международном положении, пятой колонне читаются, как только что написанные. Героями его басен становятся подхалимы, глупцы, завистники, себялюбцы, ханжи, карьеристы, изображённые в баснях в виде животных. Они высмеиваются с такой издёвкой, что многие басенные строки мгновенно стали пословицами и поговорками в речи людей.

Чиновники и бюрократизм

Осёл в обойме

Ослу доверили однажды пост завидный.

Лесным дельцам сказать не в похвалу,

Какой-то важный зверь, где надо, очевидно,

По дружбе оказал протекцию Ослу...

Осёл на должности, что было сил, старался:

Одним указывал, других учить пытался;

Но как бы он себя с достоинством ни вёл, –

Каким он был, таким он и остался:

Ушами поведет – все видят, что Осёл!..

По лесу поползли невыгодные слухи.

В порядке критики пришлось при всех признать:

«Не оправдал надежд товарищ Лопоухий!

Не справился. С поста придётся снять».

И вот на пост Вола, ушедшего в отставку,

Зачислили Осла. Опять на ту же ставку!..

И снова слухи по лесу ползут:

«Он, говорят, проштрафился и тут!»

Одни смеются, а другие плачут:

«Что, если к нам теперь его назначат?!»

Вопрос с ослами ясен, но не прост;

Ты можешь снять с Осла, коль это нужно, шкуру

И накрутить ему за все ошибки хвост,

Но если уж Осёл попал в номенклатуру,

Вынь да подай ему руководящий пост!

1957

Сокращение расходов

Министр… а впрочем, нет! – директор Зоосада

Раз получил приказ. В нем говорилось: «Надо

Предельно сократить расход зерна на птиц».

Директор списки взял – Дроздов, Щеглов, Синиц

И, сократив сто сорок единиц,

На место их зачислил трёх Орлиц,

Которым с этого же часа

Пошло довольствие: уж не зерно, а мясо!

Сто сорок или три?

Что ж! Не одно и то же!

А в корень посмотри:

Ведь мясо-то дороже?!

Не так ли в министерских аппаратах

Решают иногда вопрос о штатах?

1954

Голова и ноги

Расхвасталась дурная Голова

Перед Ногами, что под ней шагали.

И работяги Ноги услыхали

Обидные, надменные слова:

«Я, Голова, Ногами управляю,

А это значит, я руковожу!

Пойдут они тогда, когда я пожелаю,

Свернут они туда, куда я прикажу!»

В ответ на это Ноги

Вдруг взяли и споткнулись на дороге

О камень, что лежал в траве.

И в тот же миг на Голове

Такая шишка появилась,

Такая дуля налилась,

Что Голова потом два месяца лечилась

И задаваться зареклась…

Не красит человек любой служебный пост,

Когда тот человек не скромен и не прост.

1967

Когда везёт

Всех по дороге обгоняя,

Неслась машина легковая.

И тот, кто за рулём сидел,

На всех людей, пешком идущих

И на колёсах отстающих,

С пренебрежением глядел.

Но с ним в пути беда случилась:

Машина вдруг остановилась!

И тот, кто за рулём сидел,

Теперь уж на людей идущих

И даже на волах ползущих

С печальной завистью глядел.

Он над мотором неисправным

Капот бесцельно поднимал, –

По существу и в самом главном

Он ничего не понимал…

Тот, кто без знаний и уменья

Стремится вырваться вперёд,

Не так ли полон самомненья

В тот миг, когда ему… везёт?!

1951

О дураке

С хвоста коня бояться надо,

С рогов – корову и быка.

Со всех сторон, с любого взгляда

Бояться надо дурака!

Когда дурак сидит на месте,

Где умный должен был сидеть,

Там нам его, сказать по чести,

Подчас не просто разглядеть.

Дурак я вежливым бывает,

И не всегда на всех рычит,

Красноречиво выступает,

Многозначительно молчит

Дурак один такое может

Наворотить и там и тут,

Что сотня умных не поможет,

Сто мудрецов не разберут.

Но, как в народе говорится,

Управа есть и на него:

Насмешки даже тот боится,

Кто не боится ничего!

1962

Лев и ярлык

Проснулся Лев и в гневе стал метаться,

Нарушил тишину свирепый, грозный рык

Какой-то зверь решил над Львом поиздеваться:

На Львиный хвост он прицепил ярлык.

Написано: «Осёл», есть номер с дробью, дата,

И круглая печать, и рядом подпись чья-то...

Лев вышел из себя: как быть? С чего начать?

Сорвать ярлык с хвоста?! А номер?! А печать?!

Ещё придётся отвечать!

Решив от ярлыка избавиться законно,

На сборище зверей сердитый Лев пришёл.

«Я Лев или не Лев?» – спросил он раздражённо.

«Фактически вы Лев! – Шакал сказал резонно.

Но юридически, мы видим, вы Осёл!»

«Какой же я Осёл, когда не ем я сена?!

Я Лев или не Лев? Спросите Кенгуру!»

«Да! – Кенгуру в ответ. – В вас внешне, несомненно,

Есть что-то львиное, а что – не разберу!..»

«Осёл! Что ж ты молчишь?! – Лев прорычал в смятенье.

Похож ли я на тех, кто спать уходят в хлев?!»

Осёл задумался и высказал сужденье:

«Ещё ты не Осёл, но ты уже не Лев!..»

Напрасно Лев просил и унижался,

От Волка требовал, Шакалу объяснял...

Он без сочувствия, конечно, не остался,

Но ярлыка никто с него не снял.

Лев потерял свой вид, стал чахнуть понемногу,

То этим, то другим стал уступать дорогу,

И как-то на заре из логовища Льва

Вдруг донеслось ослиное: «И-аа!»

Мораль у басни такова:

Иной ярлык сильнее Льва!

1957

Осторожные птицы

Топтыгин занемог: вскочил чиряк на шее –

Ни сесть ему, ни лечь, ни охнуть, ни вздохнуть

И не уснуть.

Вот Дятла он велит к себе позвать скорее,

Чтоб тот чиряк немедленно проткнуть.

За Дятлом послано... Как лекарь появился,

Он тотчас же, и так и сяк,

Со всех сторон обследовал чиряк,

Но вскрыть его, однако, не решился,

Топтыгину сказав при этом так:

«Уж если сам, злодей, до ночи не прорвётся

И протыкать его придётся,

То следует созвать совет из лекарей.

К тому ж у Филина, известно, клюв острей!»

За Филином, за Петухом послали...

Глаз не сомкнул больной всю ночь.

На утренней заре врачи слетаться стали,

Слетелись и... сидят – решают, как помочь.

И сообща приходят к мненью:

«Чиряк покамест не вскрывать!

А если к вечеру не будет облегченья,

Опять собраться всем и Журавля позвать,

Поскольку у него и глаз вернее

И клюв длиннее!»

Тем временем Медведь, ворочаясь в углу,

Вдруг ненароком придавил Пчелу.

И храбрая Пчела, как это ей пристало,

Жужжа в шерсти, своё вонзила жало.

И ожил наш Медведь! Пчела его спасла!

Вздохнули лекари: им тоже легче стало.

Не потому, что жало в цель попало,

А потому, что малая Пчела

С них, так сказать, ответственность сняла!..

Перестраховщики! Я басню вам прочёл

Не для того, чтоб вы надеялись на пчёл!

1948

Бюрократ и смерть

За Бюрократом Смерть пришла,

Полдня в приёмной прождала,

Полдня в приёмной просидела,

Полдня на очередь глядела,

Что всё росла,

А не редела…

И, не дождавшись… померла!

«Что-о? Бюрократ сильнее Смерти?»

Нет!

Но живучи всё же, черти!

1954

Новый препарат

Был изготовлен новый Препарат,

Достойный медицинского признанья.

Научный коллектив был беспредельно рад,

Что может людям облегчить страданья.

Чудесный Препарат проверен, утверждён,

Сам Институт Дипломом награждён,

Статья опубликована в газете

О том, что Препарат необходим,

Что нет ему подобного на свете

И скоро будут пользоваться им

Не только взрослые, но и больные дети…

Прошло три года, пять и больше лет,

А Препарата и сегодня нет –

На Базе нет, и нет его в продаже,

И – удивительно – нет у министра даже!

Бывает легче

Что-нибудь открыть,

Чем в производство

Это же внедрить!

1980

Енот, да не тот (о многих назначенных главах городов и губернаторах)

Известно, что в лесах хватает всем работы…

Вершить делами нор и гнёзд

(А это видный и почетный пост)

В лесу назначили Енота.

Енота знают все. Он в обхожденье прост,

Не наступает никому на хвост

И личные ни с кем не сводит счёты…

Но вот

Проходит год.

Что видят зверь и птица?

В лесу порядка нет, хоть правит в нем Енот!

Кругом что только ни творится –

Он даже ухом не ведёт!

А если, случаем, кому и доведётся

С ним говорить, – тому готов ответ:

«Не время», «Обождём», «Проверим», «Утрясётся».

Где надобно решать, Енот ни «да», ни «нет».

Заохал, застонал лесной народ:

«И как могли мы ошибиться?

Енот – не тот!

Куда уж Суслику с нуждой к нему пробиться,

Когда Медведь – и то семь дней приема ждёт?

Не тот Енот. Не тот!»

«Да, – с горечью вздохнув, заметил кто-то, –

Скорей дойдешь, пожалуй, до Орла,

Чем до Енота!

А у Орла куда важней дела!..»

В одной приёмной горсовета

На ум пришла мне тема эта.

1945

Громоотвод

С обугленным стволом напротив дома

Столетний дуб вершину поднимал.

Не раз в грозу он под раскаты грома

Удары молний грудью принимал.

Но кто-то вдруг решил, что ствол могучий

Лишь портит вид из дачного окна.

И старый дуб срубил он, чтобы лучше

Калитка в сад была ему видна.

Но грянул гром,

И дом с пристройкой вместе

От молнии в грозу сгорел дотла.

Та молния в ту ночь на прежнем месте

Громоотвод привычный не нашла…

1967

Текущий ремонт

«Иван Тарасович, а я к тебе по делу!»

«Ну, в чем твоя нужда?» – «Да мне немного мелу!

Пока стоят хорошие деньки,

Хотим мы побелить в конторе потолки,

И мелу сущие нам нужно пустяки!»

«Ты больно скор, тут надобно решенье!»

«Да ведь горит у нас!» – «А ты имей терпенье,

Такой вопрос нельзя решать сплеча

И сгоряча,

Здесь важно мнение Степана Кузьмича!

Посмотрит Клим Фомич и даже сам, быть может,

Матвею Саввичу доложит,

Тот резолюцию наложит

И сам поставит на совет.

А уж совет решит, белить вам али нет!…»

«Ну и дела у вас!» – «Сам видишь – не гуляем!»

«Все трудитесь?» – «Да, братец, заседаем!»

В основу басни сей я взял нарочно МЕЛ,

Чтоб не затронуть поважнее дел!

1945

Плющ на высоте

Плющ, что вкруг дерева в саду у дома вился,

В один прекрасный день вдруг взял и возгордился,

На всех, кто ниже рос, взирая свысока:

«Ну, до чего ж у нас растительность мелка!

Черемуха и та, на удивленье просто,

Чуть выше человеческого роста,

А если взять цветы, то мне за них обидно

За то, что с высоты мне их почти не видно!»

«Послушай, Плющ! – от возмущенья зол,

Поежившись, сказал сосновый Ствол. –

Когда бы за меня всю жизнь ты не цеплялся,

Ты так бы высоко сегодня не забрался!»

1980

Иван Иваныч заболел…

Иван Иваныч заболел, –

Не потому, что он дурное что-то съел

Иль сквозняком его продуло, –

Но уж едва-едва он привстаёт со стула

И еле-еле руку подаёт,

А многих вообще не узнаёт.

Что спросишь – он в ответ то промычит невнятно,

А то возьмёт да заорёт:

«Я занят! Нет меня! Закройте дверь! Понятно?…»

Жену оставил он. С семьёй он не живёт…

Ближайшие друзья ему дают советы:

Один рекомендует спорт,

Другой – поехать на курорт,

А третий – соблюдать диету…

Больному нашему не впрок ни то, ни это!

Но вот

Иван Иваныча взялся лечить народ:

В один прекрасный день его освободили

От всех забот,

Что у бедняги были,

От всех хлопот

И даже от

Автомобиля,

Что день и ночь дежурил у ворот!

И всё пошло наоборот:

Иван Иваныча как будто подменили:

Кого не узнавал – теперь он узнаёт,

Кого не принимал – тех в гости сам зовёт,

С людьми он говорит охотно, просто, внятно,

Вернулся он в семью, отлично в ней живёт…

Понятно?!

Вот!

1950

Больной кабан

К учёной птице – умному Павлину –

Хавронья на приём явилась не одна –

Хавронья привела с собою Кабана.

(Павлин был доктором – умел лечить скотину!)

Павлин спросил: «Чем вам помочь, друзья?»

«Мой Боров заболел! – ответила Свинья. –

Весь день на всех рычит, копытами топочет –

Всем угрожает он! Знать ничего не хочет!

Доходит дело чуть ли не до драк.

Он никаких не терпит возражений

И не стесняется в подборе выражений».

«Я очень нервным стал!» – заметил мрачный Хряк.

Павлин задумался: «Скажите, а бывает,

Что и на Льва он голос поднимает?»

«Нет, этого пока не замечала я,

Со львами вежлив он», – прохрюкала Свинья.

«Быть может, он волков и тигров оскорбляет?»

«Нет, этого мой Хряк себе не позволяет!»

«Ну что ж, – сказал Павлин, – диагноз мой таков:

Поскольку ваш супруг не трогает волков,

Ни тигров и ни львов, а значит, разумеет,

Что голос повышать на сильного не смеет,

И перед ними вовремя робеет, –

Он, с точки зренья докторов,

Здоров!»

Знавал я одного начальника такого:

На подчинённых брызгал он слюной.

«Уволю! Накажу! – кричал он через слово. –

Как вы стоите тут передо мной?»

Его однажды вызвали, прижали,

И у него коленки задрожали:

«Простите! – говорит. – Я нервный! Я больной!»

1957

Гигант и цитата

Один Гигант районного масштаба

Прославился на всю округу тем,

Что на любую из насущных тем

Мог прочитать доклад – на пять минут хотя бы,

Но мог и растянуть на пять часов подряд –

За счёт цитат…

Вот как-то при одном из выступлений,

Уже почти кончая свой доклад

Набором исторических сравнений,

Гигант запнулся… Люди говорят,

Что как бедняга ни старался,

Как за стакан с водой ни брался,

Но как дойдёт до места: «…фараон,

По имени Тутанхамон…» –

На этом слове спотыкался,

Произносил невнятно первый слог,

А три других совсем сказать не мог.

Так фараон безвестным и остался!

А виноват

Во всём был аппарат

И тот, кто сочинил сей каверзный доклад,

Кто в глубине души таил надежду,

Что выведет на свет невежду!

По мне, уж если прибегаешь

К чужим и мыслям и трудам, –

О чём с трибуны «докладаешь»,

Ты заучи хоть по складам!

1945

Лев и муха

Раз Мухе довелось позавтракать со Львом

От одного куска и за одним столом.

Вот Муха досыта наелась,

Напилась,

Собралась улетать, да, видно, расхотелось

(На Львином ухе солнышком пригрелась),

Осталась на обед, а там и... прижилась.

В недолгом времени пошла молва,

Распространяться стали слухи

(Их разносили те же мухи!),

Что Муха-де живёт советницей у Льва,

Что в ней

Гроза зверей

Души не чает.

Случись по делу отлучиться ей,

Так он уж загодя скучает

Не ест, не пьёт,

И сам завёл такой обычай:

Когда уходит на добычу,

То Муху он с собой берёт,

А раз она сидит на Львином ухе,

То может нажужжать, что в голову взбредёт!..

Ну, как тут не бояться Мухи?..

А Льву и невдомёк, что Муха так сильна,

Что перед ней все лезут вон из кожи

И что она

В его прихожей

Делами Львиными подчас вершит одна!

У нашей басни цель: бороться против зла.

Так вот бы хорошо, когда б для пользы дела

Моя мораль до львов дошла

И некоторых мух легонечко задела

За дело!

1945

Петух-болтун

Петух с бессонницы завел себе привычку

Всех раньше подниматься по утрам

И начинать до срока перекличку

С другими петухами по дворам.

Конь, что в упряжке за день наломался,

Не отдохнув, в конюшне просыпался.

Пес вздрагивал во сне и открывал глаза.

Вставали на ноги Корова и Коза…

«Вставайте, лодыри! Проснитесь, лежебоки! –

Кричал Петух. – Проспали вы все сроки!

Довольно вам валяться на боку!

Кукареку! Кукареку!»

Охрипнув от бессмысленного крика,

Всех на ноги подняв от мала до велика

И этим показав, какой «работник» он,

Петух потом весь день в крапиве отсыпался…

(Он даже в курах не нуждался

И годен был лишь разве на бульон!)

Подобное и среди нас бывает:

Иной, как тот Петух, с трибуны призывает,

Шумит, кричит, приказы отдаёт,

Работы требует. А сам баклуши бьёт!

1954

Статистика

Средний уровень

У Джона было: два стандартных дома,

Два телевизора и новых два авто.

А у его однофамильца Тома:

Голодный взгляд и драное пальто.

Но в среднем эти оба гражданина,

По неким данным, жили наравне:

Дом, телевизор, новая машина –

Для одного достаточно вполне!

1959

Сомнительное правосудие

Бешеный Пёс

Однажды, в знойный день, взбесился Пёс цепной

И, ядовитой брызгая слюной,

Сорвался вдруг с цепи, махнул через ограду –

Да прямо к стаду!

Сначала он напал по-волчьи на телка,

Потом задрал невинного ягнёнка,

Одних загрыз, другим порвал бока

И насмерть ранил пастушонка.

Короче: натворил таких он бед,

Каких не видел свет!

Когда б разбойника облавою не взяли,

То многие еще бы пострадали.

Но был, в конце концов, захвачен лютый Пёс,

И… производством дело началось!

Уж не одна неделя пролетела –

Полгода суд идёт. Растет и пухнет дело –

Чинят свидетелям допрос.

Бандит в тюрьме окреп, подрос,

Так на харчах казённых откормился

И обленился,

Что от хвоста до шеи залоснился.

Он только знает спать да есть.

При нём друзья. Услуг не счесть:

Ему ошейники меняют,

Его родные навещают,

А два Шакала, посчитав за честь,

Перед судом ретиво защищают:

Скулят, визжат, и лают,

И, чтобы умалить его вину,

Повторный требуют анализ на слюну…

«Чего же судьи ждут? Когда ж повесят Пса?

Слышны повсюду голоса. –

Какой другой конец возможен для урода?..»

Известны нам суды такого рода.

1945

Преступление без наказания

От пяток до ушей дрожа,

Зайчишка налетел в потёмках на Ежа.

И только тут остановился…

«Откуда ты, Косой? – Колючий удивился. –

Как лист осиновый дрожишь!

Куда и от кого бежишь?»

Еще сильней Косой затрясся:

«Не спрашивай меня… От смерти чудом спасся!»

«Да что случилось, толком расскажи!»

«Мы… зайцы… собрались на поле… у межи…

Вдруг слышим: выстрелы!… Глядим: автомобили!

Посевов не щадя, несутся напрямик!

И в тот же миг нас фары ослепили…

Один я уцелел… Всех наших перебили…» –

Вздохнул Косой и головой поник.

«Какое нарушение закона!

Чудовищный рассказ, когда не врёшь! –

С большой сердечностью заметил добрый Ёж. –

Я вспоминаю дедушку Семёна,

Как прошлым летом провинился он:

Убил до срока кряковую утку –

Не вовремя открыл охотничий сезон.

Ему тогда попало не на шутку:

Сам прокурор был возмущён

И наказал его за браконьерство!

Но то, что видел ты, – уж не разбой, а зверство!

Так зайцев истреблять – позор! Позор! Позор!

Под суд мошенников! Судить злодеев надо!»

А где-то продолжалась канонада:

«Охотился» районный прокурор…

Закон для всех один – все перед ним равны!

Иные ж прячутся за званья и чины,

Как будто бы для них не писаны законы, –

Они уверены, что отвечать должны

Лишь виноватые Семёны.

1954

Подхалимаж

Дальновидная самокритика

К начальнику явился подчинённый

И заявленье положил на стол.

Престранной просьбой очень удивлённый,

Начальник вслух прошение прочёл.

А эта просьба излагалась так:

«Прошу меня уволить. Я – дурак».

Был сух и строг начальника ответ:

«Нам лучше знать, дурак вы или нет».

Из кабинета подчинённый вышел.

И обратился с той же просьбой выше.

Здесь на прошенье был ответ таков:

«У нас в системе нету дураков!»

«Но я – дурак! И самый настоящий!

Прошу меня освободить от дел!»

«А нам виднее!» – Бас руководящий

Из-за стола угрюмо прогудел.

Настойчив был дурак самокритичный,

Он про себя сказал: «Не унывай!

Ты – феномен. Твой случай не типичный!

Ходи. Пиши. И дальше пробивай!»

Во всех инстанциях он побывал с прошеньем

И был освобождён. Однако… с повышеньем!

1956

Без вины пострадавшие

Прослушать певчих птиц однажды пригласили

Начальство – Льва. (Лев был в чинах и в силе,

И перед ним, дыханье затая,

На задних лапках многие ходили.)

Лев прибыл на концерт. На сцену попросили

Певцов: Скворца и Соловья.

Перед лицом таким, робея от волненья,

Чуть арию свою не позабыл Скворец,

Но под конец

Так разошелся молодец,

Такое на него напало вдохновенье,

Что диву бы дался любой ценитель пенья.

Какой солист!

То вдруг защёлкает, то перейдёт на свист,

То иволгой кричит, то кенарем зальётся,

Кудахчет курицей, как человек смеётся,

И выходкам весёлым нет конца!

Но тут заметили, что, слушая Скворца,

Ни разу Лев не улыбнулся,

Напротив – даже отвернулся!

Вот Соловья черёд. Лев морщится опять!

Что это значит? Как понять?..

Ему на месте не сидится,

Он хочет встать!

Его с трудом удерживает Львица...

А Соловей?.. Как сладко он поёт!

Какие он верха берёт!

Но, гривою тряхнув, Лев с места вдруг встаёт

И, не дослушав песни Соловьиной,

Уходит со своею половиной...

Лиса уж тут как тут: «Певцы тому причиной!

Кто их назвал «солистами лесов»?

Ни дикции, ни голосов!

На Льва все время я смотрела,

Он возмущался то и дело!»

Скандал! Позор!

И отдан был приказ: «Певцов направить в хор!

Заставить наново учиться!»

Но как же так могло случиться?

Лев к пенью вкус имел

(Он даже сам немного пел

И, говорят, довольно мило),

Послушать мастеров ему приятно было.

Чего ж он морщился?.. Он лишнего поел,

И тут как раз ему живот схватило!..

А бедные певцы, которых сдали в хор,

Когда бы не Орёл, там пели б до сих пор!

Я басню написал тем людям в назиданье,

Что вкруг начальства вьются без конца,

Готовые уже за указанье

Считать обычное чиханье

Вышестоящего лица.

1945

Бедный Зябликов

«Сызмальства

Блюди дистанцию и почитай начальство –

Где надо – улыбнись, где надо – подольсти,

Где – место уступи, где – к месту пропусти.

И если сей закон постичь сумеешь

На жизненном пути своём,

То без труда преодолеешь

Служебной лестницы подъём».

Так думал Зябликов, шагая помаленьку

Вверх, со ступеньки на ступеньку…

И вдруг… Что стало с ним?

Переступив порог

Заветного большого кабинета,

При всех, кто был и кто заметил это,

Не поклонился он, а отпустил кивок

Тому, кто запросто его представить мог

К Почётной грамоте Верховного Совета!

Подав на подпись нужный документ,

Он над столом учтиво не сломился,

А продолжал стоять, как монумент,

И, уходя, опять не поклонился…

Ну, кто из нас посплетничать не прочь!

Предположенья складывались быстро:

«За космонавта выдал замуж дочь?»,

«Стал зятем самого товарища Министра?»

А бедный Зябликов ничем не знаменит,

В счастливую судьбу теряя веру

И вспоминая шефа грозный вид,

Клял в туалете свой радикулит,

Который подрывал ему карьеру.

Где в кресле – бюрократ,

Там рядом – подхалим.

Я эту басню посвящаю им!

1970

Заяц во хмелю

В день именин, а может быть, рожденья

Был Заяц приглашён к Ежу на угощенье.

В кругу друзей, за шумною беседой,

Вино лилось рекой. Сосед поил соседа.

И Заяц наш, как сел,

Так, с места не сходя, настолько окосел,

Что, отвалившись от стола с трудом,

Сказал: «Пошли домой!» – «Да ты найдёшь ли дом? –

Спросил радушный Ёж. –

Поди, как ты хорош!

Уж лёг бы лучше спать, пока не протрезвился!

В лесу один ты пропадёшь:

Все говорят, что Лев в округе объявился!»

Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел.

«Да что мне Лев! – кричит. – Да мне ль его бояться!

Я как бы сам его не съел!

Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться!

Да я семь шкур с него спущу

И голым в Африку пущу!..»

Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов,

Как меж столов,

Идёт Косой, шумит по лесу тёмной ночью:

«Видали мы в лесах зверей почище львов,

От них и то летели клочья!..»

Проснулся Лев, услышав пьяный крик, –

Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался.

Лев – цап его за воротник!

«Так вот кто в лапы мне попался!

Так это ты шумел, болван?

Постой, да ты, я вижу, пьян –

Какой-то дряни нализался!»

Весь хмель из головы у Зайца вышел вон!

Стал от беды искать спасенья он:

«Да я… Да вы… Да мы… Позвольте объясниться!

Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас.

Там лишнего хватил. Но всё за Вас!

За Ваших львят! За Вашу Львицу!

Ну, как тут было не напиться?!»

И, когти подобрав, Лев отпустил Косого.

Спасён был хвастунишка наш!

Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного,

Но обожал… подхалимаж.

1945

Медвежий мёд

Одно Лицо, по чину должностное,

Не будем уточнять, откуда и какое,

К начальству строгому решив подъехать тонко.

Преподнесло ему в подарок… медвежонка!

Начальство приняло живого Мишку в дар.

Живой медведь не взятка, не товар!

Детишкам разве развлеченье…

Вот прибыл Мишка наш по месту назначенья,

В саду посажен у ворот…

Недели не прошло, как Мишке в угощенье

Бочонок меда с нарочным идет!

Какое тут уж может быть сомненье,

Раз так и сказано: «При сем – медвежий мёд!»

И облизнуться не успели,

Второй бочонок тут как тут!

Второй доели –

Третий ждут,

А там четвертый для порядка!…

Шлют Мишке мед, а Мишеньке не сладко:

Ввалилися бока, угас веселый взор:

Чего греха таить, что за житье у Мишки!

Он сыт не каждый день.

Добро хоть ребятишки

Нет-нет да что-нибудь швырнут через забор:

Кто – белый гриб, кто – спелый помидор.

Дельцам и взяточникам туго –

Их не щадят народные суды.

Так вот они, чтоб подкормить друг друга,

Изобретают новые ходы!

1952

Международная политика

Маньяк в погонах

Один маньяк, точнее – генерал,

Коллекцию снарядов собирал.

И, видно, вовсе разума лишенный,

Он раздобыть мечтал такой снаряд,

Чтоб обязательно в нем был заряд

Нейтронный!

Короче говоря, маньяк играл с огнем

И в этом смысле доигрался –

Он самопроизвольно, как-то днем,

Со всей своей коллекцией взорвался.

Но это был бы даже не вопрос,

Когда бы лишь себя он на куски разнес…

Я эту басню кончил страшновато.

Но может ли здесь быть иной финал,

Когда Европу превращает НАТО

В такой взрывоопасный арсенал?!

1982

Волк-дипломат

Зайчишка получил от Волка приглашенье

Пожаловать к нему с супругой на банкет.

Другой бы отписал: «…Примите уверенья…

Я нездоров… Мерси… Пардон… Привет…»

Но данный Волк, хоть не был гуманистом,

На зайцев не рычал, когда встречал,

Их не травил в лесу, не трогал в поле чистом,

На их поклон поклоном отвечал…

Вот почему, польщённый приглашеньем,

Сказав Зайчихе: «Причешись! Пойдём!»,

Придумав громкий тост, предвидя угощенье,

И, преисполненный почтенья,

Явился Заяц к Волку на приём.

Хозяин гостю рад: «Как долго не видались!

Да вы поправились!» –

«На целый килограмм!»

Пока в прихожей зайчики топтались,

Хозяин подмигнул зубастым поварам…

Я тот банкет описывать не буду.

Для полной ясности я лишь сказать могу,

Что повара к столу подали блюдо,

И это было… заячье рагу!

Сравнение моё, быть может, грубовато,

Но я имел в виду зайчат в системе НАТО.

1957

Мартышка и Орех

Мартышка где-то разыскала

Невиданный кокосовый Орех…

Им накормить бы можно было всех!

Он мог бы радости доставить всем немало,

И счастья, и утех!

Мартышка же грозить Орехом стала –

И всех вокруг пугать не устаёт:

«Вот если он кому на голову сорвётся

Да разорвётся,

То будет уж не смех, а грех –

Он многим, кажется, внизу попортит мех!»

«Нет спору, плод велик! Кто отрицать посмеет?!

Мартышке как-то раз заметил мудрый Крот. –

Но если кто другой такой же плод имеет?

Ты заглянула бы в соседский огород!

Быть может, там такой Бурак растёт

Или такая Тыква зреет,

Что перед ними твой Орех бледнеет?…»

Кто спросит у меня, о чем здесь речь идёт,

Какой вопрос меня волнует, –

Тому отвечу я, и всяк меня поймёт:

Не так уж страшен черт, как нам его малюют!

1949

Паук и Метла

Один Паук задался мыслью вздорной

Такую сеть коварную сплести,

Чтоб негде было в комнате просторной

Ни пролететь, ни проползти!

Проходит день, другой и третий.

Что говорить! – растут паучьи сети,

И горе тем, кто залетел в окно:

Спастись от гибели немногим суждено!…

Но…

Все меняется на свете!

И в комнату явилась раз Метла!

Она прошлась с угла и до угла,

От пола и до потолка,

И паутину начисто смела,

И придавила насмерть Паука…

Торопится, спешит сейчас другой Паук,

Сеть паутины день и ночь плетётся,

И замыкается паучьей нити круг…

Что ж, надо полагать, и здесь Метла найдётся!

1945

Жучок и блоха

Дворовый пёс Жучок на солнцепёке

Лежал, лежал, да и заснул.

Но только начал он валиться в сон глубокий,

Как кто-то в хвост его, как шилом, жиганул!

Махнул Жучок хвостом, да нет! – не тут-то было

Еще сильнее колет шило!

«Блоха! – решил Жучок. – Блоха! И не иначе!»

Точней определить не мог бы нюх собачий.

Стал тут Жучок зубами хвост ловить,

Пытаясь ту Блоху скорее придавить,

Но как Жучок при этом ни крутился,

Как он ни бился,

Свой хвост он не сумел поймать и удержать,

Чтоб ту Блоху проклятую прижать.

Устал Жучок вокруг хвоста крутиться,

Стал грозно лаять, злиться.

Бросаться на людей, что мимо дома шли

И мирный разговор между собой вели.

И смех и грех! Чем люди виноваты,

Что любят блохи тех, которые хвостаты?

В эфире хриплый лай нам слышится подчас,

По двадцать раз на дню облаивают нас.

На это скажем мы всем тем, кто эдак злобно лает:

Не виноваты мы, что вас блоха кусает!

1981

Волк-травоед

Вожак воров и сам матёрый вор,

Волк-живодёр

Как избежать облавы ни старался,

А все ж попался.

Теперь над ним свершится приговор,

Не избежит преступник наказанья!

Свидетели дают

Правдивые, прямые показанья:

«Зарезал здесь овцу, задрал телёнка тут,

А там свалить коня не посчитал за труд...»

Улики налицо. Но судьи ждут,

Что им убийца скажет в оправданье.

«Известно, – начал Волк, – что испокон веков

Всегда травили нас, волков,

И скверные про нас пускали толки.

Заблудится овца у сонных пастухов,

Корова пропадёт, все виноваты волки!

А волки между тем давным-давно

Не могут видеть кровь, не могут слышать стоны,

На травку перешли и на зерно,

Сменили стол мясной на овощной – зелёный.

А если иногда то там, то тут

Ягнёнка одного, другого задерут,

Так только с целью самообороны...

Надеюсь я на объективный суд!..»

И порешили судьи тут:

Дать Волку выговор и не лишать свободы,

Раз изменился нрав у всей его породы.

Но вот прошли уж годы,

Как огласили этот приговор,

А волки нападают до сих пор

Всё на стада, а не на огороды!

1945

Медвежий зарок

Шмелиного Медведь отведал мёду.

Укусов бедному не счесть.

Распух нажаленный, похож стал на урода.

И тотчас радостная весть,

Что он раскаялся и мёд зарёкся есть

Дошла в пчелиную колоду.

Тут пчёлы подняли трезвон,

Жужжат, кружатся:

«Наш мёд спасён! Наш мед спасён!

Теперь нам нечего бояться!»

И шлют к Медведю на поклон

Двух пчёлок с просьбой, чтобы он

Зашёл бы хоть полюбоваться,

Взглянуть на гордость их трудов

На мёд! На лучший из медов!..

«Ну, так и быть! – сказал Медведь.

Уж разве только посмотреть!..»

Вот гостя важного встречает рой пчелиный

Ему и место и почёт,

Раскрыты перед ним ячейки сочных сот,

В них – сладкий дар садов, душистый дар долины.

Посмотришь – и слюна ручьём течёт!

В сравненье с ним идет ли мёд шмелиный?

Так сам и просится Медведю на язык!

И в тот же миг

Наш Косолапый,

Урча от жадности, залез в колоду лапой

И до тех пор держал открытой пасть,

Пока, бесстыжий, не наелся всласть.

А после даже вылизал колоду,

Чтоб капле ни одной не дать пропасть!..

Когда на то моя была бы власть,

Я, зная медведей породу,

Не допускал бы их до мёду!..

1945

Дальновидная сорока

Изнемогая от тяжелых ран,

К своим трущобам отступал Кабан.

В чужие вторгся он владенья,

Но был разбойнику отпор достойный дан,

Как поднялось лесное населенье…

Сороке довелось в ту пору пролетать

Над полем боевых событий.

И – кто бы ожидал такой сорочьей прыти! –

Сорока, сев на ель, вдруг стала стрекотать:

«Так, так его! Так, так! Гоните Кабана!

Мне с дерева видней – он не уйдет далёко!

Я помогу, коль помощь вам нужна.

А вы ещё разок ему поддайте сбоку!»

«Дивлюсь я на тебя. Ты только прилетела, –

Сказал Сороке Воробей, –

А стрекотней своей, ей-ей,

Всем надоесть уже успела!»

«Скажи, мой свет, –

Сорока Воробью в ответ, –

Что толку, если б я молчала?

А тут придет конец войне –

Глядишь, и вспомнят обо мне

Да скажут где-нибудь: «Сорока воевала!…»

Сороке выдали медаль.

А жаль!

1945

Фальшивомонетчики

В одном из городов жил рисовальщик ловкий,

Он преотменно деньги рисовал –

Подделывал так чисто сторублевки,

Что запросто на рынке их сбывал.

Но есть всему предел. С поличным пойман он.

Теперь уже свой суд над ним свершит Закон.

Но что за чепуха? Его из-за границы

Уже приветствуют влиятельные лица!

В его защиту пишет президент!

Заморский диктор, надрывая глотку,

Вопит в эфир: «В России за решётку

Опять попал художник-диссидент!»

Поборники свобод! Я снова к вам с вопросом:

Не лучше ли копать то, что у вас под носом?…

1977

Пятиминутка

Собрались однажды вместе

Иностранные коты

И расселись, честь по чести,

Распушив свои хвосты.

Из посольств они явились,

Там, где мыши завелись,

Помяукав – сговорились,

Помурлыкав – разошлись…

У себя, в своих квартирах,

И от дома вдалеке

Говорят все кошки мира

На кошачьем языке.

Означают по-турецки

«Мяу-мяу» и «мур-мур»,

Точно так же и по-шведски,

По-французски и немецки –

«Мяу-мяу» и «мур-мур».

Мог единством похвалиться

Тех котов недолгий сбор.

А послы договориться

Всё не могут до сих пор!…

1980

Дипломаты-шпионы

Аккредитованный шакал

Шакалу новый пост пришёлся по душе:

Отныне он – посольский атташе.

А получил он назначенье это,

Поскольку с детства острый нюх имел

И в прошлом вёл «отдел чужих секретов»

По министерству разных странных дел.

Упаковав дорожный чемодан,

Он прибыл, так сказать, в одну из дальних стран…

Посольский штат подобран был отменно:

Советник – Крокодил, в секретарях – Гиена,

А сам посол… Опустим данный ранг –

Допустим, что посол там был… Орангутанг!

Аккредитованный по всем статьям, Шакал

Стал носом землю рыть.

Но что же он искал?

То на чужом дворе окажется «случайно»,

То вдруг заглянет за чужой забор, –

Ему нужна хоть маленькая тайна,

И раздобыть её мечтает он, как вор,

Ему любой секрет не терпится добыть…

И как-то, проявив особенную прыть,

Он сунулся туда, где хвост ему прижали!

«Шакал не виноват! – в посольстве завизжали.

Он – дипломат! Он занимает пост!…»

Короче говоря, заморское посольство

Активно проявило недовольство.

Но у Шакала был в капкане – хвост,

А в объективе был – секретный мост!

Что ж, дипломатам некоторых стран

Полезно иногда напомнить про капкан.

1963

Лживые западные СМИ

Ворона и Гусь

На птичий двор

Ворона залетела

И села

На забор.

Сидит и каркает: «Кра-кра!

Близка пора:

Лишатся гуси пуха и пера!

А петухи ослепнут и оглохнут.

Их перережут и съедят!

И хоть наседки выведут цыплят –

Цыплята эти передохнут!»

Воронье карканье услышал умный Гусь:

«Я слушаю тебя, Ворона, и дивлюсь:

Ужели для того ты всякий вздор болтаешь,

Чтоб в нашем птичнике из всех гусынь и кур

До смерти запугать двух-трёх пернатых дур?

Как будто ты не знаешь,

Что в этой стороне

Нет веры ни тебе, ни всей твоей родне!…»

«Хочу и каркаю. Твоё какое дело?!»

«Ну, если ты уж каркать захотела,

Так лучше бы за океан летела,

Любое карканье там, говорят, в цене!»

Читал я тут на днях заморскую газету

И сразу по перу узнал Ворону эту.

1947

Грязная работа

Две потаскушки – Ложь и Клевета,

Явились в некий Дом согласно приглашеньям.

С подчёркнуто-особым отношеньем

Сажают их, двоих, на лучшие места

И говорят в лицо: – Без вас нам не прожить!

Могли бы вы нам службу сослужить?

– Ну, что ж! –

На это отвечает Ложь, –

Когда правители чего-нибудь боятся

И чёрные дела по воле их творятся,

Не в первый раз

Они на помощь призывают нас.

Мы говорим на многих языках,

Держа печать и микрофон в руках,

Мы выступаем в самом разном стиле,

В любых обличьях. Лишь бы нам платили!..

Контракт подписан. Разработан план.

Пакует Клевета дорожный чемодан:

– Я еду в Бонн, потом лечу в Мадрид!

– А я в Женеву! – Ложь ей говорит.

И закипела тут работа:

Идут в набор статьи, печатаются фото,

Ползут потоки лжи по радио в эфир.

Ложь на трибуне. Клевета в газете.

За фактом факт – всё в искажённом свете!

Боясь войны, живёт в тревоге мир…

Но есть ещё и Правда на планете!

Когда она в бою – она всегда сильней!

И Ложь и Клевета бессильны перед ней!

1983

Ослы

За чтением газет я проводил досуг,

Когда услышал вдруг за дверью странный звук.

Я тотчас дверь открыл и вижу: на пороге

Стоит Осёл. Да, да! – Осёл четвероногий!

Откуда взялся он и как сюда попал?!

Я был в своем уме. Был трезв. И я не спал!

В квартирах городских ослов я видел многих –

В чинах и без чинов. Но не четвероногих!

Когда, придя в себя, я снова речь обрёл,

«Чем вам могу служить?» – спросил я осторожно.

«А только тем, чтоб впредь не освещать нас ложно!

С металлом в голосе сказал в ответ Осёл. –

Вы в баснях пишете: «Один Осёл когда-то…»,

А под Ослом имеете в виду

Тупицу, неуча, невежду, бюрократа.

И получается, что мы в одном ряду?!

Нам аллегории осточертели эти!

Мы честно трудимся. У нас есть тоже дети!

Не могут отвечать ослы и ишаки

За то, что среди вас пасутся дураки!…»

Осел закончил речь и вдруг исчез. Пропал!

Я выглянул за дверь – за дверью гостя нету!

Вернулся я к столу. Сел. Развернул газету,

И на одну статью мой взгляд упал.

Цитировалась в ней речь адвоката НАТО

На совещании известных малых стран…

Я басню сочинил: «Жил-был Осёл когда-то…»

Хоть мог бы написать: «Жил-был один Баран…»

1959

Дым без огня

Нет ничего гнуснее Лжи, –

Но то, что это Ложь, – попробуй докажи!

Прошёл по лесу слух, что будто Заяц – вор.

(Что он украл – не ясно до сих пор!)

Напрасно Заяц наш пытался оправдаться:

«Что я украл? Когда и у кого?

Всё это ложь! Вы разберитесь, братцы!»

Никто не захотел за экспертизу браться –

У всех хватало дела своего…

Косой дошёл до Льва. Тот, видно, был не в духе,

В пол-уха выслушал Косого и сказал:

«Уж лучше ты признайся, Лопоухий,

Когда не крал, то что без спросу взял?»

И где теперь ни появись Зайчишка,

Все говорят: «Ну, как дела, Воришка?»

1980

Наши либералы

Свинья

Увидел Поросёнок заграницу –

Все тридевять земель, далекие края.

Он вырос, возмужал, объездив все столицы.

И вот домой вернулся, как… Свинья.

И что же?

Всё дома – не по ней, всё дома – ей негоже.

Знай хрюкает о том, что есть в чужой стране.

И на свиней заморских так похожа…

Что басню сочинять и то противно мне.

1945

Знакомый голос

О чём бы ни зашёл случайный разговор,

Он тут как тут – и сразу просит слова:

«Зачем и от кого поставлен здесь забор?

Что там поёт Петух? «Кукареку» не ново!

Козе – бубенчик? А Коню – хомут?

Где демократия? Где равноправный труд?

Гусиный выводок – не выводок, а каста!

Я не могу молчать! Довольно! Хватит! Баста!»

Восторженный галдёж пошёл среди Ворон:

«Как смело говорит! Как независим он!

Вот это критика! Жаль только, голос тонок!…»

Не удивительно, что голос тонок был, –

То на дворе испытывал свой пыл

Самонадеянный молочный Поросёнок!

Мне хочется сказать всем юным демагогам:

Прочтите басню вашим педагогам!

1957

Ах, кока-кола!

По выставке американской,

Что освещает быт заокеанский

(Но почему-то не со всех сторон!),

Ходил прелюбопытный посетитель,

До заграничного, видать, большой любитель

То тут, то там прегромко ахал он:

«Ах, что за стильная модерная посуда!»,

«Ах, что за живопись! Законно! Мирово!»,

«Ах, сразу видно, что она оттуда!»,

«Ах, ах, абстрактное какое мастерство!…» –

Так, ахая под звуки рок-н-ролла,

Он наконец дошёл до кока-колы…

Тут у него совсем вскружилась голова:

«Ах, до чего напиток ароматный!

Ах, что вы говорите, он бесплатный?!

Прошу, стаканчик! Нет, подайте два!…»

Американка вежливо подносит.

Гость пьёт и хвалит. Пьёт и снова просит.

Уж у него в желудке колотьё,

А он знай льёт в него заморское питьё…

Чего греха таить! Любитель заграницы

Попал в палату городской больницы.

Бесплатно в ней лечился и питался,

Но этому ничуть не удивлялся,

А только требовал и на сестёр ворчал…

Перед чужим он слепо преклонялся,

А своего, увы, не замечал.

1959

Синица за границей

Бездумной, легкомысленной Синице

Однажды довелось поехать за границу.

Попав в заморскую среду

И оказавшись на виду

У иностранных какаду

И у павлинов с пышным опереньем,

Синица стала с непонятным рвеньем

Чернить родной свой лес.

К Синице тотчас был проявлен интерес:

В ее родном краю

Пока что у нее не брали интервью, –

А здесь вокруг скрипят чужие перья,

Колибри у нее автографы берут…

Синичка верещит: «Уверена теперь я,

Что по достоинству меня оценят тут!»

От лести у нее «в зобу дыханье сперло»,

И из нее такое вдруг поперло,

Что даже Попугай – столетний старичок –

Ей бросил реплику: «Попалась на крючок!»

1963

Чемодан без ручки

Он тащит чемодан

в базарный день,

с толкучки.

Тот чемодан давно уже без ручки, –

Его бы где-нибудь оставить по пути,

Да жалко выбросить, хоть не с руки нести…

Так и в политике.

Иной политикан,

Что искушен в дискуссионной прыти,

Своих понятий старый чемодан

Не в силах выкинуть

за борт больших событий.

1978

Богатые впечатления

Два друга встретились: «Привет! Кого я вижу!»

«Привет, привет!» – «Откуда?» – «Из Парижу!»

«Ты был во Франции?» – «Да вот, как видишь, был!»

«Ну, расскажи скорей, как жил, куда ходил?»

«Признаться, мне жилось в Париже преотменно!»

«Ты видел Нотр-Дам? Понравилась ли Сена?»

«Я сена не искал. А что до нотр дам,

Скажу по совести, что их премного там,

И всех мастей! Но только нет, шалишь!

Не дам смотреть я послан был в Париж!»

«Зачем же ездил ты, приятель, за границу?»

«А что тут много говорить,

Нам есть чему в Европе поучиться,

Чтоб лучшее потом у нас внедрить!»

«Какие ж новые ты видел достиженья?»

«Что ж… Видел кое-что… К примеру, взять кино:

У них в кино разрешено куренье,

У нас в кино курить запрещено!

А пепельницы там! Оформлены прекрасно!

А если бы ты знал, каких я вустриц ел!

Постой, куда же ты?» – «Да всё уже мне ясно:

Хоть много видел ты, да не туда смотрел!»

Таким «мыслителям» зачем бывать в Париже?

Их можно посылать куда-нибудь поближе!

1956

Кирпич и льдина

Плыл по реке Кирпич на Льдине,

Он у нее лежал на середине

И все учил ее, что не туда плывет,

Что надо бы прибавить ход,

Что нужно иначе держаться!

Напрасно не трещать и к берегу не жаться!

А Льдина таяла, приветствуя весну...

Пришло мгновение – Кирпич пошел ко дну.

Кирпич напомнил человека мне,

Что думал про себя: «Я нынче на коне!»

Учил других, командовать пытался,

А сам не «на коне»- на льдине оказался!

1947

Две подруги

«Красиво ты живешь,

Любезная сестрица! –

Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь. –

На чем ты ешь и пьешь,

На чем сидишь,

Куда ни глянешь – все из-за границы!» –

«Ах, если б, душенька, ты знала, –

Со вздохом Крыса отвечала, –

Я вечно что-нибудь ищу!

Я день-деньской в бегах за заграничным –

Все наше кажется мне серым и обычным,

Я лишь заморское к себе в нору тащу

Вот волос из турецкого дивана!

Вот лоскуток персидского ковра!

А этот нежный пух достали мне вчера –

Он африканский. Он от Пеликана!» –

«А что ты ешь? – спросила Крысу Мышь –

Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!» –

«Ах, душенька! – ей Крыса отвечала. –

Тут на меня ничем не угодишь!

Вот разве только хлеб я ем и сало!..»

Мы знаем, есть еще семейки,

Где наше хают и бранят,

Где с умилением глядят

На заграничные наклейки...

А сало... русское едят!

1946

Самосохранение

Однажды, в непогоду,

С крутого берега упал ребёнок в воду,

Барахтается в ней, зовет на помощь мать,

Того гляди, бедняжка захлебнется…

Какой-то человек кричит: «Спасать! Спасать!»

А сам на берегу стоит, не шевельнется.

Когда спасли мальчонку, наконец,

Спросили у того, кто так взывал к народу:

«Скажите, гражданин, по виду вы – пловец,

Чего ж вы мешкали и не бросались в воду?»

«Да, я, не скрою, плаваю как гусь! –

Ответил человек, не чувствуя подвоха. –

Но если я и плаваю неплохо,

То простудиться все-таки боюсь».

1980

Пастух и Блоха

Пастух в горах оплакивал свою

Сторожевую верную собаку:

Бесстрашный пёс вступил с волками в драку

И, выполнив свой долг, в неравном пал бою…

«Спасая от беды моих овец отару,

Ты в жертву жизнь принёс!» – шептал Крестьянин старый.

Откуда ни возьмись, ничтожная Блоха

Свой голос подала, услышав Пастуха:

«Мне жертвенность чужда! Уж если я кусаю,

То, укусив врага, сама не погибаю!»

«Ну, где тебе понять высокий, смелый дух –

Безумство храбрых не в твоей натуре!

Всю жизнь ты на чужой сидела шкуре

И потому цела!» – ответил ей Пастух.

Иной юнец, еще не знавший жизни,

Не давший ничего народу и Отчизне,

Знай судит о другом точь-в-точь как та Блоха:

«Он подвиг совершил? Какая чепуха!»

1957

Украина?

Ответ взломщика

Как будто до сих пор живя с соседом в мире,

Вор как-то раз в соседский двор проник

И «фомкой» выломал замок в чужой квартире,

Но был с поличным взят за воротник.

«Зачем ты перелез через чужой забор?!»

«Калитка у тебя, сосед, была закрыта!»

«А для чего в дверях ты выломал запор?»

«Я не имел ключа!» – гласил ответ бандита.

1960

Полкан и шавка

Косого по лесу гоняя,

Собаки – Шавка и Полкан

Попали прямо в пасть к волкам,

Им повстречалась волчья стая.

От страха Шавка вся дрожит:

«Полкаша... Некуда деваться...

Я чую смерть свою... Что будем делать?..»

«Драться! –

Полкан в ответ ей говорит, –

Я на себя возьму того, что покрупнее,

А ты бери того, что рядом с ним».

И, до врага достав прыжком одним,

Вцепился храбрый пёс зубами в волчью шею

И наземь Серого свалил,

Но тут же сам растерзан был.

Что думать Шавке? Очередь за нею!

Тут Шавка взвизгнула и в ноги бух волкам:

«Голубчики мои! Не погубите!

Сродни ведь прихожусь я вам!

Вы на уши мои, на хвост мой посмотрите!

А чем не волчья шерсть на мне?

Сбылась мечта моя – попала я к родне!

Пошли за мной, я показать вам рада,

Где у реки пасётся стадо...»

Вот волки двинулись за Шавкою гуськом,

Вначале лесом, после бережком,

Под стадо вышли, на хвосты присели,

Посовещалися на волчьем языке.

И от коров невдалеке

На всякий случай раньше Шавку съели.

Но сами тож не уцелели,

В жестокой схватке полегли:

Сторожевые псы то стадо стерегли

И ружья пастухи имели...

Сей басне не нужна мораль.

Мне жаль Полкана. Шавки мне не жаль!

1945

Седина в бороду (Привет Джигарханяну, Петросяну и подобным)

Лиса и Бобёр

Лиса приметила Бобра:

И в шубе у него довольно серебра,

И он один из тех Бобров,

Что из семейства мастеров, –

Ну, словом, с некоторых пор

Лисе понравился Бобёр!

Лиса ночей не спит: «Уж я ли не хитра!

Уж я ли не ловка к тому же?

Чем я своих подружек хуже?

Мне тоже при себе пора

Иметь Бобра!»

Вот Лисонька моя, охотясь за Бобром,

Знай вертит перед ним хвостом,

Знай шепчет нежные слова

О том о сём…

Седая у Бобра вскружилась голова,

И, потеряв покой и сон,

Свою Бобриху бросил он,

Решив, что для него, Бобра,

Глупа Бобриха и стара…

Спускаясь как-то к водопою,

Окликнул друга старый Ёж:

«Привет, Бобёр! Ну, как живёшь

Ты с этой… как её… с Лисою?»

«Эх, друг! – Бобёр ему в ответ, –

Житья-то у меня и нет!

Лишь утки на уме у ней да куры:

То ужин – там, то здесь – обед!

Из рыжей стала черно-бурой!

Ей всё гулять бы да рядиться,

Я – в дом, она, плутовка, – в дверь.

Скажу тебе как зверю зверь:

Поверь,

Сейчас мне в пору хоть топиться!..

Уж я подумывал, признаться,

Назад к себе – домой податься!

Жена простит меня, Бобра, –

Я знаю, как она добра…»

«Беги домой, – заметил Ёж, –

Не то, дружище, пропадёшь!..»

Вот прибежал Бобёр домой:

«Бобриха, двери мне открой!»

А та в ответ: «Не отопру!

Иди к своей Лисе в нору!»

Что делать? Он к Лисе во двор!

Пришел. А там – другой Бобёр!

Смысл басни сей полезен и здоров

Не так для рыжих Лис, как для седых Бобров!

1945

Свой этаж

Товарищ имярек –

Солидный человек,

В один прекрасный день завёл себе девицу –

Собой скромна, мила и хороша!

Товарищ имярек не мог на ней жениться –

Свободной у него была одна душа…

Он, между нами, ей в отцы годился,

Но что поделаешь, раз человек влюбился?

А если случай выпадет такой,

То вместе с разумом теряешь и покой…

Как выше сказано, скромна была девица,

Потом вошла во вкус и, более того,

В отдельных случаях вдруг начинала злиться,

Ворчать и требовать, капризничать, сердиться

И голос повышать на друга своего.

Тот стал рабом любых ее желаний:

Будь то круиз, наряд или кольцо,

Короче говоря, как личность, в этом плане

Он потерял при ней своё лицо.

Хотите знать, чем обернулось дело?

Печален был итог: через какой-то срок

Она ему совсем на шею села

И ножки свесила…

Чем это не урок?

Когда тебе за пятьдесят уже,

Жить лучше на своём, простите, этаже!

1982

Читайте также Дядя Степа на все времена

                         Сергей Михалков