12 августа 2020 года исполняется 20 лет с гибели в Баренцевом море атомного подводного ракетного крейсера (АПРК) К-141 «Курск» — одного из самых современных на тот момент субмарин ВМФ России. Погиб весь экипаж — 118 военных моряков. Ожидая каждый день последних известий о трагедии, плакала вся наша громадная страна, вдруг осознавшая себя единым народом, ставшая в этот момент одной семьей. Трагедия субмарины стала темой многих книг, театральных постановок, фильмов, песен, стихов…
50 стихов
* * *
И до сих пор болит душа.
И снится Баренцево
море...
Подлодка «Курск» на дно
Ушла.
Земле оставив боль и
горе.
А глубина стучала — «SOS!»
Но горький зов был не
услышан.
И власти долго врать
пришлось,
Что ни один моряк не
выжил.
И тот позор вовек не
смыть
Морской соленою водою.
Как не дано нам позабыть
Ни моряков,
Ни горесть вдовью.
А. Дементьев
Памяти моряков «Курска»
…В те последние минуты,
нет, в последние
мгновенья,
моря траурные путы
рвя огнем сердцебиенья,
так мучительно спешили,
знали кровью: пробил
час! —
и реакторы глушили,
от беды спасая нас.
Проклиная и стеная,
боль назвав по именам,
что, страна моя родная,
что ты скажешь им и
нам?!
Р. Казакова
Затонула субмарина
Затонула субмарина,
Субмарина затонула,
В Баренцевом субмарина
Затонула море...
Затонули все отсеки,
Всех отсеков человеки,
В человеках все отсеки
Затонули в субмарине
В Баренцевом море.
Затонули по-российски,
Не спасти их
по-английски,
Не спасти их
по-норвежски...
Крик спасенья, крик
спасенья, —
Надо знать язык
спасенья!
Опоздав, язык спасенья
Не понятен субмарине,
Затонувшей в ту субботу
В Баренцевом море.
Там лежат во тьме веков
Сто восемнадцать
моряков,
Не увидят облаков
Сто восемнадцать
моряков,
Не раздышат позвонков
Сто восемнадцать
моряков.
Затонули все отсеки,
Всех отсеков человеки,
В человеках все отсеки,
Затонули жизни звуки
В Баренцевом море.
Англичане и норвеги
Устремились в дружном
беге
В Баренцево к субмарине,
Затонувшей в море...
Затонули по-российски,
Не спасти их
по-английски,
Не спасти их
по-норвежски.
Надо знать язык
спасенья, —
Опоздав, язык спасенья
Не понятен субмарине,
Затонувшей в ту субботу
В Баренцевом море...
Ю. Мориц
Траур
«Смирно!» Души на
смотру.
Над страною — чёрный
прапор.
Боже правый, моя ru!..
Траур.
Странный трафик накатил.
Вдовам не помогут травы.
Всюду чёрный негатив —
траур.
Фестивальные кентавры,
жрите чёрную икру!
По матросу Игорьку —
траур.
Кто ответственные лица?
Люди чести, флотских
аур?
Ни один не застрелился.
Траур.
С утра слышу до утра:
«Утраутрау…» Рядом
травят.
по живым ещё вчера —
по себе мы носим траур.
НТВ и Си-би-эс
задрожат, как сети
траулера.
Траур носим по себе.
По надежде носим траур.
Вечный траур по
Геннадию:
жизнью, из последних
сил,
может, нас с тобою ради,
он реактор заглушил.
Моряками среди мора
остаются моряки.
И на Баренцево море
лягут тяжкие венки.
Женщина в косынке
бьётся,
видя, как плывёт венок.
Был старлеем или
боцманом?
«Кто, сынок, тебя
вернёт?»
На мгновенье над страною
оглянётся, не грешна,
называема душою,
траурная тишина.
А. Вознесенский
Молитва о «Курске»
Мертвецы стучат — живые!
—
по железному нутру.
Офицеры, рядовые
бьются, как стенокардия,
помнят мать, жену,
сестру…
Времена глухонемые.
Господи, уйми стихию!
Дай надежду, хоть искру…
— Куда держишь курс,
Россия?
— www.KURSK.ru.
А. Вознесенский
Записка в подлодке
Подарило нам скорбное
море
записку особую:
«Здесь темно писать,
но на ощупь попробую».
И мне тоже темно,
но я что-то вцарапываю в
бумагу,
выполняя уже безнадежно давно
обессмысленную присягу.
Мне сейчас бы глоток
просто воздуха родины, а
не водки,
и не «Курск» —
имя станции детства «Зима»
на моей затонувшей
подлодке.
Кто я?
Может, Колесников,
может, Борисов
или тот водолаз,
кто людей собирать по
кусочкам
во мгле под водой не
боится.
Не осмелилось море
записку размыть,
сохранив, как
шекспировский
вечный сонет:
«Шансов, похоже, нет…»
Но строка Пастернака
сверкнула в записке, как
будто
нечаянная награда:
«Отчаиваться не надо…»
Услышь под водой, вся
команда,
и продолженье строки:
«Отчаиваться не надо —
у страха глаза велики».
Не отчаиваюсь.
Жду всеобщего и моего
воскресенья.
Но я верую в
не-нечаянность
самоспасенья.
Я не только там,
в Оклахоме,
в моем новом бездомном
доме,
залегающем —
пальца не суньте! —
на засасывающем грунте.
Мир наполнен
людьми-подлодками,
становящимися
подледными.
Задыхаются люди в
небратстве,
тонут и в нищете,
и в богатстве,
и взрываются, как
торпеды,
все хвастливые их
победы.
Прихвастнуть —
в этом я ненасытный,
а иначе б не стал
Евтушенкой,
но люблю бледный шрам
беззащитный
под одной, самой лучшей,
коленкой.
Я любил черный хлеб и с
полынью.
Не давался он мне
задарма,
и всю славу свою
половиню
я со станцией нежной — Зима.
И по-своему, по-лихому,
не подобный холоднозмею,
полюбил я и Оклахому,
ибо я не любить не умею.
С человечеством —
сборной командой —
я на вахте, тельняшку
надевши.
Продолжаю
Грохать кувалдой
изнутри потонувшей
надежды.
Не бывает надежд на
излете.
Не отчаянью верю, а
риску.
А погибну —
в карманах найдете
очень важную вам записку.
Е. Евтушенко
* * *
Памяти командира «Курска» Геннадия Лячина
Останутся в прошлом
походы и споры,
Нахлынет вселенская
грусть.
Творец призовет на
небесные сборы —
При полном параде
явлюсь.
Служил — не позорил ни
чести, ни флота,
Но реквием бьет через
край.
Я кортиком лично открою
ворота,
Ведущие с палубы в рай.
Творца не смутит
строевая походка —
Он примет мой краткий
рапорт.
В эмалевых водах
качнется подлодка
На знаке «За дальний
поход».
Б. Орлов
* * *
Памяти моряков, покоящихся на морском дне
Не узнать по казённым
бумагам
Правды о присягнувших
стране.
Океаном накрыло, как
флагом,
Моряков, что лежат в
глубине.
Кто и честен, и прям,
тот в опале,
Кто лукав, раздаёт
интервью.
Правда в том: моряки
погибали,
Как положено гибнуть в
бою.
Б. Орлов
Обелиск
Вместились жизни в
краткую строку,
Застывшую на камне
отрешенно.
Душа — в глубинах. Прах
— на берегу.
Взрослеют дети, и седеют
жены.
И набухает небо. И
штормит.
Но море не сильнее
человека…
Хотя порою траурно
гремит
Затишье аварийного
отсека.
Б. Орлов
* * *
Лодка затонула. Отчего?
В чем причина? Разве это
важно!
Экипаж для нас родней
всего —
Молодой, надежный
и отважный.
Черт с ней, с лодкой,
с этим кораблем!
Сколько бы ни стоил он
России,
Мы тогда лишь счастливо
вздохнем,
Если роль спасителей осилим.
Но не можем мы спасти
ребят.
Раньше — мы к тому
готовы были.
И, выходит, десять лет
назад
Мы своих сынов
похоронили.
Сто венков качает на
волне.
Звонко плачут чайки в
небе синем.
И лежит молчком на самом
дне
Сила, мощь и мужество
России...
В. Крылов
Памяти моряков с подлодки Курск
Видяево. Траур. Венки на
воде.
Нашли моряки здесь
могилу на дне.
Что стало с подлодкой?
Кто даст нам ответ?
Но море упрямо хранит
свой секрет.
Подлодка однажды не
вышла на связь.
Попытка спасенья не
удалась.
Вы тщетно пытались до
нас достучаться-
Мы с помощью к вам не
сумели добраться.
И сто восемнадцать
здоровых ребят
По чьей-то злой воле в
пучине лежат.
Напрасно молили все люди
России:
«О, Боже, спаси их! О,
Боже, спаси их!»
Но чуда не вышло — Бог
вовсе не маг.
Теперь на дне моря лежит
саркофаг.
Телам никогда не
предаться земле,
И души остались на
корабле.
Видяево. Траур. В
сердцах — слезы, боль.
Они никогда не вернутся
домой.
А напоминаньем об этой
беде
Останутся только венки
на воде.
Г. Шатрова
* * *
Как воин, пав на поле
боя,
Ракетоносец наш на дне.
Бушует море штормовое.
Гуляют страсти по
стране.
«Как это все могло
случиться?
Судьбы ли в этом лютый
рок?»
А в борт стальной
моряк стучится...
Ему бы воздуха глоток!
Л. Климович
* * *
Опускаются флаги, как плечи.
Храмы только об этом
звонят.
И не глупые речи, а
свечи
Вам о нашей любви
говорят...
Е. Бочкарев
Тишина в отсеках
Светлой памяти экипажа АПЛ «Курск»
Захлебнулось Баренцево
море
Мертвою титановой
волной,
И Россия, черная от
горя,
Мысленно в пучине ледяной.
Там еще стучат сердца с
надрывом,
Там не верят в свой
последний час,
И реактор заглушив до
взрыва,
Умирая, думают о нас.
Не слышны в его отсеках
крики,
Глушит боль щемящую
волна,
И бессильно смотрит «Петр
Великий»:
— Что же ты наделала,
страна?
В. Силкин
* * *
Что скажут всплывшие
подлодки...
Всё ж век беспамятства —
короткий...
И вот однажды на заре
Всплывут погибшие
подлодки
В нейтральных водах всех
морей, —
И зазвучит тревожно
песня
Молчавших долго
ревунов...
Но что за песню, что за
вести
Нам принесут из смертных
снов,
Продув цистерны,
субмарины?
Что нашептали им пучины,
Какой великий часослов*,
Какие в нем чины,
молитвы,
Которые все эти дни
В придонной сумрачной
калитве*
Хранили, мертвые, они?
Не будет нам большого
срока
Дано, чтоб разобрать
слова
Той песни, всплывшей из
глубоких
Морей, имеющих права
На экипажи наших
мертвых,
На затонувший этот флот,
А будет миг, как
просверк борта,
Который пропадет
вот-вот,
И канут снова субмарины,
И станут вновь для нас
незримы,
И с ними песни смысл
уйдет...
И только этот миг
короткий
для понимания нам дан —
зачем всплывали эти
лодки,
и что сказать пытались
нам...
Ю. Беридзе
(* Часослов — книга,
содержащая тексты молитв суточного богослужебного круга.
*Калитва — топкое место,
грязная вода).
Экипажу «Курска»
Ещё Победы будут с нами!
Встав на колено и
скорбя,
Россия-мать, гордись
сынами!
Они ведь — славили тебя!
О, скольким людям дали
жизнь,
Своею смертью смерть
поправ,
Реактор грозный
заглушив,
И морю жизнь свою отдав!
Навек оставшись
молодыми,
Войдя в когорту
храбрецов.
И не вина их, что седыми
Виски у братьев и отцов!
И не вина, что жёны —
вдовы,
Что детям без отцов не
спеть.
В подплаве есть закон
суровый:
«Всем победить иль
умереть!»
Да, каждый был из них
героем,
И службой ратной — к
славе путь...
Но не повесят перед
строем
Им ордена уже на грудь.
Баренцево море...
Баренцево горе...
Как твои объятия сильны!
Корпус рваный в клочья,
Умирали молча,
За Россию-матушку сыны.
Чаек белых крики,
«Пётр» стонал «Великий»,
Напрягая жилы-якоря.
Но помочь — не в
силах...
И пора, Россия,
Скорбный надевать тебе
наряд.
В отсеки смерть
врывалась — стерва,
О каждом чтобы в
прошлом: «Был...»
И экипаж «сто сорок
первой»
Навстречу с Богом
уходил.
Их души молча отлетали,
Из сухожилий рвясь и
жил.
И только губы чуть
шептали:
«Парад последний
наступил...»
Их души в чаек
превращались,
Оставив жизни позади,
Когда они навек
прощались,
Рванув тельняшки на
груди!
И крикнул Бог: «Тем, кто
на «Курске»,
Открыть врата! Я — Отче
Ваш!
Я знаю, жить отваге
русской!
Пиши — в Небесный
Экипаж!»
Баренцево море...
Баренцево горе...
Как твои обьятия сильны!
Корпус рваный в клочья,
Умирали молча
За Россию-матушку сыны.
Чаек белых крики,
«Пётр» стонал «Великий»,
Он тогда был с ними
заодно.
Но помочь не в силах...
И скорбит Россия,
Поминая тех, кто лёг на
дно!
И. Шептухин
* * *
Крохи робких надежд
пожирает за сводкою сводка
Вся Россия глядит, как
бессильно, прижавшись ко дну,
У родных берегов умирает
подводная лодка,
И в сердцах умирает
последняя вера в страну.
Ни отчаянный вопль, ни
проклятья, летящие в море,
Ни молебные бденья…
Ничто их уже не спасёт.
Над холодной водой
голосит всероссийское горе,
Вопрошая: «За что?» у
бесцветных молчащих высот.
И любовь, и судьба — всё
теперь в саркофаге железном,
Стонет чья-то жена,
захлебнувшись последним: «Вернись!»
Смерть любая страшна, но
страшнее — когда бесполезна,
Значит, надо искать
оправдание смерти и смысл.
Опускают венки на
суровую скорбную воду.
Да прозреют живые,
поняв, как друг другу нужны.
Вся Россия скорбит.
Значит, мы остаёмся народом!
В общей боли и муках
срастается тело страны.
Н. Колычев
АПЛ «Курск»
Мы их за все простили.
Они простят ли нас?
Их не спасла Россия,
И Запад их не спас.
Их жены голосили,
Топя тоску в слезах.
И лики их носили
В заплаканных глазах.
«Спасите наши души!» -
Тире и точек крик...
Но как спасти снаружи,
Погибших изнутри?
Н. Колычев
«Курск»
У пирсов, словно раненые
звери,
Гудками разрывают лодки
душу.
Не может сердце до конца
поверить,
Что с «Курска» не сойдут
уже на сушу.
И все слова сегодня
бесполезны.
Как прежде, море
забирает лучших.
Не заживут кровавые
порезы
На вдруг осиротевших
наших душах.
Над Баренцем раскинут
сумрак ночи.
О чем-то шепчет берег с
белой пеной.
И звезды — их сегодня
стало больше —
Взлетев с погон,
зажгутся во Вселенной.
Е. Леонова
* * *
К 18-летию со дня гибели АПЛ «Курск». Командиру 9 отсека
капитан-лейтенанту Дмитрию Колесникову
Подводная лодка на
грунте лежала.
Чудовищный взрыв оборвал
ее мир.
В девятом отсеке борьба
продолжалась.
Об этом поведал в письме
командир.
По возрасту он для меня
был пацан.
Всего двадцать семь —
это так немного!
Но старший средь всех
капитан-лейтенант,
А, значит, и первый
совсем после Бога!
Он был настоящий хозяин
отсека,
Заботливый, сильный, во
всем молодец.
И с ним моряки, двадцать
три человека,
Достойно встречали
жестокий конец!..
Надеялись, верили всей
душою,
Что к ним обязательно
помощь придет!
Но, вот, головой
понимали другое
И сердце сжимал
предательский лед...
Подводная лодка лежала
на грунте
И с каждой минутою жизнь
уходила.
Мы вспомним героев без
слез и без грусти.
Об этом просил нас
Колесников Дима.
С. Барковский
К очередной годовщине гибели подлодки «Курск»
Над гибелью «Курска»
сомнений нагрузка,
Над гибелью «Курска» —
туман.
И весь экипаж после
скорбного спуска
Под землю, в ночной
океан
Взывает к нам, просит о
помощи, братцы,
Он просит сегодня во
всем разобраться —
Зачем же такое могло
состояться,
Зачем этот вечный
обман?!
Их светлые души над
морем и сушей
Всё видят, встречая День
флота.
Не судят нас за наше к
ним равнодушье,
Надеясь, что все же
разбудят кого-то.
Их души летают невидимой
стаей
И тщатся последней
надеждой,
Что люди когда-нибудь
что-то узнают
И не повторится, как
прежде.
А мы все глотаем,
глотаем, глотаем
Нелепые пресс-оправданья
И также не знаем, не
знаем, не знаем
Зачем остановлено ваше
дыханье.
Вот также и раньше
безмолвные «Кашки»
(А также безмолвные «Эски»,
«Букашки»)
Геройски Россию спасали,
Но чьей-то злой волею,
нашей, не нашей
Покой свой на дне
обретали.
Но души кружат и кружат
над Землею
И не дадут нам покоя,
Пока не поймем мы, пока
не усвоим,
Пока не узнаем вполне —
Зачем и по чьей то
случилось вине.
В. Венгерский
* * *
Странно! От чего это
небо синее?
Странно!
Почему солнце вниз не
валится?
Улицы бегут — яркие,
красивые, —
Жизнь продолжается…
Жизнь!
Но только там волны
плещут серые.
Жизнь!
Ее там нет — списки дали
полные.
Все лежит на дне –
молодые, смелые,
Вольные, вольные.
А на берегу — лица
побелелые,
А на берегу — души
разрываются,
А на берегу — жизнь
осиротелая.
Мается, мается.
Рана стометровая,
Мука стопудовая —
Баренцево море.
Господи всемилостный!
Как же это вынести?
Нету края горю!
Н. Янчева
Реквием
Памяти АПРК «Курск»
1.
Не умолкает и ночами
Воды и ветра давний
спор.
Века свинцовыми волнами
Морщинят Баренца
простор.
А в глубине, задраив
люки,
Висит глухая тишина.
Как будто камни, тонут
звуки
И тают, не достигнув
дна.
И нет безмолвнее той
тайны,
Что в толще вод
погребена.
Как разговор
исповедальный,
Хранит былое глубина.
2.
Когда бы времени
движенье
Возможно было обуздать,
Вернуть из прошлого
мгновенье
И, словно поезд,
задержать,
И тотчас все
переиначить,
На новый путь перевести,
Другую станцию
назначить,
Зелёный свет на всем
пути...
Какой свершить все это
силой?
Неудержимый, как порыв,
Несётся вдаль локомотив,
Курком взведённым всё,
что было,
На «до» и «после»
разделив.
3.
К развязке двигалось
ученье,
Неумолимо, как судьба.
Приказ, тревога,
погруженье,
Венцом — торпедная
стрельба.
В сценарий вписываясь
четко,
Укрывшись мраком
глубины,
Кралась к «противнику»
подлодка —
Как меч, упрятанный в
ножны,
Чтоб на послушном
расстоянье
Обрушить яростный
клинок...
Томилось время в
ожиданье,
Лелея выявить итог.
Как вдруг, ломая план,
поспешно
Пошёл на всплытье
командир:
«Нагрев торпеды!» — от
депеши
Сотрясся радиоэфир.
И — в глубину без
канители:
Мятеж огня
предотвратить.
«Товсь!» — изготовиться
успели,
Но не успели отстрелить.
И, созданные для победы
Талантом русским и
трудом,
Свои ж ударили торпеды —
Взнесённым со спины
ножом…
4.
Дано ли правде всей
открыться?
Как ни юли лисою власть —
Пушком запачканное
рыльце
Не даст в обман
беспечный впасть
И как итог принять на
веру:
Надёжен, чёток флотский
строй,
А всей трагедии
безмерность —
Всего лишь случай
роковой.
И коль на память не в
обиде —
Над ложью тщись себя
поднять,
Лес за деревьями увидеть
И вышним разумом понять,
Что «Курск» — не просто
катастрофа
На перекрестии веков,
А восхожденье на Голгофу
Во искупление грехов.
Грехов страны, больной
безвольем
Перед лицом своих
невзгод.
Грехов всех нас. Всего
же боле —
Тех, кто гноил и гробил
флот.
Кто, словно машинист
беспутный,
Сорвавший спьяну
стопора,
За годы реформистской
смуты
Профукал детище Петра.
Кто, будто крот,
вгрызался в сушу
И, с подлой властью
обручен,
Готов был заложить хоть
душу
За сладость маршальских
погон.
Кто, как шары в
бильярдной лузе,
Толклись во власти у
руля
И, как Никита кукурузу,
Боготворили «Тополя».
Кто, равнодушен к старой
славе
И с днем грядущим не в
ладу,
Готовит и теперь державе
Континентальную узду...
В. Павлюткин
* * *
Посвящается погибшим на подводной лодке «Курск»
Беда случилась в
Баренцевом море!
Неведомо за что погибли
моряки!
Всех нас окутало не
мыслимое горе!
Буквально все воспринято
в штыки!
Мучительно тянулись дни
— неделя,
Крупицы новостей нам
раздирали грудь.
С тоской в глазах, с
надеждою и верой,
Не можем ночью мы теперь
уснуть.
Сейчас неважно нам, что
вызвало причину.
Об этом можно говорить
потом.
Как хочется орать о том,
что там мужчины!
И успокоить поседевших жен!
Кто виноват в
трагической картине?
В жестоком начертании
судьбы?
Загадкой станет
подлинность причины,
Навеки утонув под
глубиной воды!
Судьба послала им свою
дорогу,
Уже нет смысла нам друг
другу лгать.
Сплотившись, нужно
пережить тревогу.
Могла ли их глотнуть
морская гладь?
Но, медленно «причины»
выползают…
И не дают проникнуть в
мир стальной!
Нам руку помощи с
надеждой предлагают,
Гордыня впереди
становится стеной!
Пройдут еще два дня,
мучительных и долгих,
Пока устроят все на
корабле.
Не знаем, есть ли жизнь
в подводной лодке,
Случайно пришвартованной
на дне!
Сто тысяч глаз, с
надеждою на Бога,
С мольбою ждали свежих
новостей.
В душе давно, только
одна тревога
И ужас «Курском»
пережитых дней!
Но, не дано — живым
увидеть близких…
Навеки похороненных на
дне!
У них остались только
обелиски,
И память о случившейся
беде!
Пусть подвиг их с годами
не забудут!
И в светлой памяти
грядущих дней,
Пусть дети наши долго
помнить будут,
О мужестве ушедших
кораблей!
Е. Риче
Реквием
(Памяти подводников АПЛ К-141 «Курск»)
Над бухтой сирена
Сиреной ревёт,
Подводная лодка
уходит в поход.
Стоит экипаж
на борту, как живой:
— Отдать кормовые!
— Отдать носовой!
Лихого приветствия
выверен взмах.
Спускается гюйс.
Переносится флаг.
И солнце сияет,
и небо светло.
Ах, только вот
Чайка легла на крыло!
Ах, видно, закат
неспроста был багров!
— «Добро» нам на выход?!
— «Добро» вам.
— «Добро».
Не ведают Ара
и Ура-губа:
Уже повернулась
спиною Судьба,
Отмерено Время
на божьих часах
И души качнулись
на звёздных Весах.
Святая вода заливает
отсек,
Смертельный покров
надевает на всех.
Срываются с губ
заклинанья-стихи:
Иудам вовек
не простятся грехи!
Е г о не обманешь
дешёвым раскаяньем!
И нету прощенья!
И имя нам-Каины!
и Слава, и Вечный
Покой...
Уносит подлодку
Летейской рекой.
Печаль золотая
ложится на плечи.
В часовне у моря
расплакались свечи.
Смыкаются волны
и скалы скорбят,
Рождаются дети
у мёртвых ребят.
На картах
Последний Причал
им отмечен.
Харон умножает
теченье на ветер.
Не верьте!
Н-е- в-е-р-ь-т-е
П-р-о-щ-а-й-т-е-
н-а-в-е-к-и
Н-а-в-е-р-х- н-е-
в-ы-х-о-д-и-т-
У-х-о-д-и-м- п-о-
М-л-е-ч-н-о-м-у
Звезда роковая
упала на снег.
Волна ледяная
ударила в брег.
Друзья боевые
на т о м берегу.
Я только к себе их
позвать не могу.
Я даже руки им
подать не могу.
Простите родные.
Прощайте навек.
Навеки.
Навечно.
И значит:
— До встречи.
А. Хрящевский
Тризна
Жестокий рок.
Проклятый век.
На море Баренцевом
шторм,
Под морем Баренцевым
бред:
Сто восемнадцать человек
Ушли в бездонное Ничто,
А у экранов вся страна
И жаждет:
— Пива!
И — Кина!
Осатаневшая страна
Желает:
— Хлеба!
И — Вина!
Какое тонкое вино!
Какое жуткое кино!
Люк,будто, — Чёрная
Дыра,
ВрАта —
отсюда - в Никуда.
Беда врывается в отсек
И воздух делится на всех.
И Жизнь — на всех,
и Смерть — на всех.
И в рай вступаем без
помех.
Морская режется звезда,
Со спиртом хлюпает вода:
За погибающих — до дна!
Им, — умирающим:
— Ура!
Нам, поминающим, — хана.
Какая чудная страна!
Какая страшная вина!
Днесь разлагается душа.
Ушедшие — не согрешат.
Грех обретается на суше.
Спасите
ваши
души!
А. Хрящевский
Памяти подводников Курска
«Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше —
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
Напополам!»
В.С. Высоцкий.
Получен приказ, мы
выходим из порта,
Начало учений, ну что ж —
не в первой.
Найти, уничтожить
эсминец эскорта,
Задача ясна и настрой
боевой.
Немного штормит,
отдаляются скалы,
Не видно знакомых сигнальных
огней.
«Начать погружение, ход
самый малый»,
Глубины морские,
встречайте гостей.
Защита страны — это наша
работа,
А вот и эскадра, отметил
сонар.
На связи акустик: «Шум
справа по борту!»
И... взрыв! Ужасающий,
страшный удар!
Круша переборки, сжигая
проводку
Губительный смерч сеял
ужас и смерть.
Срывал механизмы,
калечил подлодку,
И выхода нет, не
спастись, не суметь!
Уходим на дно, нам
теперь, не подняться,
В пучине морской вечный
холод и страх.
Не жить, не дышать, не
любить, не смеяться,
Не нянчить детишек на
сильных руках.
Завидуем тем, кто был в
первых отсеках,
Мгновенная смерть — это
благо сейчас.
Осталось в живых
двадцать три человека.
Мы ждём, мы надеемся,
слышите нас?!
Но помощи нет. Тяжело
осознанье
Прощания с жизнью. Мосты
сожжены.
Иссяк кислород, на
последнем дыханьи
Записку пишу в темноте
для жены.
Двадцатому веку нас в
жертву отдали,
Спокойно, цинично и
очень легко.
И наши молитвы услышит
едва ли,
Кровавый алтарь сильных
мира сего!
В. Хламов
К-141
Боль тяжёлых утрат
Непонятна и неотвратима.
«Норман Паинер» с «Игл»
Сквозь дремучие мили
летят…
Штормовые ветра,
Ночь, прожитая в диком
бессилье,
Чтоб скорее спасти,
Отмолить погибающих
наших ребят.
Крейсер падает вниз,
Пузыри громоздятся
навылет.
Тишину разорвав,
Взрывом диким, ушедшим
во мглу…
Скрежет прочных листов,
Трещин страшных не
санти…, не мили…
Поглощённых отсеков,
Воды тихий, дикий приют…
Свет, пролейся скорей
В наркотической давке
азота…
В углекислом удушье,
В давлении диком пройди
!
В тьме найди всех живых,
В полуобмороке или во
рвоте,
В наркотическом сне
Разбуди, подними,
отогрей!
Вместе с ними лежу,
Собирая последние силы,
Чтобы снова отбить
Девять страшных ударов о
борт…
Н. Ковыляев
Кровавый шрам в календаре
Памяти экипажа подводной лодки «КУРСК»
Не видно врага, да и был
ли враг?
Следствие есть, была ли
причина?
Пламенем чёрным
Андреевский флаг,
Стальной саркофаг,
Пучина.
Чайки кружатся чинно.
Днём и в ночи
Плачь и молчи,
Пучина.
Сколько оборвано нитей…
И кто на Россию зарится?
Какие неандертальцы?
Кричу и Душой, и кожей —
Боже, Всесильный Боже,
Простёртой рукой
обезводь
Море,
На этот раз Баренца. —
Спите, страдальцы,
Прости нас, Господь…
Б. Кушнер
Подводникам «Курска»
«Чеканные шеренги»
навсегда застыли,
Последний наступил
парад:
«Простите нас, что мы недолюбили
Вас — самых лучших на
земле ребят».
Вам век носить «гранитные
бушлаты»
В «строю чеканном»,
словно на плацу,
Пройдут дожди, омоют
ваши даты,
Скупой слезой прольются
по лицу.
Вам вечно молодеть под
небом синим,
Как будто подвиг был для
вас судьбой,
Вы жизнь отдали в битве
за Россию,
На поле брани жертвуя
собой.
И будет «бремя» их легко
и ясно,
Кто душу положил «за
други своея»;
Богатыри, вы пали не
напрасно,
Гордится вами русская
земля!!!
П. Кузнецов
* * *
Хватаем кислород осипшим
ртом,
А в глотках ком не
вырванного крика...
Мы в неизвестность
падаем живьём,
Не обретя спасительного
мига.
Рубить концы не хочется,
братва,
С тобою, «Курск»,
взорвались наши нервы.
И прохрипеть последние
слова
Нам не дано, связь
сорвана в день первый.
Густая тьма окутала
отсек,
И холод студит сведенные
пальцы.
Мы, братцы, занайтованы
от всех,
Но смерти нас, поверьте,
не дождаться.
А наверху в огнях
Североморск,
Так близко к нам, но так
от нас далёко.
Ах, если б парни, нам
вернуться в порт,
Но море приняло нас всех
до срока.
Простите нам, родные и
друзья,
Что не сумели вырваться
из плена,
Где чёрная волна
небытия,
И так порой бывает у
военных.
Одиннадцатый день,
приспущен флаг,
Россия в трауре, а души
леденеют
Той страшной истиной,
что все погибли так...
И сердце в скорби рвётся
и немеет.
На море штиль, отпущена
волна
До следующих штормов в
увольненье,
А на воде лишь наши
имена...
Сто восемнадцать их, да
ветра злое пенье...
SOS...SOS...SOS...
Спасите нас!
Т. Хотина
Подводникам подводной лодки К-141 «Курск» посвящается
Надежды убила, лишила
покоя
Военная база на северном
море.
Не верьте романтикам,
В сказки не верьте! —
Там люди живые
Играли со смертью.
Они бороздили морские
просторы,
Они вышивали торпедой
узоры,
Страну защищали, теряя
здоровье,
Страна обещала согреть
их любовью.
Погибла подлодка, уйдя в
глубину.
Девятые сутки заснуть не
могу.
За что погубили
подводников наших?
Ответил бы кто, да никто
ведь не скажет.
Над Родиной мирное
солнце сияет,
А матери, жёны покоя не
знают,
Сынишка надеется — папа
вернется.
Он папу обнимет, а тот
улыбнется.
Но папы уж нет, и не
будет на свете.
Остались сиротами многие
дети.
Число увеличилось вдов
молодых.
Сбивается сердце, теряя
родных.
Простите, ребята, и нет
оправданья,
Что вас не спасли, хоть
имели желанье.
На стыке веков
всколыхнулась планета,
На все «почему?» не
находит ответа.
Погибших в подлодке уже
не вернуть,
В иные миры проложили им
путь...
Т. Нечепуренко
Женам моряков-подводников, погибших на АПЛ «Курск»,
посвящается
Не затихает боль утрат,
Не лечит время наши
раны.
Я возвращаюся назад,
К событиям той самой
драмы.
«Любимый! Где ты?
Отзовись!» —
Во сне предчувствую я
горе.
Шепчу тебе «Остановись...»
Но ты опять уходишь в
море.
Меня здесь нет, я там, с
тобой,
На дне, в подлодке
затонувшей.
Жизнь перечеркнута
бедой.
Я стала звездочкой
потухшей.
Не рвется связь, не
рвется нить.
Не сможет разлучить нас
горе.
Как без него смогу я
жить?
Ответь мне, Баренцево
море.
Любимый, ты всегда со
мной.
Я не смирюсь с такой
потерей.
Вот только б справиться
с бедой,
И укрепиться в своей
вере.
Мне нужно очень сильной
быть,
Не стать для всех судьей
жестокой.
Мне как-то просто надо
жить,
Под этим небом одиноким.
Т. Нечепуренко
У кораблей, как у людей, есть души…
Окутана мглой,
занесенная илом,
Подлодка лежала на дне и
молила:
«Спасите меня, поднимите
скорей,
Ведь я отвечаю за жизни
людей».
Потом поняла вдруг, что
это конец.
Загублено столько
прекрасных сердец!
Прощенья просила: «Простите,
ребята,
Что в гибели вашей и я
виновата.
Лежим мы на дне, я
могилой вам стала» —
Подумала лодка и жить
перестала.
На этом могли бы
поставить все точку,
Но рана открылась и
вновь кровоточит.
Не дали подлодке
покоиться в иле,
Теперь на разрезку её
потащили.
Несчастную лодку подняли
со дна,
Чтоб вновь умирала в
мученьях она.
Душа корабля, как и души
людей,
На звезды летит после
смерти своей.
Из космоса смотрит на
нас и вздыхает:
«Чего только там, на
земле, не бывает».
Т. Нечепуренко
Светлой памяти экипажа подводной лодки «Курск» —
Волна бьет о берег
В изгибах крутых...
Не хочется верить,
Что нет их в живых.
А чайка кружится
С душевной тоской,
В сердцах возродится
Не скоро покой...
Подобно «Варягу»
Презрели вы страх,
Чтоб славить отвагой
Андреевский флаг...
П. Прудников
* * *
Нас не надо оплакивать в
каждых «Вестях»
И показывать лодку с
зияющей раной.
Пусть им памятью будет
Андреевский стяг
Кораблей и подлодок во
всех океанах.
Ни крестов над погибшей
подлодкой, ни вех,
Далеко до спасительной,
чаемой суши.
Пузырьки поднимаются
стайкою вверх,
То, Россия, сынов твоих
светлые души.
М. Сухарев
* * *
Не плачь,
Не гляди печально.
Я рядом,
Я близко,
Я здесь.
С утренней почтою чаек
Получишь добрую весть.
О том, что в мире едином
Вечной разлуки нет.
В море уходят мужчины,
Женщины смотрят вслед.
Так знакомо и грозно
В море идут корабли.
Сегодня морские звезды
На наши плечи легли.
Не плачь.
Не гляди печально.
Я близко.
Я рядом.
Я здесь.
С вечернею почтою чаек
Пришли мне хорошую
весть.
Будет ли нынче малина?
Идут ли грибные дожди?
Нам слышно —
Стучит машина
У судна в стальной груди.
А значит, гибель
нескоро.
И мир еще на плаву.
Не плачь.
Не гляди так скорбно.
Я здесь.
Я рядом живу…
А. Шульгина
Памяти подлодки «Курск»
Все вспомнилось и
всплыло, как вчера —
Те дни, трагедия,
бушующее море...
Беспомощны, в молчанье,
катера
И плач родных,
предчувствовавших горе.
Несовместимость блага на
земле
И той беды, что не
достигнешь ветром.
Цветов благоуханье на
траве
И бездна вниз, на
несколько сот метров...
Истерики и стоны
матерей,
Попытки что-то сделать —
безуспешны.
Заздравные Молитвы всех
Церквей
За души умирающих,
безгрешных.
Да, именно безгрешных,
ведь они
Затмили все грехи своим
терпеньем.
Предчувствуя, что
пристани огни
Остались в памяти для
них, мгновеньем.
Никто не знает, как
бывать в аду,
Как мужество свое
поставить выше
Всех принципов и
страхов, взяв беду
И заглушить в себе,
чтобы никто не слышал.
И вот уж много лет на
сердце грусть
За сгинувших в объятьях
смерти лютой.
За экипаж подводной
лодки «Курск»
Что уходил не умирать
прилюдно.
И только море плещет,
как всегда
Штормами, штилем хороня
могилу.
Ту бездну, где остались
их года.
Подводников, познавших
моря силу.
Но память не позволит их
забыть,
Они навечно остаются в
сердце.
Венки из роз по глади
будут плыть
Для каждого, кто получил
бессмертье!
Л. Платонова
На гибель «Курска»
Одинокая лодка в
кромешной ночи
Под водой проходила
походом.
На посту часовой, он на
вахте не спит,
Только будто
пригрезилось что-то.
Будто кто-то, совсем
неизвестный ему,
Незаметно по трапу
подходит
И, рассеяв дремотную дум
пелену,
Чудным гласом беседу
заводит.
«Я беру вас в небесное
войско своё.
Чести каждый на «Курске»
достоин.
Лишь прославит служением
имя моё
Православного воинства
воин.
Завещаю вам вечно Россию
хранить.
Вы отныне навеки со
мною.
Будет в небе звезда
адмирала светить —
Вы спешите за этой
звездою.
Лишь сияющий ангел над
бездной морской
Протрубит под
Андреевским стягом
И на яхте «Штандарт»
прогремит носовой
Оглушительным маршем «Варяга».
Так сказал Государь и
сынов дорогих
Он с небесною ласкою
встретил:
«Пусть средь вас нет причисленных
к лику святых,
Но Господь благодатью
отметил…»
М. Устинов
Реквием по подлодке «Курск»
Баренцево море,
Баренцево море,
холодна свинцовая
вода...
Баренцево море,
Баренцево море,
что уронишь, канет без
следа.
Как дико, горько,
странно, — родные — свет в окне
в подлодке с рваной
раной на Баренцевом дне.
Любовь не защитила,
молитвы не спасли...
Разверстая могила от
берегов в дали.
Баренцево море,
Баренцево море —
что уронишь, канет без
следа,
Баренцево горе,
Баренцево горе —
чёрная жестокая беда!
Неведомы причины беды
большой такой... —
на самом дне пучины, и
не придут домой.
И больно души ранит их
глаз счастливый свет —
живые на экране, но
среди нас их нет.
Баренцево горе,
Баренцево горе,
не избыть его нам
никогда...
Баренцево море,
Баренцево море,
холодна свинцовая вода.
И мука, мука, мука — на
дне усталых глаз...
«Хотя бы на минуту... —
обнять в последний раз».
Прощание безмолвно: «Мужья,
отцы, сынки...»
По баренцевым волнам —
венки, венки, венки.
А. Лукашева
Если могут прощать АПЛы
Матерям «Курска» посвящается
Мой подводный корабль
Застыл.
Не поэмой,
А каравеллой.
Уже всех
Он давно простил,
Если могут прощать
АПээЛы.
Кто сказал, что матери
Будут жить,
Если сына
Сегодня нет?
Кто сказал,
Что ждут корабли,
Если в море
Растаял след?
Кто сказал,
Что морская сень —
Это чаек
И лета плен?
Кто сказал,
Что подводников тень
Не рождает
Наш новый день?
А. Коновалова
Баренц готов к печали
Матерям «Курска» посвящается
Хрупкого времени бег,
Смех утонул в распадке.
Сердце берет разбег
В яростном беспорядке.
Ветра стеклянный дым,
Краски уже не милы.
Север — не теплый Крым!
Север наполнен силой!
Сопок безумных даль,
Пирсы в туман одеты.
Черных глазниц вуаль
В серой молве рассвета.
Страх распорол судьбу.
Баренц готов к печали.
Матери не придут,
Жены же промолчали.
В сердце живет тоска,
Жду, что они вернутся.
Пусть — не в холодных
мазках!
Пусть — на ладонях
солнца!
А. Коновалова
К памяти гибели ПЛАРК «Курск»
Погибшим снова воздаём
И утираем тихо слёзы,
Да новым жертвам счёт
ведём
Без войн и призрачной
угрозы.
О флоте вспомнили вожди
и говорят привычно речи
Да заклинают: «Погоди,
Мы память их увековечим!»
Кремля бессовестная рать
Достала деньги из
заначки,
и перестав на сутки
врать,
Даёт кровавые подачки!..
Мы честью флота дорожим
И нас влекут морские
дали.
Спроси, живётся как
живым,
Спроси, а может, мы
устали?
Спроси, какая есть
печаль?
Спроси, кому известна
мера,
Когда сдаёт титан и
сталь.
И презирается карьера?
Нас не пытайтесь
приучать
И будоражить боль и
страсти.
Флот научился не молчать
И разучился верить
власти.
Навеки горе матерям.
Отцы притихли отрешённо.
Им не понять, увы,
вождям,
Как слёзы выплакали
жёны....
Н. Гульнев
Подлодка «Курск»
Не кори себя, море —
Не твоя в том вина...
Опалённая горем,
Плачет наша страна.
Не меняется сводка
От зари до зари —
Там, на грунте, подлодка
С экипажем внутри.
И зовут их куранты,
Ждёт родительский дом,
Но не слышат команды
Моряки — «На подъём!».
Человеческий фактор
Никогда не стереть.
Заглушили реактор,
Чтоб не множилась
смерть.
От какой же угрозы
Разгулялась беда?
В море капают слёзы
Солоней, чем вода.
Не часы, а недели
На судьбу не списать.
Не смогли, не сумели...
Разучились спасать?
Замерла субмарина,
Как ненужный балласт.
Эту жертву пучина
Просто так не отдаст...
Виновато не море.
Не крутая волна...
Опалённая горем,
Плачет наша страна.
А. Симонов
Памяти экипажа подлодки «Курск»
В какие прежние года
Так небо хмурилось от
горя,
И океанская вода
Вздымала Баренцево
море?..
Не кори нас, студёное
море,
За ошибки земные —
прости.
За огромное тяжкое горе,
За тот крест, что так
трудно нести.
Каждый день на
прибрежные травы
Прошлых дней опускается
смрад.
Мы, живущие, в чём-то
неправы,
Что спасатели долго
молчат.
Скоро год не меняется
сводка
И подводит печальный
итог:
Неподвижна подводная
лодка,
Канул в прошлое всплытия
срок.
Морякам в их молчании
строгом
Не уйти сквозь броню
напролом,
Не дойти до родного
порога,
Не согреться домашним
теплом.
Кто бы мог осознать и
увидеть
Тех событий круги на
воде,
Чтоб, не дай Бог, упрёком
обидеть
Невиновного в этой беде?
Как идти до намеченной
цели,
Чтоб потерям свой счёт
не вести...
Горе нам — не смогли, не
сумели
Сыновей самых лучших
спасти...
А. Симонов
Экипажу погибшего атомохода «Курск»
Вас ждали там, на
берегу,
С учебного похода,
Но не дождались, на беду
Заплакала погода.
Вдруг взрыв раздался на
волне
И первый разорвало.
Лишь миг, — атомоход на
дне,
А времени так мало.
Горит седьмой, за ним
восьмой
И гарь девятый душит,
А так хотелось всем
домой,
Но их никто не слышит.
Не слышно стука наверху,
Матросы умирают
И что трагедия
случилась,
Никто пока не знает.
Скрывает море эту тайну,
Штормит и волны плачут.
Они солёные, как слёзы,
Горьки, как неудача!
Их души вырвутся на
верх,
Когда отсек откроют.
Из глубины морской и.. —
ввысь.
Навеки тайну скроют!
Что испытали там они?
Нам это не узнать.
Всего сто метров и.. — спасенье,
Как не охота умирать!
Всего сто метров-свежий
воздух,
Всего сто метров-яркий
свет,
Но волны Баренцева моря
Им шелестели нет в
ответ.
А чайки прямо над водой
Волнуются, зовут!
Быть может — это моряки,
Став птицами, живут?
М. Логинов
Морякам подлодки «Курск». Скорбное
Прогремел взрыв в
торпедном отсеке,
Помутился свет белый,
погас...
Вот и всё, мы уходим
навеки,
Вспоминайте, любимые,
нас.
Нам уже в мир мечтаний и
грёз
Из морской не вернуться
пучины,
Мы уходим сурово, без
слёз,
Как уходят мужчины.
Дорогая, прошу, не реви,
Прочитав в прессе
скорбные списки,
Признаюсь тебе в нежной
любви
Я в предсмертной
записке...
Вот уже устремилась ко
дну
Субмарина, теряя
плавучесть.
И кому кто поставит в
вину
Нашу горькую участь?
Миг ещё и с неистовой
силой
Пламя вспыхнуло — это
конец...
«Курск» становится
братской могилой
Для истерзанных наших
сердец.
...А у вас знойный
август на суше...
Скоро дочка пойдёт в
первый класс...
Из глубин рвутся к вам
наши души —
Вспоминайте, любимые,
нас!
М. Стихоплётов
«Курск». Стихи. Судьба субмарины»
Шпиль Адмиралтейства, парусник
Маленькая трагедия в античном духе.
Пролог
Как в юности, не сплю я
белой ночью,
Столь странные видения
воочью
Восходят над горою в
небеса,
И там над морем слышу
голоса.
То женщины исходят,
словно в ласке,
Поют и плачут, пребывая
в пляске, —
Театр древних в небесах?
Но речь о наших бедах в
голосах!
Хор женщин
(вместе и отдельно)
Мы знали, и в ученьях
есть
Опасность грозная, ведь
море,
Стихия противостоянья,
Кишит акулами из стали!
Еще эсминцы, крейсера,
Со стаей истребителей,
И спутники, ты в
западне,
Свободы нет и в океане,
-
Две сверхдержавы
наравне!
А ныне лишь одна —
владыка,
Как седовласый бог
Нептун,
Когда нет Зевса на
Олимпе.
Но он не устроитель
мира,
А бедствий на земле и
море.
I
Там публика,
прислушиваясь к Хору,
Всё больше дети спящие,
во сне,
Или вскочившие, едва
одеты,
Встревоженно вращают
головами,
В испуге плачут или
вопрошают
О новостях, предчувствуя
беду
Пророчески, как дети
понимают
Всю глубину волненья
матерей,
Да за отцов в просторах
океана.
Они готовы выскочить на
сцену,
Откуда море, корабли
видны…
Но тучи наплывают на
зарю,
И дождевые капли
набухают,
Свисая пузырями с
ликами,
О, не святых, телеведущих,
верно,
Вещуньи об убийствах и
цунами,
О кризисах, о войнах, о
пожарах, —
Красавицы вампиршами
глядят:
Какие новости! Одно
блаженство!
Невинны, как монашки.
Сексуальны!
Сочится кровь из
новостей прикольно!
И рейтинги растут, а с
ними барыш!
Хор женщин
Ну, что они наговорили?
Торпеда старая
взорвалась
На новом АПЛ, —
придумать
Уж ничего получше не
могли?
Возможно всё, когда
разруха,
Что охватила всю страну,
Коснулась флота… То мы
знаем!
Нет ядерных боеголовок?
Как Ложь бросается в
глаза,
Когда под нею кровь
струится,
И сердце бьется в унисон
С сокрытой Правдой,
оскорбленной
Нелепой Ложью лиц
высоких,
Неведомо с какою целью?
Несчастье, случай
роковой…
Да ведь такой, его не
скроешь…
Два дня молчали,
обойдется,
Надеялись… Не может
быть!
Искали, как соврать
получше…
А президента и не
слышно.
Он мог бы на ученьях
быть,
Или в Кремле… Уехал в
Сочи!
Как Горбачев сокрылся в
Форос,
Чтоб сдать правительство
Иуде?
А что он учинил, мы
знаем…
О, Боже! Лодка затонула?
Нет, нет! Но что-то там
случилось!
Случилось страшное, я
знаю…
Я словно в море и тону,
Не слыша голоса, взываю…
А в мире музыка,
веселье,
На пляжах девушки в
бикини,
А я тону, купаясь в
ванне,
Со стоном в челюстях
акулы…
II
Пузыри с ликами
(то и дело лопаются)
— И снова эти русские
возникли
С угрозой миру атомной
войной!
— На Баренцовом море, на
ученьях
Российская атомная
подлодка,
Со взрывами в отсеках
затонула!
— Скорее затонула, чем
всплыла!
— Два дня в российских
СМИ молчанье длилось,
Пока весь мир в тревоге
пребывал.
— Два взрыва в субмарине,
оснащенной
Уж верно, ядерным
оружием,
Хотя заверили: там нет
его,
А что ж с реактором?
Второй Чернобыль?!
— Получены сигналы с
субмарины…
Связь восстановлена, и
тянут кабель,
Чтоб электричество
подать в отсеки.
— Работы по спасенью
экипажа
Затруднены волнением на
море…
Хор женщин
Всё было ложью во
спасенье,
Не моряков, а чьей-то
чести.
Сигналы шли с чужой
подлодки,
Лгунам российским
подыграли,
А те, как зомби
повторяли…
Спасатели неделю тщились
Впустую, никуда не
годны.
Норвежцы люк открыли просто,
Его и не заклинило, как
лгали…
Но было поздно, и давно
Спасать-то некого, в
отсеках
Вода повсюду, как в
глубинах.
Слез не было уже, душа
Смиренно ныла без
надежды,
Обманом вызванной, что
подлость,
Столь оскорбительна в
несчастье.
Затем еще один спектакль
Разыгран был властями,
нет,
Не ради моряков, их тел,
А ядерных ракет, каких
Там не было, как лгали
миру.
Разрезав носовую часть,
Взорвали, уничтожив
тайны,
И подняли остовы
«Курска»,
Как мертвеца-гиганта в
ранах,
Несовместимых с жизнью,
так же
Как и для тел не из
металла,
Погибших только потому,
Что были преданы
властями,
Как субмарина и страна.
Пигмеям мощь страны
обуза,
Величье страшно, как и
Правда.
III
Хор подростков
Дознаться Правды, чтобы
жить
С достоинством — наш
долг сыновний,
Наш высший долг перед
судьбой
Отчизны, гибнущей во
мгле
Пожарищ, катастроф и
Лжи!
Сокрыть уж ничего
нельзя.
И все усилия властей
Скрыть Правду задают
загадку,
А разгадать ее нетрудно,
Когда мир занят тоже ею.
В всемирной паутине Ложь
И Правда перемешаны
Искусно, но порою грубо,
Дознаться нам поможет
ум,
Что там под тенетою Лжи,
Накинутой, с концами в
воду…
Вот лодка поднята, улики
Не всё убрали, как
нарочно:
Дыра осталась от торпеды
Американской — по
размеру,
С клеймом на части
хвостовой.
Ложь обошла ее молчаньем,
Не думая ничуть о чести
Властей российских, но
Молва
Уж разнесла разгадку
тайны.
Мы восстановим ход
событий…
IV
О, дали мирные небес и
моря!
Мы видим корабли, там
«Петр Великий»,
Краса и гордость наших
ВМФ,
И лодки, среди них и
крейсер «Курск»,
Из лучших субмарин по
мощи в мире…
С торпедой «Шквал»
неуязвим, угроза
Для флота целого и всей
страны,
Когда бы кто нам объявил
войну.
Россия разоружена
обманно,
Уж ликовали, нам смеясь
в глаза,
Но мощь страны жива,
пока мы живы!
О, как возрадовались
моряки
Учениям! Да, как
спасенью флота,
Ржавеющего в доках без
походов!
Собрались, как на
праздник! Как на подвиг!
И реют флаги весело, как
чайки,
Летящие, ликуя и скорбя…
Судьба субмарины —
Морские стремнины.
Громадина-кит
Живая летит.
Со «Шквалом»-торпедой,
Летящей победой,
Как Божьи глаза,
Авианосцев гроза.
Россия — держава
Морская, и Слава
Над лодкой летит
И песней звенит.
О, видят со страха:
То Призрак из праха!
Как молний лоза,
Страх застит глаза.
V
О, Баренцово море! Ты
сурово.
Там Арктика — рукой подать,
как айсберг,
Здесь холмы каменистые
пустынны,
И южными морями грезит
сердце.
Кто на дежурстве, как в
полете, весел
Среди приборов, наконец
оживших,
А кто на отдыхе, всё
тянет петь,
Или плясать, и вот
звенит гитара,
И песню запевает экипаж.
Хор подростков
Уходят в море корабли
За край арктической
земли.
А там вдали сияет
айсберг,
О, как манящий берег
райский!
Земля родная уж далече,
Как исчезает в море
вечер
В нежнейших красках от
зари,
И в море не видать ни
зги.
Но свет в отсеках,
тишина
Со звоном, как в лесу
весна,
С ручьями тающего снега,
Томительна, как смерти
нега.
Как страх возможно
превозмочь,
Когда вокруг и день, как
ночь?
Уют металла в океане —
И это долг твой и
призванье?
А как подумаешь порой
Невольник ты или герой
Угроза миру иль защита?
Но без боев страна
разбита.
VI
Меж тем событья
нарастали в тайне.
Учения назначены в
границах,
Указанных заранее для
всех,
Со строем кораблей,
подводных лодок,
Со стрельбами и пусками
торпед, —
Вот зрелище, театр
военных действий!
И зрителей на море и с
небес
Собралось здесь немало,
больше тайных.
А тайные, в плену своих
амбиций
Иль страхов неизбежных,
вероломны.
Американцы так ведут
себя,
А русские их знают
хорошо.
И вот явились, словно
для атаки.
«Толедо», «Мемфис» как
подстерегли,
Одна вблизи, другая в
отдаленьи,
Подлодку «Курск», мешая
погруженью,
Но это не оплошность уж,
а вызов!
На провокации не
отвечать —
Таков приказ. Мы не
СССР.
Враги его теперь
партнеры наши.
Ну, да, поверишь им
воякам-янки.
Идут навстречу, словно
нас не видят.
А тут приказ на
погруженье вышел
До перископа, глубина —
до ста…
Здесь тесно, черт, тебя
тут не хватало!
Маневр мы выполним, мы
на ученьях,
Ты ж наблюдатель тайный,
прочь отсюда!
«Толедо» не успело
отойти…
Подлодка, небольшая
рядом с «Курском»,
С боками в вмятинах, как
будто тонет,
Со сбросом буя! «Мемфис»
шлет торпеду
В отместку, вот вам, как
прямой наводкой.
Атака?! Неужели? Взрыв!
И гул —
И тишина звенящая, и
зуммер
Пожара во втором отсеке…
Атака! Что же мы им не
ответим?
Пожар потушен. Лодка на
плаву.
И тишина вселенская на
море.
В ответ торпеду —
слишком это просто,
А с тем начало третьей
мировой?!
Переговоры — вплоть до
президента,
Но экипаж уж ропщет в
ожиданьи,
Секунды, как минуты,
целый век,
Мы на плаву, готовы мы к
защите,
Решений в руководстве флота
ждут…
Прошла минута… Да, еще
минута…
Опасность миновала… Это
жизнь!
И пусть она цветет по
всей Земле!
И тут атака новая — и
взрыв!
Как громом пораженные в
отсеках
И молнией настигнутые,
люди
В металлах искорёженных
задохлись,
Иные в водах захлебнулись
в миг!
Остались живы единицы,
ужас
Прошедшего вновь
пережить до смерти.
Сто восемнадцать жизней
в цвете лет.
VII
Агон (диалоги)
— С годами всё яснее,
что случилось!
— Увы! Увы! Их предали!
Убили!
— Искали, как соврать
получше,
Да не в Москве, а в
Вашингтоне,
Сокрыть следы злодейства
в море
Ценою жизни моряков!
— И новый президент РФ,
Недаром ставленник Иуды,
Он принял правила игры
Во всем винить своих в
ошибках…
— За власть свою он
испугался:
Как подняли его наверх
За тайные услуги, ясно,
Какие, за предательство,
Могли его спустить в
сортире.
— Постойте! Будем
справедливы!
Хотел он избежать войны,
Опасной, ядерной,
всемирной,
И в том он прав как
президент.
— Как Горбачев с
разоруженьем
Нарочно в интересах США?
— Чтоб сдать страну на
расчлененье,
На разграбленье!
Униженье!
— Хотел он избежать
конфликта —
Понять бы можно, но
зачем
Оплошность или
преступленье
Американцев прикрывать?!
— А с них-то как с гуся
вода!
— И лгать в глаза родным
погибших
И ложью заполнять эфир,
Преследуя повсюду Правду,
За Правду выдавая Ложь?!
— И всюду Ложь уж
торжествует!
— Ошибки совершают люди,
А Ложь? Ложь –
преступленье Власти,
Будь то в Москве иль в
Вашингтоне.
И паутиной Лжи опутан
Весь мир летит в
тартарары!
Хор подростков
Сто восемнадцать жизней
в цвете лет.
Здоровы, веселы на целый
свет.
Сыны, отцы из лучших.
«Спасите наши души!»
Взываем мы над морем к
небесам
К отцам, к их смутным
теням, как к богам.
Хотим, хотим быть лучше.
«Спасите наши души!»
Ни слова Лжи, лишь
Правда на Земле,
Скудеющей стремительно
во зле,
И льется кровь всё гуще.
«Спасите наши души!»
Сто восемнадцать жизней
в цвете лет.
А Лжи понанесли на целый
свет
На море и на суше.
«Спасите наши души!»
Хор женщин
Судьба субмарины — наша
судьба,
Пока над Россией
господствуют США,
Как будто в войне
побежденной,
Но преданной и
оскорбленной…
За Правду приняв
Клевету,
Убожество — за Красоту,
Что учинили мы со
страною,
Отдав ее Лжи и разбою?!
Судьба субмарины — наша
судьба,
Металл на расплавку,
гроба…
Во звездных потемках
Вселенная стынет,
Мираж в беспросветной
пустыне,
С Россией в заснеженной
мгле
Пожарищ и войн на Земле.
Эпилог
Театр древних вижу в
небесах.
Но речь о наших бедах в
голосах!
О субмарине, самой
мощной в мире,
Мишенью ставшей, словно
в тире.
О, атомный подводный
крейсер «Курск», —
Ответить на разбой
сдержать искус
Достоинство отдавших
жизни,
Но Ложью преданных, как
и Отчизна.
Такою Ложью с Клеветой,
С ее-то вешней Красотой,
Ликующей и человечной,
Какой она пребудет
вечно,
С открытьем вновь, на
удивленье,
Эпохи Возрожденья!
П. Киле
Два стихотворения из цикла «Погребальные песни «Курску»
Трагический миг
Страшный миг!
Рыдают старики.
Русские красавицы
рыдают.
И поэт, друг правды, сын
Китая
Плачет от безвыходной
тоски.
Свечи скорби
Горе в море прячут,
В баренцовой сизой
глубине.
И моё перо скорбит и
плачет
Со свечами скорби
наравне…
Сострадание рыб
Я опустился на морское
дно
Со стаей рыб голодных
заодно.
И понял я в просторах
ледяных,
Что лакомым кусочком был
для них.
Вода лавину рыб ко мне
несла.
Мне ни одна не причинила
зла.
Неужто же дано им
понимать,
Что ждут на берегу отец
и мать
Всё ждут-пождут, когда
под отчий кров
Я возвращусь на берег
жив-здоров…
Мао Сю-пу
Памяти подводной лодки «Курск»
Героям-морякам
Наши любимые, наши
дорогие,
На самой глубине,
Где и рыбе не быть,
Вы героями пали,
Задохнувшись стихией,
Где никто и ничто
Не могло вас укрыть
От волны беспощадной,
От бездонного ада,
Где от века веков
Лежат много таких,
Что без страха уплыли
От любимого сада,
От семейного дома,
От детей молодых.
Что мы знаем — кого
Бог Господь именует
Для грядущего дня
Среди славных Святых?
Пусть венец наших слез,
Братья, вам аллилует
И по Мурманскому морю
Навеки кадит!
20 книг о «Курске»:
Атомная подлодка «Курск»: Хроника гибели [Сост. и ред.
Владимир Меженков]. — М.: Пушк. площадь, 2000. — 328, [1] с.: ил., портр.
Доценко В. Д. Кто убил «Курск»? — С.-Пб., Издательство
«Галлея Принт»,2000. — 40 с.
В брошюре изложена одна
из версий причин гибели атомной подводной лодки Северного флота «Курск»,
приведена хронология развития событий в Баренцевом море с 12 по 22 августа 2000
г., проанализированы 12 версий причин гибели «Курска», изложенных
исследователями в средствах массовой информации и в печатных изданиях.
Кузнецов Б. А. «„Она утонула…“ Правда о „Курске“, которую
скрыл генпрокурор Устинов». — М., Де-Факто, 2005. — 222 с.
Книга адвоката,
представлявшего интересы 55 семей подводников, отвечает на вопрос, почему погиб
один из лучших подводных кораблей России — атомный подводный крейсер «Курск» и
один из лучших экипажей подводного флота России — 118 моряков во главе с
капитаном I ранга Геннадием Лячиным. Эта книга — о верности и предательстве, о
мужестве и трусости, о чести и бесчестьи, о равнодушии, из-за которого, по
выражению польского гуманиста Бруно Ясенского, совершаются все убийства и
предательства на свете. Она называет конкретных виновников трагедии —
адмиралов, которые ради своей карьеры обрекли на гибель российских моряков. В
книге по минутам и секундам воспроизведена разворачивающаяся трагедия, бездарно
проведенная поисково-спасательная операция, описана вопиющая халатность при
подготовке экипажа и корабля, а также всего учения, раскрыты глубинные причины
кризиса российского Военно-морского флота и воинствующей безответственности.
Автор рассказывает о ходе расследования гибели «Курска», о политической
составляющей этого дела, о жизни и героической гибели 23 подводников в 9-м
отсеке, мужество которых позволило обнаружить затонувший корабль, об их надежде
на спасение, перечеркнутой трусостью людей, пославших их на гибель.
Курдин И. К. «Курск». 20 лет спустя. Тайны, скрытые под
водой». — Москва: ИД «Комсомольская правда», 2020. — 288с.
К годовщине трагедии. Без прикрас: хронология событий без замалчивания и домыслов. Компетентные версии из первых уст. Документальные свидетельства от участников спасательной операции и расследования трагедии, фотографии и письма, архивы. Потомственный подводник, капитан 1-го ранга, доверенное лицо семей погибшего экипажа Игорь Курдин предлагает профессиональный и очень личный взгляд на историю «Курска». В книге собраны уникальные сведения о конструкторах подводной лодки, о ее истории, разобраны все возможные версии гибели субмарины. Популярным языком в ней описаны технические особенности подводных лодок, хронология последнего плавания К-141, подробности операции по подъему тел подводников, приведены важнейшие документы о затонувшем атомоходе и личные истории всех 118 погибших членов экипажа. Богатый и берущий за душу иллюстративный ряд создаст у читателей ощущение сопричастности. Автору удалось найти свои ответы на вопросы о причинах трагедии и о том, как она повлияла на всех нас. Книга-память, книга-событие.
«Курск»: Операция «Подъем»: [Сб. материалов]. — М.: Русь, 2003. — 526 с., [32] л. ил.
Авторы сборника убедительно, с профессиональной достоверностью рассказывают об уникальной операции по подъему АПК "Курск". Военные моряки, ученые, конструкторы, пользуясь своими воспоминаниями и дневниковыми записями, повествуют об увиденном и пережитом в период с осени 2001-го до конца 2002 года.
«Курск» — Севастополь: Мы помним, ребята! Книга-реквием. Журнал «Маринист» №3/2001. — 180 с.
В книге рассказывается о моряках-подводниках АРПК «Курск», погибших 12 августа 2000 года в Баренцевом море и связанных своими корнями с землей морской крепости Юга России — Севастополем. При ее подготовке использованы материалы открытой печати (книги, газетные и журнальные статьи), рукопись книги «Опустевший причал» (автор — член Союза писателей России капитан 1 ранга Владимир Шигин), а также материалы, предоставленные родными и друзьями моряков (документы, воспоминания, видеокассеты и др.). Библиография приводится в конце повествования.
Курушин М. Ю. Подводная лодка «Курск»: Рождение. Жизнь.
Версии гибели. Подробности. — М.: «Издательство Олимп», «Издательство АСТ»,
2000. — 160 с.
С той самой минуты,
когда разнеслась весть о трагедии, за судьбой российской субмарины и ее экипажа
следил весь мир. Одна версия сменяла другую: столкновение с иностранной
подводной лодкой; затопление через ракетные шахты; поражение `Курска`
противолодочными ракетами надводных кораблей Северного флота; взрыв в подлодке;
столкновение с подводной скалой... Были и другие версии. А что случилось на
самом деле? Кто виноват? Почему так долго мы отказывались принимать помощь
иностранных моряков? У трагедии, случившейся в Баренцевом море, сотни вопросов.
Ответы на многие из них вы найдете в этой книге.
Лебедев С. Г. Гибель «Курска». — Санкт-Петербург: Реноме,
2013. — 151 с.
С момента гибели атомной
подводной лодки «Курск» прошло уже тринадцать лет, но до сих пор не утихают
споры о причинах трагедии. Книга Лебедева еще одна версия катастрофы. Автор
считает, что гибель атомной подводной лодки «Курск» нельзя рассматривать как
просто гибель корабля. Произошедшую в 2000 году катастрофу необходимо
рассматривать только как итог, конечное звено в цепочке закономерных и
случайных событий, складывающихся в течение многих лет и даже десятилетий.
События, повлекшие за собой гибель подводной лодки, носили не только
технический и чисто военный характер. В этой трагедии замешана и экономика, и
политика самого высокого уровня. Книга о том, какие выводы были сделаны из
произошедшей трагедии и какие перемены произошли в военно-морском флоте за
последние десять лет.
Митрофан (Баданин Алексей Васильевич; еп. Североморский и
Умбский Неугасимая лампада «Курска»: к десятилетию событий 12 августа 2000
года. — Санкт-Петербург: Ладан; Мурманск: [б. и.], 2010. — 107 с.: ил., портр.
В книге, вышедшей из-под
пера потомственного военного моряка игумена Митрофана, внимание уделяется не
хронологии трагических событий. Основная идея книги, адресованной в первую
очередь матерям и вдовам погибших подводников, — роковое стечение обстоятельств
и ряд предзнаменований. — Меня не интересуют технические проблемы, этих книг
написано много, — заметил клирик Мурманской епархии РПЦ отец Митрофан. — Кто
виноват, кто кого торпедировал, кто нас обманул? Совсем не в этом кроется
главный смысл трагедии. Это произошло для того, чтобы мы поняли, зачем мы живем
и как мы должны измениться. Для того, чтобы мы поняли, зачем Господь попустил
эту страшную трагедию, в чем смысл жизни. И в чем смысл жизни военного и смысл
жизни жены военного. И как надо беречь семью и воспитывать детей. Вот о чем я
писал.
Мормуль Н.Г. Запас плавучести: Док. хроника: [Об атом.
подвод. лодке «Курск»]. — Петрозаводск: Б. и., 2003. — 371 с.: ил.;
О гибели и подъеме атомной подводной лодки «Курск» — профессионально и со всеми подробностями повествует автор в своей книге. Мормуль Н.Г. служил еще на первой советской атомной подводной лодке. Кандидат технических наук, бывший начальник Технического управления Северного флота, адмирал. В течение 40 лет изучал аварии подводных лодок в мире и их причины.
Помним всех поименно… Атомный подводный ракетный крейсер
«Курск» К-141. /Сост. С. П. Дудко. — СПб. ГП ЛО «ИПК ВЕСТИ» 2015г. — 300 с.,
цв. ил.
Книга собрана из трех
составляющих — послужных характеристик каждого члена экипажа АПРК, воспоминаний
и фотографий. Книга напоминает семейный альбом, настоящее сокровище искренних
воспоминаний тех, кто знал и любил их. Их — тогда еще обычных мальчишек.
Мужчин. Просто тогда еще не все разглядели в них героев.
Рязанцев В. Д. В кильватерном строю за смертью. Почему
погиб «Курск». — Москва: Яуза, 2019. — 381, [1] с: ил.
Эта книга о том, почему
утонула самая современная атомная подводная лодка ВМФ России, и о тех, кого
Главная военная прокуратура признала невиновными в ее гибели, показания
свидетеля катастрофы К-141 «Курск», свидетеля развала Военно-морского флота
России. Знание автором подводной службы и всей подоплеки строительства
современных атомных подводных лодок России, знание истинного положения дел,
совмещенное с профессиональной деятельностью в Военно-морском флоте, работа в
качестве одного из экспертов по делу о гибели АПЛ «Курск», беседы с очевидцами
и участниками спасательных работ в Баренцевом море в августе 2000 года
позволяют сказать общественности правду о том, как погибла атомная подводная
лодка «Курск» и что стало первопричиной этой ужасной трагедии.
Спасский И. Д. «Курск». После 12 августа 2000 года. — М.:
Издательство «Русь», 2003. — 288 с.
Автор книги — выдающийся
ученый, талантливый организатор и специалист в области подводного
кораблестроения. Издание емко, с документальной точностью повествует об истории
подготовки и проведения масштабной и сверхсложной в техническом и
организационном плане операции по подъему АПК «Курск».
Тайна гибели подлодки «Курск»: Хроника трагедии и лжи,
12-24 авг. 2000 г. / «Комсом. правда». — М.: Комс. правда, 2000. — 123 с.: ил.,
портр.
Устинов В. В. Правда о «Курске». — Москва: Просвещение,
2016. — 315, [3] с., [32] л. ил.
Это динамичное
повествование, в котором впервые предаются гласности многие факты, до
сегодняшнего дня неизвестные. Трагедия АПЛ «Курск» потрясла всех, мир замер в
ожидании: не повторится ли новый Чернобыль? Автор убедительно и
аргументированно дает ответы на многие вопросы, излагает собственную точку
зрения человека и гражданина.
Черкашин Н.А. Унесенные бездной. Гибель «Курска»:
Хроника. Версии. Судьбы. — М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2001. — 320 с.,
28 л. ил. на вкл.
Они были молоды. Они
верой и правдой служили Родине. Она не смогла их спасти. В чем причина их
гибели? Автор пытается разобраться в этом, он стремится заглянуть дальше и
глубже других и угадывает только ему ведомую правду этой трагедии…
Шигин В. В. Гибель «Курска»: неизвестные страницы
истории. — Москва: Вече, 2015. — 396, [3] с., [8] л. ил.
Шигин, В. В. АПРК «Курск». 10 лет спустя: факты и версии.
— Москва: Вече, 2010. — 426, [1] с., [8] л. ил., портр.
На все ли вопросы,
касающиеся гибели «Курска», нашли ответы? Все ли обстоятельства той давней
трагедии ныне известны? Об экипаже «Курска», о событиях, связанных с трагедией
подводного крейсера, о ходе спасательной операции и расследовании обстоятельств
катастрофы рассказывает в своей книге участник спасательной операции 2000 года
писатель-маринист капитан 1-го ранга Владимир Шигин. Автору удалось собрать и
обобщить уникальный материал об обстоятельствах трагических событий августа
2000 года.
Шигин В. В. АПРК «КУРСК» Послесловие к трагедии. — М.:
Олма-Пресс, 2002. — 448с.
Документальная книга
посвящена событиям, связанным с гибелью атомного подводного ракетного крейсера «Курск».
Уникальность информации, документальность и правдивость — вот что отличает
книгу В. Шигина от подавляющего большинства изданий на эту тему. Книга основана
на документах Главного штаба и Управления поисковых и аварийно-спасательных
работ ВМФ. Читатели впервые смогут познакомиться с поминутной хронологией
спасательной операции в августе и октябре 2000 года. Немаловажен и тот факт,
что, будучи кадровым офицером ВМФ, автор сам принимал участие в обеспечении
водолазных работ. Кроме того, его личные встречи с родными и близкими членов
экипажа позволили создать яркие, запоминающиеся очерки о жизни и службе
погибших подводников
Эдед Петер 23/118. Баллада о «Курске». — Водолей, 2009 г.
— 64 стр.
Философская поэма,
написанная в те дни, когда потрясенный мир узнал единственно достоверную и
самую страшную из подробностей гибели «Курска»: двадцать три человека из ста
восемнадцати пережили катастрофу и умерли, не дождавшись помощи.
Читайте также 30 песен памяти АПЛ «Курск»
Спасибо за подборку!
ОтветитьУдалитьСпасибо)
Удалить