Два имени в судьбе России: Пушкин и Айвазовский

Каждый год, вспоминая короткую, но такую яркую жизнь Александра Сергеевича Пушкина творчество великого поэта, мы традиционно говорим о том, какой след оставил наш гениальный соотечественник в российской культуре и литературе. И вспоминаем также и тех, кто, по выражению Н.В. Гоголя, «зажигал свои свечи от творческого огня поэта».

Сегодня наша тема – Пушкин и Айвазовский. Поэт и художник. Кем был Пушкин для Айвазовского? Был ли он знаком с Пушкиным?

Да, встреча с Пушкиным стала поистине судьбоносной для живописца: он обращался к облику поэта всю свою жизнь, около двадцати картин и рисунков Айвазовского запечатлели дорогой для России образ.

Это знакомство очень похоже на то, как на лицейском экзамене в 1815-м году Державин, на пороге смерти, благословил юного Пушкина.

В сентябре 1836-го на выставку в Академию художеств заглянул Александр Сергеевич с супругой Н. Н., где ему представили 19-летнего Айвазовского — как одного из талантливейших академистов. А уже в феврале 1837-го Пушкина не станет.

Эта встреча запала Айвазовскому в душу. Через 60 лет, в 1896-м году в письме он вспоминал ее в подробностях:

«…в 1836 году, до смерти (поэта) за три месяца, именно в сентябре, приехал в Академию с супругой Натальей Николаевной на нашу сентябрьскую выставку Александр Сергеевич Пушкин. Узнав, что Пушкин на выставке, в Античной галерее, мы, ученики Академии и молодые художники, побежали туда и окружили его. Он под руку с женою стоял перед картиной Михаила Лебедева, даровитого пейзажиста. Пушкин восхищался ею. Наш инспектор Академии Крутов, который его сопровождал, искал между всеми Лебедева, чтобы представить Пушкину, но того не было, а увидев меня, взял за руку и представил меня Пушкину, как получившего тогда золотую медаль (я оканчивал Академию). Пушкин очень ласково меня встретил, спросил, где мои картины. Я указал их Пушкину; как теперь помню, их было две: «Облака с ораниенбаумского берега моря» и другая — «Группа чухонцев на берегу Финского залива». Узнав, что я крымский уроженец, великий поэт спросил меня, из какого города, и если я так давно уже здесь, то не тоскую ли я по родине и не болею ли на севере. Тогда я хорошо его рассмотрел и даже помню, в чём была прелестная Наталья Николаевна.

На красавице супруге поэта было изящное белое платье, корсаж чёрного бархата  с переплетёнными черными тесёмками и настоящими кружевами, а на голове большая палевая соломенная шляпа с большим страусовым пером, на руках же длинные белые перчатки. Мы, все ученики проводили дорогих гостей до подъезда.

Тогда, во время нашего разговора, я его хорошо рассмотрел… Теперь я могу пересчитать на пальцах тех лиц, которые помнят поэта: их осталось немного, а я вдобавок был им любезно принят и приглашен к нему ласковой и любезной красавицей Наталией Николаевной, которая нашла, почему‑то, во мне тогда сходство с портретами её славного мужа в молодости. С тех пор и без того любимый мною поэт сделался предметом моих дум, вдохновения и длинных бесед и расспросов о нём…».

А еще причина этой любви, конечно, в том, что Пушкин бывал в Крыму, и многие его поэтические строки глубоко волновали Айвазовского на протяжении всей жизни. Особенно был близок, понятен и дорог художнику поэтический образ этого волшебного края, который воспел поэт в своих бессмертных строках, а 16 августа 1820 года заглянул даже в Феодосию — родной город Айвазовского.

Картины с Пушкиным Айвазовский создает в последней четверти XIX столетия, через полвека после смерти своего кумира. Но вот стихи Пушкина позировали Айвазовскому все время. Художник редко изменял любимой теме — водной стихии. Перед ее лицом человек обычно бессилен, и поэтому люди на картинах мариниста, как правило, гибнут. Только Пушкин, появляясь из раза в раз в работах Айвазовского, общается с безудержным морем как равный, только за ним художник признает подобное могущество.

У Айвазовского была своя сложившаяся система творческой работы, которую он сравнивал с трудом поэта: «Сюжет картин слагается у меня в памяти, как у поэта; сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нем кистью…"

Сопоставление методов работы художника и поэта здесь не случайно. Часто перед картинами Айвазовского в нашей памяти возникают пушкинские строфы.

Самое известное полотно  «Прощание Пушкина с Черным морем» – написано совместно с Ильей Репиным.

На картине изображен Пушкин, прощающийся с Черным морем перед отъездом из Одессы, где он прожил год, в новую ссылку — в Михайловское. Видно, что поэт не хочет расставаться со столь родным для него краем, да и стихия, видимо, разделяет его горечь: волны бьются об острые скалистые берега, бушует ветер, развевая плащ Пушкина, темные тучи заполоняют все небо. А поэт стоит и, наслаждается последними моментами с буйной природой. Вспоминаются строки Пушкина, перемешиваясь с шумом биения волн о скалы:

Прощай, свободная стихия!

В последний раз передо мной

Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красой.

Как друга ропот заунывный,

Как зов его в прощальный час,

Твой грустный шум,

твой шум призывный

Услышал я в последний раз…  

(А. С. Пушкин «К МОРЮ»)

И вновь признание самого Ивана Константиновича: «Я должен сказать, что чувствовал особый прилив вдохновения, когда брался за кисть, чтобы изобразить один из моментов жизни великого поэта на морском берегу… Этот старый сюжет, казалось, овладел всем существом моим».

Айвазовский изобразил, как сошлись волна и камень, а Репин — самого поэта. В свойственной ему уничижительной манере о своем участии в создании картины «Прощание Пушкина с морем» Репин отзывался так: «Дивное море написал Айвазовский… И я удостоился намалевать там фигурку». Инициатива написать картину в четыре руки принадлежала Айвазовскому.

Но больше художник соавторов для своих пушкинских картин не привлекал. Через 20 лет он снова проиллюстрирует то же стихотворение в картине «А.С. Пушкин на берегу Черного моря». Поэт здесь опять изображен в полный рост, но развернут лицом к зрителю — потому что его лицо Айвазовскому пришлось копировать с существующих портретов, ведь, в отличие от Репина, он все-таки был в этом жанре не силен и не мог импровизировать.

В последние годы жизни художник создал целый цикл работ, на которых были помещены изображения Пушкина. Однако сам Айвазовский не был удовлетворен ими. Как большой художник, достигший вершин в пейзажной живописи, он хорошо знал весьма ограниченные свои возможности в написании портретов.

По мнению многих искусствоведов, большая часть этих произведений (художник написал шесть крупных картин) в сущности и не являлись портретами в общепринятом понимании. Для Айвазовского Пушкин в первую очередь был неотделим от природы Крыма. Поэтому он, изображая поэта на своих картинах, всего лишь соединял его облик с крымской природой. Фигура Пушкина служила как бы дополнением к пейзажу.

Настоящая крымская пушкиниана! Поэт ведь провел в Крыму чуть меньше месяца, а, судя по картинам Айвазовского, можно подумать, что, как и художник, родился и прожил тут всю жизнь.

Смотреть на картину «Пушкин у Гурзуфских скал» можно часами, ведь художник так правильно передал нам эту загадочную и мечтательную обстановку, в которой находится поэт. Этот скалистый берег, на котором прилег Пушкин, эти розоватые блики, отражающиеся в тихом море, эти парусники, что белеют вдали. 

Очень хорошо написал об этом уже советский поэт – Эдуард Багрицкий:

Клыкастый месяц вылез на востоке

Меж соснами и костяками скал.

Здесь он стоял, здесь рвался плащ широкий,

Здесь Байрона он нараспев читал.

Здесь в дымном, голубином оперенье

И ночь, и море стлалось перед ним…

Картину «Пушкин на берегу моря» Айвазовский написал в год пятидесятилетия со дня смерти поэта.

Берег Черного моря. Поэт лежит на скалах, его фигура хорошо выделяется среди темных камней. Рядом с Пушкиным лежат его плащ и трость, а в руках его шляпа. Сам же поэт любуется «барашками» и думает о чем-то своем, а возможно даже ему на ум приходят строки очередного лирического произведения. Волны бьются о берег, чуть ли не достигая ног Пушкина. На светлом небе уже виднеется тусклый серп месяца. Вот-вот закат догорит и на морскую долину спустится мрак ночи.

Смотря на эту картину, чувствуется умиротворенность. Даже буйные волны кажутся здесь тихими. В ушах стоит шум прибоя и становится так хорошо и спокойно, что можно сидеть вот так, не считая времени и смотреть на эту картину, думая о прекрасном.

Особняком стоит сюжет «Пушкин и Раевская у моря в Гурзуфе», посвященный влюбленности поэта в Марию, будущую жену декабриста Волконского.

Строки:  «Я помню море пред грозою:

              Как я завидовал волнам,

              Бегущим бурной чередою

              С любовью лечь к ее ногам!»

были написаны как раз про её ножки, которые оставляли маленькие следы на крымском песке. Пушкин попал в Крым именно с семьей девушки: ее отец генерал Николай Раевский взял поэта туда в 1820 году вместе со своими детьми — Марией, Софьей и Николаем. Айвазовский, конечно, слышал об этом путешествии из первых уст: в 1839 году он плавал вместе с Раевским-младшим на корабле и принимал участие в десанте на кавказское побережье. Другим участником той военной операции был офицер Отдельного кавказского корпуса Лев Сергеевич Пушкин, младший брат поэта…

Одним из полотен пушкинской серии стала картина «А. С. Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца», написанная Айвазовским в 1899 году.

После отдыха в Гурзуфе Пушкин вместе с генералом Н. Н. Раевским и его сыном Николаем отправился через Бахчисарай в Симферополь. Путешественники выехали верхом, их путь проходил по горным тропам Южного берега через Алупку и селение Кикинеиз. Далее они по единственному в то время перевалу Шайтан-мердвен - Чертовой лестнице - поднялись на яйлу, как писал сам Пушкин, «держась за хвосты татарских лошадей наших», и направились к Георгиевскому монастырю, а затем по Екатерининскому тракту мимо Мангупа на Бахчисарай. Во время этого путешествия поэт мог любоваться черноморскими видами с Ай-Петри.

Айвазовский изобразил Пушкина, сидящего в седле. С вершины горы Ай-Петри открывается завораживающая панорама Южного берега, Ялтинской бухты, моря. С высоты кажется, что огненный солнечный шар словно всплывает из бирюзовых морских вод, оставляя на зеркальной поверхности ярко-желтую дорожку. Внизу видна покрытая лесами вершина Могаби, над которой проплывают белоснежные облака, и пролетают птицы. Вдалеке, на востоке, сквозь утренний туман различимы контуры Аю-Дага. Солнечные лучи освещают горные вершины, верхушки деревьев, темно-зеленую сосну на горе, самого поэта на белом коне, с восторгом наблюдающего за пробуждением природы на рассвете.

Первая встреча с семьей Пушкиных на судьбоносной выставке подарила впоследствии Айвазовскому и дружбу с Натальей Николаевной Пушкиной – вдовой поэта. Впоследствии они стали добрыми приятелями. Дружеские отношения укрепились, когда Наталья Николаевна уже носила фамилию Ланская.

В будущую, еще не написанную летопись жизни Наталии Николаевны обязательно войдет и первое января 1847 года. Именно в тот новогодний день ей был преподнесен необычный подарок – Иван Айвазовский, к тому времени прославленный и маститый художник, подарил свою новую картину «Лунная ночь у взморья». На обороте полотна счастливо сохранилась дарственная надпись «На память Наталии Ланской от Айвазовского. 1‑го Генваря 1847‑го года. С.‑Петербург».

Это был прекрасный подарок – вид Константинополя: с темной громадой величественной «Голубой мечети» и острыми башнями минаретов, пронзавших ночную тьму, с разлившейся на морской глади лунной дорожкой и двумя смутными силуэтами – турчанки и ее спутника – на древнем акведуке. Романтический город в таинственном золотистом свечении ночного моря и неба… Лунный свет, оживленный чудотворной кистью Айвазовского, словно свет давно погасшей звезды пробился сквозь все времена и преграды.

Блестит луна, недвижно море спит,

Молчат сады роскошные Гассана…    

(А. С. Пушкин)

Почему именно эту картину выбрал для Наталии Николаевны Айвазовский? А такие подарки, надо полагать, делались лишь самым близким и дорогим друзьям, и она входила в их круг. А не было ли здесь скрытого подтекста?

Ведь некогда именно из Константинополя, из дворца турецкого султана Ахмеда III, и был доставлен в Москву по велению русского царя маленький заложник – арапчонок Ибрагим, которому в будущем суждено было стать российским генералом и прадедом великого поэта.

…Константинополь, древний Царьград, овеянный легендарной славой Олегова похода, – такой близкий и такой недосягаемый для Пушкина город.

И южная поэтическая ночь, и мерцающие в лунном свете очертания восточной сказочной столицы могли о многом напомнить душе Наталии Николаевны.

Быть может, в мысли нам приходит

Средь поэтического сна

Иная, старая весна

И в трепет сердце нам приводит

Мечтой о дальней стороне,

О чудной ночи, о луне…

Что ж, у картин, как и книг, своя судьба. Для «Лунной ночи…», соединившей имена избранницы Пушкина и одного из самых страстных его почитателей, она оказалась счастливой.

Весь последующий пушкинский цикл Айвазовского был написан уже после кончины Н.Н. Пушкиной – Ланской. Можно предположить, что только какие-то наброски к будущим полотнам или первую из картин – «Пушкин на берегу Черного моря», датированную лишь 1868-м годом, могла видеть и она сама. Ведь Наталия Николаевна бывала в петербургской студии прославленного мариниста, к тому времени уже профессора Академии художеств.

И разговор меж ними мог идти о будущем издании собрания сочинений Пушкина, предпринятом П.В. Анненковым и самой Наталией Николаевной. Художник готов был принять деятельное в нем участие. Свидетельство тому более чем важное – письмо издателя (Н. Н.) брату, датированное маем 1852 года: «Айвазовский обещал нарисовать для сего издания несколько картин; мне предоставлен выбор сюжета, где бы находилось море».

И мог ли он не говорить о Пушкине с той, которую боготворил сам поэт? Да и подаренная Наталии Николаевне картина «Лунная ночь у взморья» не есть ли свидетельство его искренней дружбы?

Айвазовский чрезвычайно дорожил дружбой с Наталией Николаевной. Надо полагать, что и она сама по достоинству ценила внимание Айвазовского и относилась к дружбе с ним столь же трепетно: одна из тайных побудительных причин тому, возможно и неосознанная, – чертами лица художник напоминал ей погибшего мужа.

Подтверждением тому – строки из письма князя Петра Вяземского историку Михаилу Погодину: «Знаменитый наш живописец Айвазовский желает с Вами познакомиться. Кроме отличного таланта, имеет еще одно особенное достоинство: напоминает наружностью своею нашего А.С. Пушкина. Угостите его в Москве и за талант, и за сходство…»

Кто-кто, а уж близкий друг Пушкина Петр Вяземский ошибаться не мог.

Всего одна встреча, одно пушкинское напутствие, но какое!, запомнившееся Айвазовскому на всю жизнь:: «Работайте, работайте, молодой человек, – это главное».

Источник фото

Он и работал, всю свою жизнь, до глубокой старости. Из написанных им шести тысяч картин лишь одна осталась незавершенной. Та, которую он писал в свой последний день…

Ольга Солодовникова,

заведующая отделом Центральной библиотеки им. А. С. Пушкина