Фёдор Глинка

19 июня – 230 лет Фёдору Николаевичу Глинке — русскому поэту, публицисту, прозаику, офицеру, участнику Отечественной войны 1812 года, декабристу.

Утро вечера мудренее

Сегодня вихорь парус рвет;

И вал на отмель лодку бьет;

И гром над безднами ревет;

И молния пловцу в глазах ресницы жжет.

А завтра - ни грозы, ни бури:

Погода... мир... и тишина,

Под круглым куполом небесныя лазури

Светлеет моря глубина...

Для нашей жизни нет картины сей вернее,

И - утро вечера бывает мудренее.

1826

Два счастья

Земное счастье мне давалось,

Но я его не принимал:

К иному чувство порывалось,

Иного счастья я искал!

Нашел ли?- тут уста безмолвны.

Еще в пути моя ладья,

Еще кругом туман и волны,

И будет что? - не знаю я!

1826 

«Если хочешь жить легко...»

Если хочешь жить легко

И быть к небу близко,

Держи сердце высоко,

А голову низко.

1836

Два я

Два я боролися во мне:

Один рвался в мятеж тревоги,

Другому сладко в тишине

Сидеть вблизи большой дороги,

С самим собой, в себе самом;

На рынок жизни - в шум и гром -

Тот, бедный, суетливо мчался:

То в вышину взлетал орлом,

То змеем в прахе пресмыкался,

То сам пугался, то страшил,

Блистал, шумел, дивил, слепил,

Боролся, бился, протеснялся,

И, весь изранен, весь избит,

Осуетился, омрачился...

Но, кинув свой заботный быт,

Он к я другому возвратился.

Что ж тот? - А тот, один одним,

Не трогаясь, не возмущаясь

И не страша и не пугаясь,

В тиши, таинственно питаясь

Высоким, истинным, святым,

В какой-то чудной детской неге,

В каком-то полусне, на бреге,

У самых вод живых, сидел

И улыбался и светлел!

Кто ж в выигрыше? - Один, мятежный,

Принес с собой и мрак и пыль,

Туман и смрад, и смерти гниль;

Другой, как цвет в пустыне нежной,

Спокойный, чистый, как эфир,

Пил досыта любовь и мир, -

Счастливец! пировал свой пир

Под золотым любви наметом:

Он веровал, он был поэтом!..

1841

Мотылек

В весенний вечерок приятный,

Как сизый сумрак мир одел,

На розе пышной, ароматной

Усталый мотылек присел;

В отрадах, в море наслажденья,

Счастливец нектар пьет забвенья...

Но вдруг соседственный чертог

Огней рядами осветился,

Безумец блеском ослепился

И одолеть себя не мог.

Летит, сияньем увлеченный,

Кружит, порхает близ свечи.

Куда? - безумец заблужденный!

Остановись!.. Сии лучи...

Но он уж в них, уж он пылает,

Дрожит, горит - и умирает!

Напрасно с утренней зарей.

На розе пробудясь душистой,

Подруга раннею порой,

Ища дружка в траве росистой,

Порхает в грусти по цветкам

И день проводит весь в тревоге.

Его уж нет!.. погиб в чертоге

В урок и страх всем мотылькам.

Так жаждой почестей влекомы,

Оставя тень родных лесов

И мирны отческие домы,

Где ждут нас дружба и любовь,

Прельщенны ложными лучами,

Бежим, слепые, за мечтами,

Бежим у славы взять венец;

О, как мы с мотыльком тут сходны!

Мы также к заблужденьям сродны:

От них ему и нам конец.

1817

К снегирю

Красногрудый друг мой милый!

Отчего ты всё грустишь,

Ноешь в песенке унылой,

Иль насупившись сидишь?

В бедной хижине смиренной

Ты не пленник заключенный,

Ты хозяин, как и я!

Тесной клетки ты не знаешь,

Где задумал, там порхаешь,

Всем мила здесь песнь твоя.

Не тебе ль плачу я дани

Всем, что любишь есть и пить?

И зато у нас нет брани,

Если вздумаешь шалить

И, вспорхнув от сна с зарею,

Раннею кружась порою,

Сядешь прямо на меня:

В волосах моих играешь,

Резво носиком щелкаешь,

Сладкий сон от глаз гоня.

Чуть осердиться сбираюсь,

Ты вспорхнул - и был таков!

Вдруг запел - я улыбаюсь,

Ты прощен! здесь нет силков:

Здесь жероль цветет душиста,

И вода в фарфоре чиста,

Здесь на солнце, пред окном

Ты купаешься привольно

И, натешившись довольно,

Брызжешь светлым вкруг дождем.

Отчего ж так часто, милый,

Грудью бьешься ты в стекло?

Вместо песен - крик унылой?

Отчего? - Здесь так тепло!..

В гости просишься к свободе!

Полно! взглянь: во всей природе

Скука - жизни искры нет!

Стужа, вьюги, бури снежны...

Здесь с тобой все дружны, нежны.

Здесь покой, тепло и свет!

Ах! а тамо ястреб лютый

Бедных птичек так и ждет;

Из засад, злодей, минутой

Налетит и заклюет!

Ты погиб! "Мне всё известно, -

Говоришь ты, - но где тесно,

Там свободы нет святой!

Птичкам страж - их мать природа:

Все кричат мне, что свобода

Лучше клетки золотой!"

Прав ты, прав, о сын природы!

Вольным всюду жизнь сладка:

Где не светит луч свободы,

Хлеб постыл там, соль горька!

Что сказал ты, сам я то же

Гордому скажу вельможе:

Не пленяюсь я мечтой,

Быть свободным в бедной хате

Лучше, чем в большой палате

Жить, как в клетке золотой!

1818

Ночная беседа и мечты

Тоскою, в полночь, пробужденный,

С моим я сердцем говорил

О древнем здании вселенной,

О дивных таинствах светил.

Оно повсюду находило

И вес, и меру, и число,

И было ясно и тепло,

Как под златым огнем кадило,

Струящее душистый дым,

Оно молением святым,

Как новой жизнью, напоялось.

Но, пленник дум и суеты,

Вдавался скоро я в мечты,

И чувство счастья изменялось.

С толпой нестройных, диких грез

Ко мне волненье набегало,

И, с утром, часто градом слез

Мое возглавие блистало...

1818

Осенняя грусть

Опять вас нет, дни лета золотого, -

И томный бор, волнуясь, зашумел;

Уныл, как грусть, вид неба голубого -

И свежий луг, как я, осиротел!

Дождусь ли, друг, чтоб в тихом мае снова

И старый лес и бор помолодел?

Но грудь теснят предчувствия унылы:

Не вестники ль безвременной могилы?

Дождусь ли я дубравы обновленья,

И шепота проснувшихся ручьев,

И по зарям певцов свободных пенья,

И, спутницы весенних вечеров,

Мечты, и мук ее - и наслажденья?..

Я доживу ль до тающих снегов?

Иль суждено мне с родиной проститься

И сладкою весной не насладиться!..

1818

К Пушкину

О Пушкин, Пушкин! Кто тебя

Учил пленять в стихах чудесных?

Какой из жителей небесных,

Тебя младенцем полюбя,

Лелея, баял в колыбели?

Лишь ты завидел белый свет,

К тебе эроты прилетели

И с лаской грации подсели...

И музы, слышал я, совет

Нарочно всей семьей держали

И, кончив долгий спор, сказали:

"Расти, резвись - и будь поэт!"

И вырос ты, резвился вволю,

И взрос с тобою дар богов:

И вот, блажа беспечну долю,

Поешь ты радость и любовь,

Поешь утехи, наслажденья,

И топот коней, гром сраженья,

И чары ведьм и колдунов,

И русских витязей забавы...

Склонясь под дубы величавы,

Лишь ты запел, младой певец,

И добрый дух седой дубравы,

Старинных дел, старинной славы

Певцу младому вьет венец!

И всё былое обновилось:

Воскресла в песни старина,

И песнь волшебного полна!..

И боязливая луна

За облак дымный хоронилась

И молча в песнь твою влюбилась...

Всё было слух и тишина:

В пустыне эхо замолчало,

Вниманье волны оковало,

И мнилось, слышат берега!

И в них русалка молодая

Забыла витязя Рогдая,

Родные воды - и в луга

Бежит ласкать певца младого...

Судьбы и времени седого

Не бойся, молодой певец!

Следы исчезнут поколений,

Но жив талант, бессмертен гений!..

1819

Весна

Уж ласточка к гнезду послышала влеченье,

И роза вспыхнула на ветке молодой,

И дышит негою черемха над водой,

И соловья гремит по рощам пенье...

Почто ж в душе моей волненье?

Почто бежит души покой?

Судьба железною рукой

Влечет меня в тревоги света

От милой сельской тишины:

Увы! скорей, чем блеск весны,

Исчезнут в бурях жизни лета!

1820

Гений

Нарисуй мне Гения

Бледного, унылого,

И с челом развенчанным.

Вижу, плачет Гений твой,

Преклоненный на руку,

И златые волосы

В локонах рассыпаны;

Всё кругом - молчание!

На небе ни звездочки!

И погашен пламенник

Бурею пустынною.

Нарисуй богиню мне,

Нарисуй волшебницу

Резвую, прелестную:

Дай ты ей лазурные

Крылья мотыльковые,

И одежду белую

Из туманов утренних;

Подари ей алую

Розу, вечно юную;

Пусть твоя волшебница,

Иль богиня милая,

Как богиня призраков,

Светлая фантазия,

В разных дивных образах

В мире появляется:

То вечерней звездочкой

Вспыхнет в дальнем сумраке

Над пустыней дикою;

То, знакомым голосом,

Кличет утомленного...

То, за темной рощею,

В час полудня знойного

Зажурчит и по полю

Побежит, сверкаючи...

То, за синей тучею,

Свежит, блеском радуги

Светит, улыбаючись...

То быстрее молнии

Возлегает на горы

И блистает девою

Стройной, величавою,

И зовет унылого

Голосом и знаками,

По пути тернистому,

В новый край, неведомый,

К людям - в даль туманную,

В области, кипящие

Жизнью и заботами...

Кто же, друг мой, гений твой?

Как назвать безвестного?

Отгадай, придумай ты;

А твою богиню я

Назову - надеждою.

1820

Перелетная птичка

Скрывалось за горы

Роскошное солнце,

И долгий день летний

Угаснул, и вечер

Настал с тишиною,

И в воздухе душно!..

Зарница играла

По нивам волнистым,

И сизая туча

Вдали загоралась;

Далекое эхо

В горах рокотало...

Я в роще тенистой

Дышал ароматом

Цветущего луга...

Вдруг птичка слетела,

Не знаю откуда,

И, зыблясь на ветке,

Запела уныло,

Уныло и сладко!..

Я весь стал - вниманье,

И весь - упоенье:

Душа разрывалась

От песни унылой;

Душа восхищалась

Унылою песнью...

И отзыв далекий

Друзей отлученных,

И память о прошлом,

О днях невозвратных

Бывалого счастья,

И стоны разлуки,

И шепот предчувствий,

Грядущего тайны -

Всё, всё выражала

Волшебная песня

Чудесной певицы...

Мне виделось: месяц

Стоял недвижимо

И звезды, внимая,

Горели яснее,

И грохот нагорный

Затих!.. И в забвеньи

Сидел я до утра,

Мечтая о небе...

Певица всё пела,

Но, вместе с росою

Подъемлясь всё выше,

Как искра угасла,

В лучах утонула!..

Откуда ты, птичка,

Небесная радость!

Где край тот далекий,

В котором ты, прелесть!

Гостишь неотлетно?..

И, странник печальный

В сем мире мятежном,

По сердцу мне чуждом,

Услышу ль опять я

В безмолвии ночи,

Залетная гостья!

Твой голос чудесный?

Иль раз только в жизни

Он смертному слышен?

1820

Пруд и капля

Заглохший осокой и весь, как паутиной,

Подернутый зеленой тиной,

Дремал ленивый пруд. В звездах лазурный свод;

Но жалкий он слепец, не видит звезд мерцанья,

Ни ласковой луны приветного сиянья.

И долго было так, но вот

Наскучил он сносить светил пренебреженье;

И, потеряв последнее терпенье,

Языком вод заговорил,

И близкую свою соседку он спросил -

Соседку капельку, что на листок упала

И ясной звездочкой, качаяся, сверкала:

"Что за счастливица ты, капелька, у нас?

Так светишь, так блестишь, ну словно как алмаз!

Тебе и солнце угождает:

Вот, сжавшись всё, в тебе, как в зеркале, сияет!

По солнцу ль зеркало! - Я сажен пять в длину,

Да три, а может быть и больше, в ширину;

Однако ж всё во мне не видны горни своды;

И хоть бы раз луна в мои взглянула воды!

Скажи, пожалуйста, любимица светил,

За что же я им так немил?"

А капелька в ответ: "Давно я это вижу,

Сказала б, да боюсь: я, может быть, обижу!" -

"О нет!" - "Так слушай же: причина тут проста

Ты засорен - а я чиста!"

1822

Гусарская песнь

Друзья, залетные гусары!

Шумит военная гроза!

Готовьте меткие удары;

Посмотрим смерти мы в глаза!

Идут необозримым строем,

Но мы прорвем их тесный строй;

Повеселимся грозным боем,

Навалим трупы их горой...

Еще долина не отстонет

И гул не стихнет по горам,

А гордый враг в крови потонет,

И мы - опять к своим огням!

Там к небу теплые молитвы!

И спор веселый закипит

О чудесах протекшей битвы,

И ночь, как птица, пролетит!

1823

Минута счастия

В груди, страстями раскаленной,

Я сердце грустное носил

И, битвой жизни утомленный,

Конца страданиям просил.

Но вдруг повеяло прохладой,

Как сердцу ведомой мечтой;

Мне кто-то дал сосуд златой

И напоил меня отрадой.

И мрак с очей моих исчез;

И я, уж больше не несчастный,

Увидел новый день прекрасный

И свод таинственных небес.

Там было всё любовь и радость;

Земля светилась, как кристалл,

И не старелась жизни младость,

И ясный день не догорал.

О, как их области прекрасны!

И как приветливы они!

И утешительны и ясны,

Как юности счастливой дни.

И все так дружны, будто звуки

В струнах под опытной рукой;

И взор их, исцеляя муки,

Ложится в душу, как покой.

И ясно мысли их светлели:

Я в каждой гимн творцу читал;

Они мне песни неба пели,

И я с восторгом исчезал;

И, как младенец в колыбели,

Мой дух переводя едва,

Я таял в радости сердечной,

И пил млеко я жизни вечной.

х благовонные слова

Из уст рубиновых струились,

И чувства в сердце их светились,

Как из-за тонких облаков

Сияют звезды золотые;

И все их помыслы святые

В одну сливалися любовь.

Где ж ты, моя минута счастья?

Гонюсь за сладкой тишиной:

Но я уж в области, ненастья,

И буря воет надо мной.

1824

«Вот, желтеют листья...»

Вот, желтеют листья,

Забелели горы;

Что тебе, друг милый,

Что там в шумном граде?

В благовонном мае

Ты со мной рассталась!

И с тех пор я, грустный,

Всё живу надеждой...

Понеситесь, ветры,

За крутые горы;

Отнесите, ветры,

К ней сухие листья.

Пусть прочтет на каждом:

"Так он, бедный, вянет,;

Так в нем сохнет сердце,

От любви тоскуя!"

1825

Море

Душа томится в вихрях света;

Мне душен воздух городской;

И я, оставя за собою

Заботы, пыль и тесноту,

Спешу на дикий берег моря -

На зов понятной мне мечты...

Я вижу синее пространство

В его роскошной широте;

И мне повеял ветер свежий,

Как будто с родины моей!

Златое сердце утопало

В волнах багряных облаков,

И флаги алые ходили

Под дымным синевом небес;

И я увидел, как знакомца,

Долину влаги голубой;

И необъятное пространство

Так нравилось моей душе,

Как будто что-то ей родное...

Не знаю... или, может быть,

И знаю... но могу ль сказать

Языком скудным человеков

О том, чей дивный образ нам -

Необозримое пространство!

И почему к себе всегда

Манит фантазию поэта

Румянцем блещущая даль?..

Я слушал плеск валов шумящих

И в беспредельность улетал:

Она была мне как свобода,

Когда она в волшебных снах

Приснится узнику младому...

Я, сладкой свежестью дыша,

Как будто молодел душою;

И, томность светской суеты

Стряхнув с себя, как пыль градскую,

Я весь как обновленный стал!..

Но звезды вечера зажглися,

И с легкой ношей сладких чувств

Я крался сквозь толпы народа,

Робея счастье обронить...

Ах, если б в шуме сих кипящих

Расчетов, выгод и страстей,

Где сохнет сердце, вянут чувства.

Ах, если б век я был так свеж

И так в восторгах беспределен,

Как ты, кого теперь пою,

Долина моря голубая!

1825

Любовь

На степи раскаленной, широкой,

Где не слышно, не видно отрадных ручьев,

Исчезал, без воды, человек одинокой;

Вдруг послышал он тихий и ласковый зов:

"Оглянись, человек, и напейся,

И напейся студеной воды!

Уповай и люби и надейся -

И, как жажда, исчезнут беды!"

Он взглянул - и прекрасная, с чашей,

Перед ним, как видение снов:

Ничего он не видывал краше,

И душа в ней узнала - Любовь.

1826

Сказки

Люблю я молодость твою

И синенькие глазки!

Тебе я песен напою,

Тебе готовы сказки.

Я видел много дальних стран

С большими городами;

Я видел море-океан

С солеными водами!

Я видел... но, тебя взманя,

Пойдут за сказкой - сказки:

Смотрите ж долго на меня

Вы, синенькие глазки!

1826

Ранняя весна на родине

Прямятся ольхи на холмах,

И соловьиные журчат и льются песни,

И скромно прячется на молодых лугах

Душистый гость, весны ровесник...

Седеют ивники пушистым серебром;

Еще смолист и липнет лист березы,

Круглятся капельки росистые, как слезы,

И запад ласково алеет над Днепром ...

Уж озимь, огустясь, озеленила пашни;

Касатка вьется подле башни;

И вот, отлетные за дальний океан

Опять к родным гнездам летят из чуждых стран!

Весна!.. и кое-где блестят отрывки снега...

Вдали Смоленск, с своей зубчатою стеной!..

Откуда в душу мне бежит такая нега?

Какой-то новый мир светлеет надо мной!..

О, буду ль я всегда таким питаться чувством?

Зовет, манит меня тот смутный дальний шум,

Где издевается над сердцем колкий ум,

Где клонится глава под тучей скучных дум, -

Где всё природное поглощено искусством!..

1830

Воспоминание

Я вспоминаю сенокосы

На свежих, ровных берегах,

Где зной дневной сменяют росы;

И крупный жемчуг на лугах

Блестит под желтою луною;

И ходит ковшик пировой

Между веселыми косцами,

Меж тем как эхо за горами

Разносит выстрел зоревой.

Вдали заботен темный город,

Но на покосах шелковых

Всяк беззаботен, бодр и молод

Под звуком песен удалых.

1831

  

Москва

Город чудный, город древний,

Ты вместил в свои концы

И посады и деревни,

И палаты и дворцы!

Опоясан лентой пашен,

Весь пестреешь ты в садах:

Сколько храмов, сколько башен

На семи твоих холмах!..

Исполинскою рукою

Ты, как хартия, развит,

И над малою рекою

Стал велик и знаменит!

На твоих церквах старинных

Вырастают дерева;

Глаз не схватит улиц длинных...

Это матушка Москва!

Кто, силач, возьмет в охапку

Холм Кремля-богатыря?

Кто собьет златую шапку

У Ивана-звонаря?..

Кто Царь-колокол подымет?

Кто Царь-пушку повернет?

Шляпы кто, гордец, не снимет

У святых в Кремле ворот?!

Ты не гнула крепкой выи

В бедовой своей судьбе:

Разве пасынки России

Не поклонятся тебе!..

Ты, как мученик, горела

Белокаменная!

И река в тебе кипела

Бурнопламенная!

И под пеплом ты лежала

Полоненною,

И из пепла ты восстала

Неизменною!..

Процветай же славой вечной,

Город храмов и палат!

Град срединный, град сердечный,

Коренной России град!

1840

  

Утренний вздох

1

Заря румянцем обливала

Раскаты серые полей

И нега утра лобызала

Уста серебряных лилей...

2

Но я, с поникшей головою,

Неясной грустию томим,

Летал мечтами над Невою

И залетал в далекий Крым

3

Везде покрыла небо дымом

Война, пылая и гремя.

Но в мужестве необоримом

Наш русский борется с тремя!

4

Не отдает без крови поля

И, ставя жизнь за каждый шаг,

У древних стен Севастополя,

Стоит скалой за русский флаг!

5

О, стой же у дверей России,

Сын верный! Матерь стереги,

Пока врагов железной выи

Не сломит сталь твоей ноги!

1854

Осень

Золотой метелью

Мчится желтый лист;

Жалобной свирелью

Слышен ветра свист...

В синие долины

Сумерки сошли;

С горныя вершины

Вьются журавли!..

Слышу шепот сосен

С ближней высоты:

"Наступает осень,

Что же медлишь ты?!."

1863

Источник http://glinka.ouc.ru/

Прозаические сочинения Ф.Глинки:

Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием похода Россиян против Французов в 1805 и 1806 г, а также Отечественной и заграничной войны с 1812 по 1815 год. Писано Ф. Глинкою в 5 частях. [2-е издание.] М., 1870.

Серия переизданий с 1985 (обычно в извлечениях).

Зиновий Богдан Хмельницкий, или Освобождённая Малороссия // Соревнователь просвещения, 1819, тома V и VI.

Переиздание в кн.: Русская историческая повесть первой половины XIX века. М.: Правда, 1986. – С. 171-218.