суббота, 28 марта 2015 г.

Вероника Тушнова: стихи о любви

          Я желаю тебе добра!
Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
и о многом забыть пора...
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет...
Кто сказал, что легко любить?

* * *
Людские души - души разные,
не перечислить их, не счесть.
Есть злые, добрые и праздные
и грозовые души есть.

Иная в силе не нуждается,
ее дыханием коснись -
и в ней чистейший звук рождается,
распространяясь вдаль и ввысь.

Другая хмуро-неотзывчива,
другая каменно-глуха
для света звезд,
для пенья птичьего,
для музыки
и для стиха.

Она почти недосягаема,
пока не вторгнутся в нее
любви тревога и отчаянье,
сердечной боли острие.

Смятенная и беззащитная,
она очнется,
и тогда
сама по-птичьи закричит она
и засияет как звезда.

* * *
Шкатулка заперта.
И ключ потерян.
И в общем в нем нужды особой нет:
союз двоих
испытан и проверен
и узаконен целым рядом лет.
Давно к листкам
никто не прикасается,
не беспокоит давнюю судьбу.
И спит любовь,
как спящая красавица,
в своем отполированном гробу.

* * *
Ни в каких не в стихах, а взаправду
ноет сердце – лечи не лечи,
даже ветру и солнцу не радо...
А вчера воротились грачи.
Не до солнца мне, 
не до веселья.
В книгах,
в рощах,
в поверьях,
в душе
я ищу приворотного зелья,
хоть в него и не верю уже.
Я сдаваться судьбе не хотела,
покоряться судьбе не могла,
говорила:
"Любовь улетела",
а теперь говорю:
"Умерла".
Умерла, не глядит и не слышит,
и не слышит, как плачу над ней,
как кричу ее имя,
не слышит,
бездыханных камней ледяней.
А грачи все равно прилетели
и возводят свои города...
Я ищу приворотного зелья,
а нужна-то
живая вода.

* * *
Зову, упрекаю, надеюсь и спорю,
молю, обвиняю, прощаю, кляну…
И горе моё -
настоящее горе,
во всю ширину
и во всю глубину!
Я в счастье не верю.
Так замятью снежной
не верят в сирень, в стрекотанье,
в дожди…
А всё-таки будет.
Придёт.
Неизбежно.
Не хочешь — не верь,
не умеешь — не жди.
А всё-таки будет.
И с тою же страстью
я счастью в глаза
изумлённо взгляну,
и будет оно,
настоящее счастье,
во всю ширину
и во всю глубину! 

* * *
Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.

Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.

Пока я жива,
пока ты живой,
последнего счастья во имя,
быть солнцем хочу 
над твоей головой,
землёй -
под ногами твоими.

* * *
Не знаю - права ли,
не знаю - честна ли,
не помню начала,
не вижу конца...
Я рада,
что не было встреч под часами,
что не целовались с тобой
у крыльца.
Я рада, что было так немо и прямо,
так просто и трудно,
так нежно и зло,
что осенью пахло
тревожно и пряно,
что дымное небо на склоны ползло.
Что сплетница сойка
до хрипу кричала,
на все побережье про нас раззвоня.
Что я ничего тебе
не обещала
и ты ничего не просил
у меня.
И это нисколько меня не печалит,-
прекрасен той первой поры неуют...
Подарков не просят
и не обещают,
подарки приносят
и отдают.

* * *
Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
...Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру...
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд...
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи...
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой...
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.

* * *
Небо желтой зарей окрашено,
недалеко до темноты...
Как тревожно, милый,
как страшно,
как боюсь твоей немоты.
Ты ведь где-то живешь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьешь...
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь? Не позовешь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники,
и за будни,
и за все я благодарю.
А всего-то и есть:
крылечко,
да сквозной дымок над трубой,
да серебряное колечко,
пообещанное тобой.
Да на дне коробка картонного
два засохших с весны стебля,
да еще вот — сердце,
которое
мертвым было бы
без тебя.

* * *
Без обещаний
жизнь печальней
дождливой ночи без огня.
Так не жалей же обещаний,
не бойся обмануть меня.
Так много огорчений разных
и повседневной суеты...
Не бойся слов —
прекрасных, праздных,
недолговечных, как цветы.
Сердца людские так им рады,
мир так без них
пустынно тих...
И разве нет в них
высшей правды
на краткий срок цветенья их?

* * *
Осчастливь меня однажды,
позови с собою в рай,
исцели меня от жажды,
подышать немного дай!
Он ведь не за облаками,
не за тридевять земель,-
там снежок висит клоками,
спит апрельская метель.
Там синеет ельник мелкий,
на стволах ржавеет мох,
перепархивает белка,
будто розовый дымок.
Отливая блеском ртутным,
стынет талая вода...
Ты однажды
ранним утром
позови меня туда!
Я тебе не помешаю
и как тень твоя пройду...
Жизнь такая небольшая,
а весна - одна в году.
Там поют лесные птицы,
там душа поет в груди...
Сто грехов тебе простится,
если скажешь:
- Приходи!

* * *
Бывают весны разными:
стремительными, ясными,
ненастными и грустными,
с облаками грузными...
А я была бы рада
всякой
любой,
только бы, только бы, только бы 
с тобой.
Только б ветки влажные ,
талая земля,
только хоть однажды бы:
"Хорошая моя!"
Только хоть однажды бы
щекой к щеке
да гудки протяжные
вдалеке...

* * *
Зову, упрекаю, надеюсь и спорю, 
молю, обвиняю, прощаю, кляну... 
И горе моё - 
настоящее горе, 
во всю ширину 
и во всю глубину! 
Я в счастье не верю. 
Так замятью снежной 
не верят в сирень, в стрекотанье, 
в дожди... 
А всё-таки будет. 
Придёт. 
Неизбежно. 
Не хочешь - не верь, 
не умеешь - не жди. 
А всё-таки будет. 
И с тою же страстью 
я счастью в глаза 
изумлённо взгляну, 
и будет оно, 
настоящее счастье, 
во всю ширину 
и во всю глубину!

* * *
Жизнь твою читаю, 
перечитываю, 
все твои печали 
пересчитываю, 
все твои счастливые улыбки, 
все ошибки, 
всех измен улики... 
За тобой, 
не жалуясь, не сетуя, 
всюду следую 
по белу свету я, 
по небесным и земным 
маршрутам, 
по годам твоим 
и по минутам... 
Ничего я о тебе не знаю! 
Разве лес- 
прогалина лесная? 
Разве море- 
только ширь морская? 
Разве сердце- 
только жизнь людская?

* * *
Там далёко,
за холмами синими,
за угрюмой северной рекой,
ты зачем зовешь меня по имени?
Ты откуда взялся?
Кто такой?
Голос твой блуждает темной чащей,
очень тихий,
слышный мне одной,
трогая покорностью щемящей,
ужасая близостью родной.
И душа,
как будто конь стреноженный,
замерла, споткнувшись на бегу,
вслушиваясь жадно и встревоженно
в тишину на дальнем берегу.

* * *
Раскаленное, 
цвета платины 
небо с грудами облаков, 
на зыбучем асфальте 
вмятины 
остаются от каблуков. 
Листья пыльные не колышутся, 
все труднее к закату дышится, 
сердце сдавливает тоской 
беспощадный зной 
городской. 
Не кончается день томительный 
духоты и труда нелегкого… 
Человек ты мой удивительный, 
что ты бродишь вокруг да около? 
Дай мне руки твои хорошие… 
Хочешь, правду тебе открою? 
Не принцесса я на горошине, 
и взбредет же на ум такое! 
Не к чему мне улыбки льстивые, 
не нужны мне слова красивые, 
из подарков хочу одно я – 
сердце твое родное. 
Хочу, чтобы дождик колкий 
мне навстречу в лицо хлестал, 
чтобы ветер в пустынном поселке 
по- разбойничьему свистал, 
чтобы холод туманил стекла, 
чтобы тучи темней свинца, 
чтоб рябина, качаясь, мокла 
у бревенчатого крыльца, 
чтоб к ночи – густой и стремительной – 
закружился осенний снег… 
Человек ты мой удивительный, 
непонятливый человек!

* * *
Не о чем мне печалиться,
откуда же
слезы эти?
Неужели сердце прощается
со всем дорогим на свете —
с этим вечером мглистым,
с этим безлистым лесом...
А мне о разлуке близкой
ничего еще не известно.
Все еще верю:
позже,
когда-нибудь...
в марте... в мае...
Моя последняя осень.
А я ничего не знаю.
А сны все грустнее снятся,
а глаза твои все роднее,
и без тебя оставаться
все немыслимей!
Все труднее!

* * *
Гонит ветер
туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы
расстаемся молча,
так, как расстаются
навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток...
Ты жесток
жестокостью ребенка —
от непонимания жесток,
Может, ни день,
может, ни год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал ты подлинную цену
всех твоих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про все другое,
ты схватил бы на руки меня,
поднял бы
и вынес бы из горя,
как людей выносят из огня.

* * *
Вот уеду, исчезну,
на года, навсегда,
кану в снежную бездну,
пропаду без следа.

Час прощанья рисую,
гладкий след от саней...
Я ничем не рискую,
кроме жизни своей.

* * *
А ведь могло бы статься так, 
что оба, 
друг другу предназначены судьбой, 
мы жизнь бок о бок 
прожили до гроба 
и никогда не встретились с тобой. 
В троллейбусе порой сидели б рядом, 
в киоске покупали бы цветы, 
едва заметив мимолётным взглядом 
единственно любимые черты. 
Чуть тяготясь весенними ночами, 
слегка грустя о чём-то при луне, 
мы честно бы знакомым отвечали, 
что да, 
мы в жизни счастливы вполне. 
От многих я слыхала речи эти, 
сама так отвечала, не таю, 
пока любовь не встретила на свете 
единственно возможную - 
твою! 
Улыбка, что ли, сделалась иною, 
или в глазах прибавилось огня, 
но только - 
счастлива ли я с тобою? - 
с тех пор никто не спрашивал меня.

* * *
Меня ты видел солнечной и ясной, 
с неудержимой нежностью в глазах, 
и некрасивой видел, 
и прекрасной, 
и в горестных, 
и в радостных слезах. 
И удручённой видел, 
и смущённой, 
поникшей, постаревшей от тревог... 
Ты только никогда 
неосвещенной 
меня не видел. 
...И видать не мог. 

* * *
Прости, любовь моя ссыльная, 
прости за то, что молчу, 
прости за то, что не сильная 
и сильной быть не хочу. 

Прости за то, что несмелая, 
от беды не уберегла, 
и помочь тебе не сумела я, 
и убить тебя не смогла.

* * *
Тяжело мне опять и душно, 
опустились руки устало... 
До чего же не много нужно, 
чтобы верить я перестала. 
Чтобы я разучилась верить, 
чтобы жизнь нашу стала мерить 
не своею - чужою меркой, 
рыночной меркой, мелкой. 
Если счастье от слова злого 
разлетается, как полова, 
значит, счастье было пустое, 
значит, плакать о нём не стоит. 
...Ты прости меня, свет мой ясный, 
за такой разговор напрасный. 
Как всё было, так и останется: 
вместе жить нам 
и вместе стариться. 

* * *
Наверно, это попросту усталость,—
ничто ведь не проходит без следа.
Как ни верти,
а крепко мне досталось
за эти неуютные года.
И эта постоянная бездомность,
и эти пересуды за спиной,
и страшной безнадежности бездонность,
встававшая везде передо мной,
и эти горы голые,
и море
пустынное,
без паруса вдали,
и это равнодушие немое
травы и неба,—
леса и земли...
А может быть, я только что родилась,
как бабочка, что куколкой была?
Еще не высохли, не распрямились
два беспощадно скомканных крыла?
А может, даже к лучшему, не знаю,
те годы пустоты и маеты?
Вдруг полечу еще
и засверкаю,
и на меня порадуешься ты?

* * *
Надо верными оставаться,
до могилы любовь неся,
надо вовремя расставаться,
если верными быть нельзя.

Пусть вовек такого не будет,
но кто знает, что суждено?
Так не будет, но все мы люди...
Все равно - запомни одно:

я не буду тобою брошена,
лгать не станешь мне, как врагу
мы расстанемся как положено,-
я сама тебе помогу.

* * *
Нам не случалось ссориться
Я старалась во всем потрафить.
Тебе ни одной бессонницы
Не пришлось на меня потратить.
не добычею,
Не наградою,-
была находкой простою,
Оттого, наверно, не радую,
потому ничего не стою.
Только жизнь у меня короткая,
только твердо и горько верю:
не любил ты свою находку-
полюбишь потерю...

* * *
Нельзя за любовь – любое, 
Нельзя, чтобы то, что всем. 
за любовь платят любовью 
Или не платят совсем. 
Принимают и не смущаются, 
Просто благодарят. 
или (и так случается!) 
Спасибо не говорят. 
Горькое… вековечное… 
Не буду судьбу корить. 
жалею тех, кому нечего 
или некому подарить.

* * *
Я, наверно, слишком часто плачу: 
слёзы накликают неудачу.
Слишком мало
счастью доверяю
и его доверие 
теряю...
Счастье любит
смелых и отчаянных,
вечно опечаленных 
боится.
Им оно не дарит
встреч нечаянных,
им оно во сне и то не снится!

* * *
Нынче долго я не засну,
мне приснятся плохие сны:
ты хотел мне отдать весну —
отказалась я
от весны.
А она поет да поет
песню тоненькую в ночи,
а она заснуть не дает,
не прикажешь ей:
«Замолчи!».
Ты хотел мне отдать весну,
горечь ветра,
капель в лесу,
ветки с каплями на весу,
снега хрупкую бирюзу…
Не смогла я взять,
не смогу, –
не умею я быть в долгу.

* * *
Напрочь путь ко мне отрезая,
чтоб не видеть и не писать,
ты еще пожалеешь, знаю,
станешь локти себе кусать.
Чтоб не видеть...
Но ты увидишь.
Взглянешь – взгляда не отведешь.
Ты в метельную полночь выйдешь,
а от памяти не уйдешь.
- Обхватить бы двумя руками,
унести б ее за моря!
Почему же она такая?
Отчего она не моя?
Снег летит над землей застылой,
снег рассыпчатый и сухой,...
А ведь было бы счастье, было,-
оказался кузнец плохой.

* * *
Я давно спросить тебя хотела:
разве ты совсем уже забыл,
как любил мои глаза и тело,
сердце и слова мои любил...

Я тогда была твоей отрадой,
а теперь душа твоя пуста.
Так однажды с бронзового сада
облетает поутру листва.

Так снежинки – звездчатое чудо -
тонким паром улетают ввысь.
Я ищу, ищу тебя повсюду,
где же ты? откликнись, отзовись.

Как мне горько, странно, одиноко,
в темноту протянута рука.
Между нами пролегла широко
жизни многоводная река.

Но сильна надежда в человеке,
я ищу твой равнодушный взгляд.
Все таки мне верится, что река
могут поворачивать назад.

* * *
Так уж сердце у меня устроено —
не могу вымаливать пощады.
Мне теперь — на все четыре стороны...
Ничего мне от тебя не надо.
Рельсы — от заката до восхода,
и от севера до юга — рельсы.
Вот она — последняя свобода,
горькая свобода погорельца.
Застучат, затарахтят колеса,
вольный ветер в тамбуре засвищет,
полетит над полем, над откосом,
над холодным нашим пепелищем.

* * *
Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.
Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком...
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.

* * *
Терпеливой буду, стойкой,
молодой, назло судьбе!
Буду жить на свете столько,
сколько надобно тебе.

Что тебе всего дороже,
то и стану я дарить.
Только ты меня ведь тоже
должен отблагодарить —

молодым счастливым взглядом
в тихом поле, при луне,
тем, что ты со мною рядом —
как с собой наедине.

Правдой сердца, словом песни,
мне родной и дорогой,
даже если, даже если
ты отдашь ее другой.

* * *
Я прощаюсь с тобою
у последней черты.
С настоящей любовью,
может, встретишься ты.
Пусть иная, родная,
та, с которою - рай,
все равно заклинаю:
вспоминай! вспоминай!
Вспоминай меня, если
хрустнет утренний лед,
если вдруг в поднебесье
прогремит самолет,
если вихрь закурчавит
душных туч пелену,
если пес заскучает,
заскулит на луну,
если рыжие стаи
закружит листопад,
если за полночь ставни
застучат невпопад,
если утром белесым
закричат петухи,
вспоминай мои слезы,
губы, руки, стихи...
Позабыть не старайся,
прочь из сердца гоня,
не старайся,
не майся -

слишком много меня!

Вероника Тушнова
Кто сказал, что легко любить
Кто сказал, что легко любить Продолжение
Всего просмотров этой публикации:

1 комментарий

  1. Какие душевные, лиричные, мелодичные стихи! И такие прекрасные и пронзительные песни на стихи В.Тушновой:"Не отрекаются,любя","Сто часов счастья",А знаешь, всё ещё будет".

    ОтветитьУдалить

Яндекс.Метрика
Наверх
  « »